Украина продолжает обдавать меня своей реальностью, словно горячим паром из открытого котла.
Сегодня. Киев. Кафе на Подоле. Пью кофе. Читаю книгу. Рассказы Льва Николаевича Толстого. Как раз читал рассказ «Дьявол». Погрузился совершенно. И вдруг:
— Василий! Привет! Неужели это ты?!
Я поднял голову и увидел двоих бородатых людей в военной форме. Один из них был молод и был мне совершенно не знаком. Лицо же второго человека мне и в самом деле что-то отдаленно напомнило. Но борода. Но военная форма. Шеврон батальона «Азов». Мой знакомый? Тем не менее, это именно он так громко приветствовал меня, улыбаясь во весь рот и показывая мне свои длинные передние зубы.
Зубы, действительно, были очень длинные. Или может мне так показалось?
— Ты что? Не узнаешь меня? Это же я! Валера! Ну, ты брат даешь. Старых друзей забываешь?— он шел прямо через весь зал кафе и тянул ко мне свои руки.
Я поднялся поздороваться и, действительно, в моей памяти зашевелился какой-то давнишний образ. Человек, назвавшийся Валерой, очень отдаленно напоминал мне давнего моего знакомого, с которым я был знаком в Луганске лет еще так десять тому назад. Но этого не могло быть. Не могло вот это серо-коричневое лицо с бородой и длинными передними зубами быть тем моим знакомым. И эта форма. Как это может быть?
— Это Василий Волга, знакомься Петро! — сказал тем временем человек с длинными зубами. — Мы работали когда-то вместе. Я был помощником….. (он назвал фамилию), а Василий тогда вместе с ним бизнес делал в Луганске.
И тут, когда он назвал фамилию….., я его вспомнил. Действительно мы познакомились то ли десять, то ли двенадцать лет тому назад и действительно он был помощником моего друга, с которым, к слову сказать, мы дружны и по сей день.
— Я знаю хто такий Волга, — угрюмо произнес его товарищ. — Мені нема про що із ним говорити. Я тебе, Валєра, от за тим столом почекаю.
Сказав это, Петро, неспешно развернулся, и, не отрывая от меня своих прищуренных глаз, направился к свободному столику в другом конце зала.
— Петро! Да что ты?! Ты не так все понимаешь. Василий наш парень. Его же Янык в тюрягу упек! — быстро и будто с веселым удивлением заговорил Валера; он даже как-то весь всполошился, даже как-то двигался в разные стороны — то ко мне, то к Петру. Растерялся от неожиданности.
— А от ти в нього і спитай: наш він, чи ні, — сказал Петро и на секунду, поворотив ко мне голову, посмотрел мне прямо в глаза. Во время этой секунды возникла пауза, и Валера успел раза два или три, стоя между мной и Петром, посмотреть то на меня, то на него. Я же смотрел в глаза этого Петра и видел там раздражение и ненависть по отношению к себе. Секунда прошла, Петро косо ухмыльнулся и сделал движение головой и плечами в сторону Валеры, словно говоря: «Ну, что? Убедился?!», и совсем отвернувшись от нас, пошел к пустому столу.
— А! Ну, его, Василий. Давай поговорим! — все еще весело, но гораздо менее уверенно сказал Валера.
Мы присели за столик. К нам сразу подошел официант, и Валера попросил себе кофе.
— Ну, рассказывай, как ты?— спросил он меня и, совершенно запанибрата, потянулся ко мне через стол и потряс меня за плечо. Постепенно образ Валеры все более обретался в моей памяти, но вот так — на короткой ноге, мы с ним не были никогда. Я вообще с трудом переношу фамильярность и уж тем более, от малознакомых мне людей.
— Да, нормально. Спасибо. Жив, — сказал я, снимая его руку со своего плеча.- Ты-то как?
— О, Василий! У нас жизнь! Кипит все. Время наше. Я воевал! Немного, конечно, но ветеран. Сейчас здесь в Киеве, в Движении. А ты что? Ты ведь о-го-го! Ты ведь гремел когда-то. А сейчас чего? Не видно и не слышно. Мы объединяться должны, Василий. Мы сила. Все теперь у нас. Видал, как мы сегодня Сбербанк?!
— Нет, — ответил я.
Я действительно еще не смотрел новостей и ничего не знал о новых «инициативах» «патриотов».
