В преддверии переговоров между помощником президента России Владиславом Сурковым и спецпредставителем госдепартамента США Куртом Волкером по урегулированию донбасского кризиса «Газета.Ru» поговорила с директором Центра политической конъюнктуры Алексеем Чеснаковым.
Встреча Владислава Суркова и Курта Волкера, которая должна дать новый импульс урегулированию конфликта на востоке Украины, ожидается в начале октября. Есть ли конкретная дата?
О дате встречи общественность уже знает из официальных переговоров Волкера с пранкерами Вованом и Лексусом. Насколько мне известно из более авторитетных источников, встреча действительно запланирована на 7 октября и должна состояться в Сербии. Скорее всего, так и будет, если ничего экстраординарного не произойдет.
В преддверии встречи очевиден некоторый информационный перекос. Подробности переговорного процесса вокруг Донбасса появляются, прежде всего, в американских СМИ — которые общаются со своими дипломатическими источниками. У российской стороны, очевидно, делиться подробностями желания нет. Объясните, почему такая разница в подходах?
Чрезмерная публичность способна нанести ущерб. Переговоры подразумевают компромиссы. Иначе в них нет смысла.
Когда результатов нет, а стороны начинают обмениваться мнениями через прессу, продуктивное обсуждение становится невозможным.
Заявления Волкера: «Россия может оказаться изгнанной из системы дипломатических и экономических отношений» выглядит как открытый вызов России. Это говорится для украинской аудитории, но и в Москве это заметили. Либо «переговорщик» с американской стороны чересчур уверен в том, что он говорит, либо — совсем наоборот, он настолько не уверен в себе, что ему нужно публично подкрепить позицию подобным «ультиматумом».
Такие заявления повышают риск заведения переговоров в тупик. Чтобы не попадать в такие ситуации, американцы раньше предпочитали осторожный подход, который ими сформулирован грубо, но точно: «Не позволяй своему языку выписывать чек, за который твоя задница не сможет расплатиться».
Заметьте, переговорщики со стороны Германии и Франции, Хойсген и Этьен очень корректны и почти ничего не сообщают СМИ. И Сурков немногословен. Эти люди заботятся об интересах своих стран, а не о личном пиаре.
Кстати, предшественница господина Волкера Виктория Нуланд, любимая прессой за многоэтажные формулировки, на темы переговоров с Россией предпочитала помалкивать.
Однако есть и другой взгляд. Если Россия не делится своим видением процесса урегулирования, у мировой общественности может сложиться однобокое представление, основанное на американском восприятии проблемы. Не видите ли вы в этом рисков?
Обсуждение дорожной карты — сложного документа, требующего кропотливой работы по синхронизации шагов в сфере политики и безопасности в самом разгаре. Одно неловкое заявление и все пойдет крахом.
Во-вторых, появляются другие сложности. Например, формат участия спецконтингента ООН. Переговорщикам нужно найти компромисс, а потом еще и убедить в его целесообразности стороны конфликта — Украину и республики Донбасса.
Путин совершил великодушный шаг, пошел навстречу украинской стороне — предложил разместить подразделение ООН для охраны миссии ОБСЕ в районе линии соприкосновения. Там, где нужно прекратить огонь и обеспечить гарантии перемирия.
Это предложение учитывает позиции республик. Но Украина с этим не хочет соглашаться. Почему? Потому что Порошенко хочет не мира в Донбассе, а победы над Донбассом. Для него размещение миротворческой миссии ООН по всей территории региона вплоть до российско-украинской границы нужно для удушения республик и уничтожения тех, кто с оружием в руках защищает свои гражданские права. В том числе и право говорить на русском языке.
Республики с таким подходом украинских политиков никогда не согласятся. Ни с Порошенко, ни с теми, кто придет после него.
Украине было предложено достаточно компромиссов. И в сфере политики, и в сфере безопасности. Так, на парижском саммите в 2015-м была выработана «формула Штайнмайера», согласно которой закон об особом статусе Донбасса начинал действовать на временной основе после проведения выборов в отдельных районах Донецка и Луганска, а на постоянной — после отчета ОБСЕ. Россия уговорила республики согласиться с этой формулой.
На саммите в Берлине в 2016-м Россия даже согласилась, чтобы миссия ОБСЕ была вооружена. Но сама ОБСЕ была не готова.
Поэтому возникло предложение о контингенте ООН охраняющем миссию ОБСЕ. Если это предложение России отвергнут, то вряд ли следует ждать новых шагов навстречу из Москвы.
Если американская сторона будет жестко настаивать на своих вариантах решений, то в какой-то момент Россия может прекратить предлагать компромиссные решения. Ведь именно Украина должна быть более гибкой, если хочет вернуть Донбасс в общие с Киевом границы.
