— Господин президент, огромное спасибо за возможность ознакомиться с вашей точкой зрения о том, что сейчас происходит в Сирии и как будут развиваться события в будущем. Мне кажется, сейчас очень важно, чтобы донести правду до наших зрителей — не только в России, но и за ее пределами. Начнем со значительных успехов в Алеппо. Это дает вам серьезный козырь. Но что будет после Алеппо? Вы отправитесь в сторону Идлиба или, может быть, Ракки? Или возьмете паузу, чтобы еще больше усилить свою позицию? Или пересмотрите свои условия исходя из вашей нынешней силы — например, чтобы выйти на взаимопонимание с международной коалицией во главе с США?
Башар Асад: «Все, что вы перечислили, должно происходить параллельно. Мы укрепляем свои позиции в каждом районе, освобождаемом от террористов, чтобы не допустить контратаки с любой стороны — тем более, что террористы пользуются поддержкой различных стран. Одновременно с боевыми действиями мы ежедневно предоставляем возможность для выхода мирных граждан из тех районов, в которых находятся террористы, а также для выхода самих террористов — вне зависимости от того, хотят они покинуть данный район со своим легким оружием, либо сдаться властям и воспользоваться амнистией. Что касается Алеппо, естественно, освобождение города — очень важно. Однако прежде чем говорить о других районах, нам необходимо укрепить оборону города. Имеется в виду зачистка окрестностей от террористов, потому что по сей день, несмотря на то, что территория, на которой закрепились боевики в Алеппо, не превышает несколько квадратных километров, сохраняется присутствие террористов за пределами города, продолжаются ежедневные ракетно-минометные обстрелы Алеппо.
Всего два дня назад несколько жителей города погибли и десятки получили ранения. Это значит, что освобождение Алеппо не завершится взятием самого города. Необходимо обезопасить город извне. Какой город будет освобожден следующим, зависит от того, где наибольшее скопление террористов, получающих логистическую помощь из других стран. В данный момент между Алеппо и Идлибом имеется прямой канал коммуникации, поскольку в самом Алеппо и за его пределами, как и в Идлибе, находится «Джабхат ан-Нусра». Однако окончательный ответ на этот вопрос прояснится после освобождения самого города, он будет выработан в рамках диалога с российским командованием, которое помогает нам в этих боях, а также с иранским руководством».
— Но когда завершится данная операция, у вас наверняка есть дальнейшие планы? Вы остановитесь и начнете переговоры? Или пойдете вперед, чтобы не давать передышки террористам?
Башар Асад: «Остановки не будет. Остановка происходит лишь в тех районах, где террористы сами говорят, что готовы сдаться или уйти. Только в этом случае боевые действия прекращаются. В течение переговоров боевые действия продолжаются, поскольку мы не доверяем террористам — они во многих случаях говорят одно, а делают другое. Например, они требовали введения режима прекращения огня, чтобы восстановить свои силы, получить поддержку в виде оружия, боеприпасов и прочего. Так что о прекращении огня речи не идет. Мы соглашаемся на это только тогда, когда имеем четкие определенные договоренности».
— Вы объявили амнистию для тех боевиков, которые прекращают участвовать в боевых действиях и складывают оружие. Имеются ли у вас гарантии того, что они не возьмут оружие снова или не сформируют новые вооружённые группировки?
Башар Асад: «Нет, таких гарантий у нас нет. Однако наш опыт на протяжении прошедших трех лет с того момента, как мы начали практику замирений и амнистии в отношении боевиков, показывает, что бОльшая их часть вернулась к нормальной жизни. Более того, некоторые из них стали биться бок о бок с сирийской армией. Некоторые даже стали служить в регулярных правительственных силах. Другие сражались как ополченцы, некоторые из них пали на поле боя. Так что обобщать в данном случае не следует. В целом же большая часть этой категории граждан — с государством. Поэтому мы продолжаем этот курс, коль скоро выгоды от него гораздо больше, чем потери».
— На сегодняшний день положение в Пальмире очень тяжелое. По некоторым данным, до начала атаки вы смогли эвакуировать до 80% местных жителей. А какова судьба тех, кто остался в городе? И как террористы смогли перебросить из иракского Мосула, из Дейр-эз-Зора такую мощную группировку? Для чего? Они проскочили сами или им кто-то помог?
