Неожиданностей не произошло. Премьер Франции в 2007-2012 Франсуа Фийон выиграл праймериз правых и центристских сил у премьера 1995-1997 гг. Алена Жюппе. Причем выиграл очень уверенно, получив во втором туре почти 2/3 голосов. Таким образом, он станет на президентских выборах кандидатом главной парламентской оппозиционной силы партии «Республиканцы» и ассоциированных с ними мелких партий.
Неожиданный прорыв
Начиная с марта этого года соцопросы неизменно прогнозируют, что первые два места в первом туре займут Ле Пен и кандидат республиканцев, но под ним социологи обычно имели в виду или экс-президента Николя Саркози или Жюппе. Причем опережал лидера «НФ» в опросах только последний. Однако нельзя сбрасывать со счетов и кандидатов с левого фланга, где, похоже, самым серьезным претендентом является не президент-социалист Франсуа Олланд, не его однопартиец-премьер Мануэль Валльс, не лидер «Левого фронта» Жан-Люк Меланшон, а бывший министр экономики Эммануэль Макрон. В августе он покинул кабинет Валльса, создал левоцентристское движение «Вперед!»(En Marche!) и заявил, что будет баллотироваться на президентских выборах. Согласно большинству осенних опросов он несколько опережает основных левых кандидатов. А большая по сравнению с ними умеренность может привлечь к нему и голоса части правых, в том числе и тех, кого беспокоит пророссийская репутация кандидатов от республиканцев и «НФ».
Впрочем, все эти опросы имели место еще до первого тура праймериз. А уверенная победа в них Фийона — это более существенная вещь, чем любая социология. Ведь в праймериз приняли участие более 4,3 миллионов человек, почти 10% французских избирателей или же почти половина электората, голосовавшего в 2012 году уже на реальных выборах за тогдашнего президента и кандидата республиканцев Николя Саркози. Поэтому сейчас наиболее вероятный вариант финала это Фийон — Ле Пен.
Фийон vs Ле Пен
Но в этом противостоянии двух политиков, которых часто именуют пророссийскими или пропутинскими, победа Фийона выглядит предопределенной. Ле Пен вряд ли сможет стать французским Трампом. Основное различие между ними в следующем. Новый американский президент опирался на ведущую мейнстримную партию, сохранил электорат Маккейна и Ромни и лишь чуть расширил его за счет «ржавого пояса». Ле Пен же для победы нужно гораздо больше, чем Трампу — нужен электорат других партий, а с этим у «НФ» традиционно туго, что в частности показали прошлогодние региональные выборы.
Так, чтобы не допустить победы кандидата «Нацфронта» во втором туре правые и левые блокировались, что неизменно имело успех. Сейчас же согласно соцопросам единственный кандидат, которого Ле Пен могла бы победить во втором туре — это Олланд, что, говорит, прежде всего, об отношении французов к их нынешнему президенту.
Поэтому есть смысл уже сейчас пристальней присмотреться к Фийону, который не только не скрывает хороших деловых отношений с Путиным, а после победы Евромайдана неоднократно высказывался об Украине в неприятном для Киева ключе.
Фийон и Россия
«Неустанно Фийон защищает Россию на ток-шоу, на радио и телевидении. Когда поддержанные Россией войска просачивались в восточную Украину, он утверждал, что она в основном русскоязычная и в большей или меньшей степени принадлежала Москве. Когда Запад ввел санкции против Москвы в связи с аннексий Крыма, он назвал их «негативными» и потребовал их отмены», — написала несколько дней назад европейская версия интернет-издания «Политико».
А вот как схлестнулись на российско-украинскую тему Жюппе и Фийон на дебатах перед вторым туром праймериз.
Жюппе: «Если я буду президентом, я скажу господину Путину: я не признаю аннексию Крыма. Какова бы ни была история Крыма, это грубое нарушение международных правил. И не хотелось бы столкнуться с этой ситуацией заново в странах Балтии, или в Польше, или в других местах. Второе, что я бы сказал господину Путину: нужно добросовестно выполнять Минские договоренности в целях восстановления национального согласия и мира в Украине. И тогда мы снимем санкции».