Возможно, в Вашингтоне кто-то считает великодушие Путина признаком слабости. Это ошибка.
Надеюсь в госдепе, несмотря на кадровые трудности, остались умные люди. Если американская сторона сделает ставку на переговоры с позиции силы, то дело дойдет и до серьезного обострения. Что значат угрозы Волкера «мы можем гарантировать что вам станет хуже»? Какой смысл тогда вести переговоры? В таком случае Россия может вообще перестать обсуждать с США тему Украины.
Как может повлиять на российско-американские переговоры дискуссия в США о поставках на Украину летального оружия?
Не уверен, что вопрос о «джавелинах» будет в повестке переговоров Суркова и Волкера. Но, конечно, данный аспект будет учитываться. Предоставление летального оружия Украине резко ухудшит ситуацию с безопасностью в зоне конфликта.
Поставки не дадут преимуществ украинской стороне, но гарантированно приведут к росту милитаризации республик Донбасса.
ДНР и ЛНР вынуждены будут реагировать. А реакция у них может быть только одна — перевооружаться. Паритет должен быть соблюден.
Есть угроза, что это оружие может «всплыть» в другой горячей точке, в Афганистане, Сирии либо еще где-нибудь и даже ударить по самим американцам. Такие случаи уже бывали.
В украинских нацбатах полным-полно криминальных элементов. Они периодически вступают в противостояния с ВСУ, открывают огонь в нарушение Минских договоренностей, мародерствуют. Что им мешает продать пару «джавелинов» на сторону? Как и на всякой войне, американское летальное оружие может оказаться на стороне противников Украины — ДНР и ЛНР. Что они сделают с этим оружием, одному богу известно.
Насколько российская сторона учитывает позицию ДНР и ЛНР на переговорах с Волкером?
Россия учитывала и будет учитывать мнение республик Донбасса. Граждане ДНР и ЛНР сделали экзистенциальный выбор. Они хорошо понимают, что с ними будет, если Украина вернет себе эти территории без предоставления им особого статуса, предусмотренного Минскими соглашениями. Поэтому они не пойдут на уловки Украины.
Россия, конечно, оказывает влияние на республики, но не может требовать от них чрезмерных уступок без гарантий.
Когда Путин сформулировал свою позицию по контингенту ООН, он уже учел мнение властей Донецка и Луганска. Это не стоит игнорировать.
Да и как можно доверять Киеву, который дает новые поводы для сомнений в мирных намерениях? На Украине продолжают заявлять об отличии «доброкачественного украинского человеческого материала» от «генетически неполноценных жителей Донбасса». Эта фашистская риторика очередной раз подкреплена реальной политикой. Закон об образовании, одобренный на днях Порошенко, уничтожает образование на русском языке. Кстати, не только на русском. Посмотрите, какое жесткое неприятие закона в Венгрии и Румынии. На Украине резко ухудшается ситуация с точки зрения защиты прав и интересов национальных меньшинств. Русских в первую очередь.
У власти в Киеве находится режим, поощряющий убийства своих политических оппонентов. Виновные избегают ответственности при содействии власти. Доказательства? Отсутствие результатов расследования событий в Одессе, отказ от наказания убийц Олеся Бузины и т.д. Где гарантии, что подобная практика не будет распространена на Донбасс после введения порошенковских «миротворцев»? Нет гарантий.
Под прикрытием «миротворцев ООН» в Донбассе украинская сторона хочет расправиться со сторонниками особого статуса. Поэтому о передаче Украине или указанным ей «миротворцам» контроля за российско-украинской границей до выполнения Минских соглашений речи быть не может.
В ближайшие дни должен завершить свое действие украинский закон об особом статусе. На круглом столе в Совете Федерации вы заявили, что это усложнит переговорный процесс и даже может сорвать его. Почему?
Если закон Украины об особом статусе прекратит свое действие 18 октября, то весь мирный процесс, начиная от Минских соглашений и резолюции ООН и заканчивая текущими переговорами об обмене пленных, лишается логики и смысла.
Закон об особом статусе — не только основа политической части соглашений. Без него не имеет смысла обсуждать вопросы безопасности. Они взаимосвязаны.
Не зря дорожная карта, о которой договорились лидеры стран нормандской четверки, полностью называется «Дорожная карта по выполнению политических мер и мер в области безопасности Минских соглашений».
Если не будет синхронизации мер в сфере безопасности и политических шагов, то Суркову и Волкеру незачем обсуждать миссию ООН, а нормандской четверке — дорожную карту. Переговоры придется замораживать.
Нужно понять принципиальную вещь. ДНР и ЛНР без гарантий выполнения политической части Минских соглашений со стороны Украины не будут обсуждать никакие военные аспекты. Республики Донбасса не отступят от этой позиции. Нет особого статуса — нет мира.