Башар Асад: «Давайте будем по этому поводу более откровенными. Нельзя связывать вопрос Пальмиры только с Мосулом, так как ИГИЛ находится и на территории Сирии — на севере страны в Ракке, где коалиция во главе с США якобы бомбит ее уже на протяжении двух лет. Естественно, это неправда. Игиловцы есть также в Дейр-эз-Зоре, где американские силы и авиация в составе коалиции нанесли авиаудар по позиции наших правительственных сил, вместо того, чтобы бомбить ИГИЛ.
Мы представляем, что последняя атака игиловцев на Пальмиру несколько дней назад с участием большого числа боевиков, преодолевших десятки километров и вооруженных качественно иным оружием, аналогов которого раньше у них не было, свидетельствует о прямой поддержке террористов со стороны некоторых государств, а не о том, что игиловцы просто пришли из Мосула. Во-первых, как можно привезти с собой из Мосула тяжелую артиллерию? Во-вторых, почему при этом бездействовали американские ВВС, работающие по Мосулу и Ракке?
Правда заключается в том, что бОльшая часть этих террористов прибыла из Ракки и Дейр-эз-Зора либо при прямой поддержке американцев или, в лучшем случае, с ведома американцев, которые закрыли на это глаза и позволили Турции, Катару и Саудовской Аравии завершить эту миссию посредством поддержки и спонсирования ИГИЛ. Вот что сегодня на самом деле происходит в Пальмире. Вопрос не связан только с Мосулом».
— В окрестностях Пальмиры находятся большие нефтегазовые месторождения. Они очень важны для сирийского государства. Правительственные силы потеряли над ними контроль. Игиловцы вновь получили дополнительный источник финансовой поддержки?
Башар Асад: «Да, это верно. Однако боестолкновения в этих жизненно важных районах продолжаются. Возможно, Пальмира в первую очередь имеет символическое историко-культурное значение. Однако близлежащие районы также представляют интерес для сирийского государства и народа. Поэтому бои продолжаются вплоть до настоящего момента».
— Откуда вы планируете подтягивать подкрепления для войск, которые сражаются за Пальмиру? Из Алеппо, где операция близка к завершению, или из Дамаска? Есть ли у вас возможность, чтобы укрепить свои позиции на этом фронте и начать операцию по освобождению Пальмиры?
Башар Асад: «На самом деле реальная цель операции в Пальмире и выбор времени для атаки террористов непосредственно связаны со сражением за Алеппо. Почему игиловцы не атаковали Пальмиру, например, месяц назад? Они могли. Однако атака началась именно с началом масштабного наступления на Алеппо. Это имело две цели. Во-первых, обесценить освобождение Алеппо — ведь для сирийских граждан (вы, находясь в Дамаске, можете это ощутить) это дает повод для огромной радости и ощутимо поддерживает моральных дух народа. Во-вторых, и это, возможно, еще более важно для другой стороны — это попытка рассеять правительственные силы в разных направлениях и, соответственно, вынудить основную ударную силу, находящуюся сейчас в Алеппо, отступить в сторону Пальмиры. Как раз сегодня собрались представители российского и сирийского военного командования и обсудили, как действовать дальше в этой чрезвычайной ситуации. В целом же хочу сказать — мы освобождали Пальмиру раньше, освободим ее снова. Этот город был под контролем ИГИЛ, и сирийская армия при поддержке России освободила его. Мы сделаем это еще раз. Это война: где-то побеждаешь, а где-то проигрываешь. Но мы должны понимать, что главное, приоритетное внимание сейчас — на Алеппо.
— На прошлой неделе Барак Обама снял эмбарго на поставки оружия так называемой «умеренной» оппозиции. Как, на ваш взгляд, это повлияет на баланс сил на земле?
Башар Асад: «Конечно, американцы всегда обманывают. Не факт, что снятие эмбарго произошло именно тогда, когда об этом объявил Барак Обама. Это могло произойти и на несколько дней раньше, а он всего лишь узаконил это решение. Так что я не хочу привязывать по времени заявление Обамы и атаку ИГИЛ. Куда уходит это оружие? Оно оказывается либо у «Джабхат ан-Нусры», либо у ИГИЛ — что, по большому счету, одно и то же, несмотря на разные названия. Мне кажется, что это тоже связано с успехами сирийской армии в Алеппо. Им требовалось отреагировать, ударив по Пальмире, а может быть, и в других местах. Мы хорошо знаем, что в случае провала своих прожектов в любой точке мира американцы создают хаос. Какой хаос и в каком направлении — для них не имеет значения. Затем они управляют этим хаосом таким образом, чтобы шантажировать разных игроков, пока не смогут добиться стабильности, которая отвечала бы исключительно их интересам. Снятие эмбарго именно сейчас — часть такой политики.