Фийон: «Настоящая опасность для Франции — это не Россия. Настоящая опасность — экономическая. И она называется «Азиатский континент»… Вам кажется, что это разумно — с помощью политики санкций, которые не привели ни к чему, разве что к разорению наших фермеров, подталкивать Россию к ошибкам в дипломатическом плане и одновременно к Азии? Я считаю, что эта политика провалилась….
Конечно же, я не поддерживаю оккупацию Крыма. Как, впрочем, если вдруг возникнет такой вопрос, и независимость Косово. Это нарушение международного права (между тем, Франция признала независимость Косово как раз, когда Фийон был премьером при президенте Саркози — ред.). Нужны переговоры в рамках соблюдения международного права между Украиной и… Россией. Я тоже хочу, чтобы Россия соблюдала Минские соглашения. Но чтобы она их соблюдала, Украина тоже должна их соблюдать. А украинский парламент отказывается принять одно из основополагающих положений этих соглашений — автономию Донбасского региона».
Многих такие высказывания не удивят. Ведь Францию принято считать едва ли не самой русофильской страной Западной Европы. Это восприятие связано с воспоминаниями и о франко-русском союзе в последние десятилетия Российской империи и о независимой политике генерала де Голля, выведшего страну из военных структур НАТО в 1966-м (впрочем, Франция реинтегрировалась туда в 1990-е).
Не Крым, а Pussy Riot
Но на деле ситуация с французским русофильством сложнее. Так, согласно проведенному летом 2014 года опросу фонда Маршалла, лишь 25% французов позитивно относились к России, столько же, сколько в Италии и на 1% больше, чем в Германии, Великобритании и Португалии. Впрочем, четверть населения — это немного, но, все же, в других странах, попавших в опрос, кроме Греции, (а это Испания, Нидерланды, Польша и Швеция) было еще меньше. Но вот негативно относились к России — 72%. Больше было лишь в Швеции и Польше. Интересно, что в том же опросе впервые шла речь и об Украине, и позитивно отнеслись к ней 50% французов, негативно — 42%. Лучший показатель был лишь у Польши.
После 2014-го фонд Маршалла, увы, не обнародовал новых данных. А вот согласно проведенному весной этого года опросу центра Пью, 48% французов считают, что жесткий курс в отношении России важнее, чем крепкие экономические связи с ней. Больше было только в Нидерландах и Швеции. Правда, 49% французских респондентов придерживались другого мнения. То есть, относительное большинство французов высказалось против увеличения напряженности, в отличие не только от голландцев и шведов, но и от англичан и испанцев.
Впрочем, об устойчивой русофобии французов, как и европейцев в целом, говорить нельзя. Так, согласно опросам фонда Маршалла, еще в 2011 году к России позитивно относились больше половины жителей Франции, да и в большинстве прочих европейских стран картина была сходной. Всё изменилось не с Крыма, а с 2012 года — очевидно, из-за пропагандистского муссирования темы «Пусси-Райот» и вообще, преследований гомосексуалистов и демократии в России — по крайне мере, так действия российских властей виделись из Франции.
Но если бы русофобия пустила во Франции глубокие корни, и серьезно влияла на политические приоритеты избирателей, то такие политики, как Франсуа Фийон и Марин Ле Пен не могли бы стать лидерами рейтингов. А Франция как раз и отличается от большинства других европейских стран наличием русофильских представителей в элите, в том числе, и в мейнстримных партиях.
Чего, например, нет в Польше, где отношение к России почти такое, как во Франции. Например, по тому же опросу центра Пью, поляки таким же незначительным большинством отдают приоритет экономическому сотрудничеству с Россией, но влияние этой точки зрения ничтожно. Ведь ее сторонники продолжают голосовать за русофобские партии, ибо на выборах для них важней другие вопросы. Во Франции же наоборот репутация кандидата как человека Путина, не сказывается на позиции многих настороженно относящихся к России людей. На выборах для них важнее другие проблемы.