— Хо-хо! Василий! Увидишь. Телекамер было, мама не горюй. Мы сегодня забетонировали к чертовой матери все входы в головной офис Сбербанка России. Тот, что на Владимирской. И входы и выходы. К чертовой матери. Вот им хер, а не работа в Украине. И банкоматы их строительной пеной по всему городу задули.
Сказав это, Валера весь отклонился назад на спинку кресла и аж руки развел в стороны от удовольствия, будто показывая себя и будто восторгаясь самим собой и своим героизмом. Было видно, что адреналин еще докипал в его крови.
— Ага. Вон оно что, — сказал я, и до меня стала доходить, вся невероятность метаморфозы, произошедшая с Валерой.
Я и раньше слышал, что в зоне АТО, в украинских добровольческих батальонах, в «Правом секторе», в «Азове», в «Айдаре», воюют выходцы из Донбасса, но никогда я не имел возможности говорить с такими людьми и уж тем более не был с ними знаком. И вот тебе на.
— А что ж полиция?— спросил я.
— Василий! Проснись! Какая полиция? Наше время! я ж говорю тебе. Их даже и близко нигде не было, — ответил Валера. — Да и что они могут сделать нам — ветеранам войны? Ты что? Василий! Говорю тебе: все будет наше. Нам надо серьезно поговорить. Время, ух, время какое. Не проспи, Василий. Давай с Петром поговорим. Что-то ты ему не понравился. Он в нашем движении человек серьезный. Тебе надо поближе к нам.
— А к вам — это к кому, Валера?— спросил я его.
— К нам! К «патриотам»! Нам такие как ты очень нужны. Людей у нас много, но сам понимаешь: народ все больше «патриотический» и решительный, а вот людей с опытом нам до зарезу не хватает, — ответил он.
— Валера, а скажи мне на милость, ты-то какими судьбами среди «патриотов» оказался?
— Так я и есть «патриот»! — немного даже обиженно ответил Валера.
— Валера, но ведь если я не ошибаюсь — ты был членом Партии Регионов?— спросил я его.
— Ну, и что? Кто не совершал ошибок? Я осознал. Теперь я точно знаю. А на что ты намекаешь, Василий?
— Да, ни на что я не намекаю, Валера. Просто не понятно мне: как ты мог стрелять в сторону Донбасса?
— Тю, тю, тю… Ты смотри. Вот оно как. Так оказывается, прав был Петро. Ты и в самом-то деле сепаратюга,- уже совсем другим тоном произнес Валера, и его бегающие глазки остановились и уперлись в меня.
— Слушай, Валера, — сказал я, стараясь не обращать внимания на его изменившийся тон. — А вы с «побратимами» хоть знаете, что почти половина денег, которые обращаются в украинской экономике — это деньги российских банков? Вы понимаете, что если вы и в самом деле добьетесь того, чего вы хотите, то финансовый сектор Украины будет просто уничтожен. Раз, и навсегда. Кто-нибудь из вас это понимает?
— Оппа, оппа, оппа… Вот и рожки путинской пропаганды… Рискуешь ты паря, очень рискуешь, — сказал Валера и тон, и глаза, и осанка его стали уже совсем другими. Видел я это уже не раз. При таком взгляде разговор становится бесполезным. Я поднялся. Валера сидел и с тем же прищуром, что и его «побратим», смотрел на меня снизу вверх. Я хотел уйти молча. Но не сдержался:
— Слушай меня, Валерчик, очень внимательно слушай, — сказал я, и несколько наклонился над ним. При этом, в другом конце зала, молодой бородатый и «влиятельный» его товарищ положил свои руки на стол, будто приготовляясь резко встать. — Очень скоро, Валерочка, все поменяется. Очень скоро.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Медведчук: Санкции в отношении «российских банков» обернутся против Украины
Лицо Валеры не дрогнуло, но что-то пронеслось в глубине его глаз. Он промолчал, он ничего мне не ответил, но трус пробежал по самому донышку его глаза. Всего на одно мгновение, вспыхнул трус, но я его увидел. Так словно и сам он знает и сам он боится, до белых чертиков боится, что беспредел скоро закончится и придётся ответить. Даже просьба какая-то изобразилась в его глазах. Но только на одно мгновение.
Он быстро овладел собой, показал мне свои длинные зубы и сказал негромко: «Ну, ну. Поглядим».
Я оставил деньги за кофе на столе и вышел на улицу. На свежий воздух вышел.