Есть и другой аспект. Администрация Обамы уходит. Возможно, они опасаются реального сближения между Россией и США при новой администрации Дональда Трампа. Поэтому уходящая администрация пытается создать максимум проблем, которые препятствовали бы сближению с Россией. Так что у этого, казалось бы, незначительного заявления Обамы могут быть самые широкомасштабные последствия и отголоски».
— Хорошо. В продолжение этой темы. Вы сказали, что после избрания Дональда Трампа он может стать естественным союзником Сирии. При каких условиях это случится?
Башар Асад: «На протяжении предвыборной кампании Трампа его заявления по вопросам борьбы с терроризмом и невмешательства в дела других стран с целью свержения правительств (чем на протяжении многих десятилетий и занимаются США) были четкими и ясными. Это, конечно, хорошо. Однако все зависит от воли Трампа продолжить движение в этом направлении. И насколько он сможет это сделать. Всем известно, насколько сильны в США лобби. Они выступали против Трампа и продолжат давить на него, когда он вступит в должность президента, чтобы заставить его отступить от своей позиции — как в этом вопросе, так и в других. Иначе ему придется вступить в открытое противостояние с этими лоббистами — конгрессменами, сенаторами, СМИ, а также с промышленным лобби, которому выгодны войны. Как это происходило в Ираке и с недавних пор — в Йемене. Так что если Трамп сможет преодолеть все эти препятствия и реально действовать против терроризма, я считаю, что он станет нашим естественным союзником. И вашим тоже. Именно к этому мы с вами [эти страны] постоянно призываем».
— В последние дни в американских СМИ все чаще появляется название новой группировки — «Сирийские элитные силы», которые будут пользоваться поддержкой США и начнут двигаться в сторону Ракки для сражения с ИГ. Утверждается, что их численность составляет 45 тысяч бойцов. Кто это такие? Что это за группировка и как вы к ней относитесь?
Башар Асад: «На протяжении прошедших лет США пытались продвигать бренд так называемой «умеренной оппозиции» и «умеренных боевиков». Они не смогли реализовать эту ложь, поскольку факты на земле ей противоречат. Все, кого бы они не поддерживали, являются экстремистами — будь то «Нусра», ИГИЛ или другие организации, являющиеся носителями той же террористической экстремистской идеологии. Сейчас США пытаются оставить ИГИЛ в некоторых провинциях, рассчитывая потом опереться на [новые] группировки, часть боевиков которых раньше входили в состав "Нусры" или ИГИЛ. Сбрив бороды и переодевшись, они превратились в «умеренных», и теперь, якобы, будет освобождать территории от ИГИЛ. В реальности же это спектакль. ИГИЛ контролируется США — как и так называемые «умеренные» боевики. Очевидно, что с помощью этих сил американцы пытаются отмыться от любых связей с экстремистами в Сирии».
— Западные аналитики и эксперты обсуждают различные сценарии, включая федерализацию и раздел Сирии, полагая, что страна уже не будет такой, как раньше. Каким вам видится будущее устройство страны? Например, согласны ли вы на федерализацию или предоставления автономии курдам? Или сначала нужно закончить войну, а только после этого думать о преобразованиях?
Башар Асад: «Нет, мы можем думать об этом сейчас, потому что сирийский народ обсуждает эти вопросы каждый день. В том, что касается озвученных идей, которые возникли не несколько недель назад, а обсуждаются на протяжении нескольких лет, — картина для нас ясна. БОльшая часть сирийцев против любого ослабления государства. Большинство граждан отвергают саму возможность каким-либо образом поступиться единством территории страны, формой государственного устройства или политической системой в ее нынешнем виде. Когда я говорю «большинство», я имею в виду подавляющую часть сирийцев. Мы же как государство не имеем своего мнения по данному вопросу, поскольку он связан с конституцией, а она должна утверждаться всенародным волеизъявлением, должна быть результатом широкого диалога с участием большинства сирийцев. Поэтому я говорю, что мы обсуждаем этот вопрос сейчас, но любое предложение о внесении поправок в конституцию не может быть реализовано в военное время, так как для проведения референдума нужны другие условия. Приоритет сейчас — борьба с терроризмом. А что касается западного проекта — он не нов. Западники плели заговоры против России до коммунизма. Еще в царскую эпоху они хотели, чтобы Россия потеряла часть своей территории. Плелись они и в течение холодной войны, и после распада СССР, и сейчас. В этом суть западной политики, которая пытается расчленять страны — как большие, чтобы они раскололись на несколько мелких, так и малые, чтобы они стали еще меньше. После этого западники завладевают этими странами и делают их своими марионетками, выполняющими все их приказы. Поэтому такой план для Сирии — гласный или не гласный — имеет место с самого начала и возник ещё до кризиса».