Поводы для разговоров о русофильстве французской элиты дало на днях и голосование депутатов этой страны в Европарламенте за резолюцию о борьбе с пропагандой России и ИГИЛ (организация запрещена в России). За пропагандистский документ, смысл которого — поставить на одну доску Россию и Исламское государство голосовало лишь 3 французских европарламентария из 74. Представители «Национального фронта» и крайние левые в большинстве своем голосовали против, не дав ни одного голоса «за». Депутаты от мейнстримных партий (социалисты, зеленые, республиканцы, и либералы из UDI- MoDem) почти полностью воздержались, а в последних двух политических силах были и депутаты, голосовавшие против резолюции. У республиканцев — 6. Тогда как воздержались — 12, тогда как «за» не голосовал никто.
Но ведь по регламенту Европарламента для принятия решения нужно больше голосов «за», чем «против». Поэтому там «воздержаться» от голосования — значит, подыграть мнению большинства. А каким оно будет в данном случае, можно было легко просчитать. И ведь если бы тогда меньше 2/3 воздержавшихся евродепутатов проголосовали «против», то резолюция не прошла бы. Поэтому реально и французские социалисты, и большинство однопартийцев Фийона, показав как бы отмежевание от антироссийской политики, на деле внесли в нее вклад.
На уровне исполнительной власти точно так же ведет себя и президент Олланд, когда поддерживает создание натовской ПРО в восточной Европе, прикрывая это словами, что «для Франции Россия не является ни противником, ни угрозой» и эта ПРО, дескать, вообще к России отношение не имеет.
Предвыборная риторика и решения на деле
Может ли Фийон продолжать такую политику? Исключать такого нельзя, ибо перед нами уже есть пример Федерики Могерини, с которой, ссылаясь на ее высказывания, в том числе и кулуарные, в бытность министром иностранных дел Италии, в Москве связывали улучшение отношений с Европой и решение проблем Донбасса. Однако став главой внешней политики Евросоюза, она оказалась обычным евробюрократом, четко следующим генеральной линии.
Но в случае с Фийоном надо отметить, что, во-первых, после победы Дональда Трампа в США возможна ситуация, когда линия на улучшение отношений Европы и России не встретит противодействия Вашингтона. Во-вторых, в случае избрания Фийон будет руководить не внешней политикой космполитичной структуры, какой является ЕС, а одним из ведущих национальных государств мира. Да и на публику он говорил вещи несравнимые с тем, что ранее, два года назад, говорила Могерини.
Так чего же может ожидать от победы Фийона Украина, если его политика будет соответствовать его нынешним высказываниям? Не исключено, что санкции против России не будут продлены со второго полугодия 2017 года. Вряд ли вопрос о продлении совет глав государств ЕС решиться рассмотреть до середины мая будущего года. А коль так, то позицию Франции о продлении санкций будет высказывать уже новая власть. Ведь второй тур выборов проходит 7 мая, и по французской практике уже через 10 дней после президентских выборов новый глава государства назначает кабмин из своих однопартийцев (хотя парламентские выборы пройдут в стране в июне и до них новый кабинет, в случае победы любого кандидата, кроме социалиста, будет более месяца правительством меньшинства).
Если же новый президент не откажется сразу от санкций, то наверняка их продление будет оговорено с его стороны жесткими публичными требованиями к Киеву. Какая линия будет избрана в санкционном вопросе, станет во многом понятно еще в ходе предвыборной кампании.
Но трудно сомневаться в том, что если ситуация с выполнением Минских соглашений останется на нынешнем уровне, то новый французский президент станет первым западным лидером, который станет публично критиковать Киев за политику в Донбассе.
Берлин вслед за Парижем
Это также продемонстрирует различия между Берлином и Парижем, что явно нежелательно для Ангелы Меркель, в преддверии собственных парламентских выборов.
До распада «нормандской четверки» дело вряд ли дойдет, но и публичной критикой Киева оно не обязательно ограничится. Франция может увязать и предоставление Украине ряда преференций ЕС с выполнением ею Комплекса мер. Речь идет, прежде всего, о безвизовом режиме, вопрос о котором вряд ли будет решен до президентских выборов во Франции.
В случае же, если в Голландии до смены власти в Париже, так и не решат вопрос с ратификацией договора об ассоциации Украины с ЕС, то нельзя исключать, что новое французское руководство воспользуется ситуацией для того, чтобы не продавливать этот документ дальше. Оно может предложить отказаться от него, заменив на другой, менее масштабной и амбициозной договоренностью, заключение которой будет также увязано с решением проблемы Донбасса.