— После окончания войны наступит фаза восстановления экономики. Сейчас речь идет о том, что сумма понесенного Сирией ущерба составляет 180 миллиардов долларов. По вашим оценкам, сможет ли Сирия в одиночку или даже при поддержке России восстановить разрушенное? И какие государства могли бы участвовать в этом процессе? Понимаете ли вы, что некоторые из этих стран могут потребовать от вас что-то взамен?
Башар Асад: «Естественно, послевоенное восстановление экономики — вопрос огромной важности для любого государства. Что касается Сирии, то у нас есть очень хорошие материальные ресурсы по линии частного сектора — как тех предпринимателей, которые находятся в стране, так и выехавших за рубеж давно или в течение кризиса. Большинство возвратятся в Сирию — здесь у них дома, имущество. Они вернутся, чтобы восстанавливать свою страну. Следовательно, будет экономический оборот. В этом вопросе у нас нет больших опасений. Нужно лишь время. Конечно, при поддержке дружественных государств процесс восстановления экономики, потерявшей, как вы верно отметили, десятки миллиардов долларов, будет проходить гораздо быстрее. Это очень полезно для нас — но также выгодно и для иностранных компаний, которые будут в этом участвовать. Я скажу очень просто и ясно: сирийский народ не примет ни одной компании из тех стран, которые занимали антисирийскую позицию, выступали против территориальной целостности нашей страны или поддерживали террористов. Это совершенно очевидно. Мы не сможем отделить частный сектор в таких государствах от их официальной политики. Приоритет в данном вопросе будет отдан дружественным странам, которые напрямую поддерживали Сирию — России, Китаю, Ирану и другим. Или тем странам, которые, как минимум, не выступали против Сирии и заняли нейтральную позицию, основанную на моральных принципах».
— На сегодня число сирийских беженцев за пределами страны, по разным оценкам, составляет до 6 миллионов человек. Они безвозвратно потеряны для Сирии или ещё вернутся на родину?
Башар Асад: «Нет. На самом деле происходит обратный процесс. Для вас, возможно, станет неожиданным, но некоторые люди с относительно хорошим материальным положением, позволяющим им обеспечивать себя за рубежом, недавно — в прошлом или этом году — вернулись в Сирию. Это объясняется их психологическим состоянием, чувством патриотизма, а также связано с другими причинами. Возвращается мало, но процесс начался. Уверен, что после окончания войны бОльшая часть уехавших вернется домой. Большинство из них покинули страну не потому, что выступали против власти. Они уехали по двум причинам: первая — из-за прямой террористической угрозы, вторая — отсутствие жилья для себя и своей семьи, что вынудило этих людей уехать в поисках лучших материальных условий. Огромная часть этих граждан поддерживают государство, и я уверен, что они вернутся. Мы в этом не сомневаемся».
— Вернемся к военной ситуации. В каком состоянии сегодня находится сирийская армия? Каковы потери в живой силе? Как вы оцениваете состояние правительственных сил с учетом того, что им приходится воевать одновременно на нескольких фронтах и вести параллельно несколько сражений?
Башар Асад: «Когда мы говорим о неполных шести годах военных действий, речь идет о сроке, превышающем продолжительность Первой и Второй мировых войн. Можете себе представить, насколько такая война разрушительна и как она истощает силы. Любая армия любой сверхдержавы не выстояла бы в такой войне. При этом сирийские войска — это не армия сверхдержавы. Мы во всех отношениях малое государство. Конечно, помощь дружественных стран помогла нашей армии выполнять ее задачи, несмотря на значительные потери в технике и живой силе и большое число раненых, которые не могут участвовать в военных действиях.
Таким образом, с точки зрения численности армия понесла ущерб как в технике, так и в живой силе. Однако в бою это не главное — есть еще моральный дух и стойкость. То есть, несмотря на все эти потери, мы добиваемся успеха в Алеппо. Сирийский солдат в бою более агрессивен. Так что это не связано только с потерями. В первую очередь это связано с тем, что у солдат сильнее воля к победе и желание защищать Родину. В действительности их стойкость — самое сильное оружие, которое у нас есть. Говорю вам: без этой стойкости сирийская армия была бы не в состоянии освободить даже часть маленького городка. Как тогда можно говорить о городе размером с Алеппо? Вот реальное состояние сирийской армии на сегодняшний день. Эта стойкость также связана с поддержкой, которую армии оказывает сирийский народ. Наше общество является ее оплотом, без его поддержки — во всех ее проявлениях — армия не смогла бы продолжать выполнять свои задачи спустя неполные шесть лет войны».
— Некоторые западные политики неоднократно заявляли, что Россия должна надавить на Башара Асада, чтобы он изменил свою позицию по ряду вопросов. Были ли такие прецеденты? Пыталась ли Москва диктовать вам свое мнение?
Башар Асад: «Если бы российские друзья обнаружили, что мы ведем эту войну, преследуя собственные цели, касающиеся президента, правительства или какой-то группы людей, ради осуществления определенного плана… Тогда они дали бы нам совет и, наверное надавили бы на нас. Однако они, как и мы, понимают, что ведется война с терроризмом. Поэтому российские друзья, которым хорошо известна опасность распространения терроризма во всем мире, не могут дать нам совет, который будет работать против нас. Этого добивается Запад.
С другой стороны, мы взаимодействуем с российскими официальными лицами на различных уровнях и в разных сферах на протяжении последних шести лет. Конечно, этому предшествовали шестьдесят лет отношений, в истории которых — вплоть до нашей сегодняшней встречи — не было ни одного момента, чтобы российские друзья попытались надавить на нас в каком-либо вопросе, который, по их мнению, касается сирийского суверенитета. Они постоянно говорят с нами, когда хотят поделиться своим мнением или дать совет: в конце концов, это ваша Родина и вам решать, какое решение для вас правильно и приемлемо. В общем, характер российского государства не склонен к давлению. И мы, со своей стороны, идем верным политическим курсом, согласованно действуя в общих интересах — как сирийских, так и российских».
— Господин президент, если позволите, личный вопрос. Сейчас мы находимся в вашей резиденции, и всего в 5 километрах от нас находится район Джобар, контролируемый «Джабхат ан-Нусрой» и другими террористическими группировками. У вас получается перемещаться по стране? Или, руководствуясь соображениями безопасности, основное время вы проводите в Дамаске? И как в общем складывается ваш рабочий график?
Башар Асад: «Нет, с точки зрения безопасности я не позволил нынешним условиям влиять на мой график на протяжении последних шести лет, разве что в минимальной степени. Я, как прежде, хожу на работу и вообще ничего в этом плане не изменил. Наоборот, зачастую война требует, чтобы я находился на передовой, осматривая позиции военных всего в нескольких сотнях метров от террористов. В течение этой войны это происходило уже неоднократно. То есть фактор безопасности для меня не является определяющим в этих условиях. Мы все сирийцы и все подвергаемся одинаковой опасности. Несмотря на то, что террористы обстреливали Дамаск ракетами, мы перемещались как раньше, приезжали сюда [на работу], свободно передвигались. Однако сегодня характер моих поездок определяется прежде всего войной — это осмотр позиций правительственных войск, посещение семей раненых и погибших воинов — эта и любая другая государственная деятельность, связанная с восстановлением и улучшением экономического положения, плюс военный аспект. В нынешней ситуации это для меня главный приоритет».
— Спасибо, господин президент, за эту встречу. Надеемся, что в ближайшее время в Сирии воцарятся мир и стабильность, и жизнь снова станет безопасной.
Башар Асад: «Благодарю вас. Рад нашей встрече в Дамаске. Хотел бы передать через вас приветствие не только руководству России, но и всему российскому народу. Вся помощь, оказываемая Россией Сирии — как на политическом уровне в СБ ООН и в целом на международной арене, так и прямая военная поддержка — исходила от российского народа, который мы считаем непосредственным участником войны против терроризма. И, несмотря на всю политическую, военную и материальную помощь, есть нечто намного более дорогое. Мы никогда не забудем, что в этой войне наша кровь проливается вместе с вашей. Российские военные отдают свои жизни, защищая сирийский народ от терроризма. Кроме того, за шестьдесят лет возникло большое число смешанных российско-сирийских семей. Поэтому я приветствую каждого гражданина необъятной России».
