Ровно восемь лет назад Грузия и Россия разорвали дипломатические отношения. 28 августа 2008 года грузинский парламент единогласно принял соответствующее постановление, 29 августа правительство Грузии аннулировало мандат российских миротворцев в Южной Осетии и Абхазии, а 30 числа Грузия отозвала своих дипломатов из Москвы.
Этим решения предшествовал вооруженный конфликт в Южной Осетии, в ходе которого грузинские войска вторглись в регион с целью «восстановления конституционного порядка», а затем были вытеснены российскими военными в ходе операции «по принуждению к миру». Пятидневный конфликт стоил сотен жизней солдат и мирных жителей. Он также в очередной раз перекроил политическую карту Закавказья — через несколько дней по завершению военных действий Москва признала независимость Южной Осетии, а заодно и другого мятежного региона — Абхазии.
События августа 2016 года в Украине говорят о критическом росте напряженности в отношениях Украины и России. История с диверсантами в Крыму сузила площадку для мирного диалога, в Донбассе — очередное обострение, как и в риторике первых лиц украинского государства. На праздновании двадцатипятилетия независимости Украины Петр Порошенко заявил, что в деле сохранения суверенитета и независимости страна делает ставку на вооруженные силы, а не политические договоренности вроде Будапештского меморандума, а сопровождавший мероприятие масштабный военный парад назвал «сигналом врагу».
В преддверие ожидаемых осенних политических катаклизмов риторика властей в отношении России становится жестче, равно как и призывы «сплотиться и выстоять» в непростые для украинцев времена. В Киеве не утихают голоса «патриотов», настаивающих на разрыве дипломатических отношений. Пока подобные инициативы не находят должной политической поддержки. Но в определенный момент, став заложником собственных слов, Петр Порошенко может поддаться соблазну пойти этим голосам навстречу.
В преддверии парламентских выборов в Грузии, запланированных на 8 октября, вновь обострилась дискуссия об отношениях с Россией, перспективе восстановления утраченной территориальной целостности, роли Михаила Саакашвили в событиях восьмилетней давности и цене воплощенных при нем реформ. Партия Саакашвили «Единое национальное движение» вновь претендует на увеличение представительства в парламенте, что дает бывшему грузинскому президенту призрачный шанс вернуться на родину.
Реформы Саакашвили во многом копирует Украина, причем некоторые из них — руками грузинского десанта реформаторов. И пусть реформы идут ни шатко ни валко, куда успешней Украина копирует риторику ненависти, которую в свое время ввел в обиход бывший грузинский президент.
Путешествуя по Грузии сложно отделаться от ощущения, что ты не совсем заграницей. Языковой барьер минимален, вокруг слышна русская речь, полно туристов из стран бывшего Союза. Грузины постоянно спрашивают: «Откуда ты?». И я неизменно отвечал, что из Украины, после чего, как правило, хваленое грузинское гостеприимство лилось на меня в удвоенном размере. Владельцы отелей могли переселить в номер с лучшим видом, рестораторы — налить вина за счет заведения. В общем — Украину здесь любят и всячески привечают.
Причина — общая, как кажется и украинцам и грузинам, боль, имя которой Россия.
Грузины продолжают жить с обидой на Россию, на Путина, на россиян. А в эти августовские дни, когда многие вспоминают о событиях восьмилетней давности в Южной Осетии, старые обиды дают о себе знать в особенности.
И все же большая часть грузин старается не давать этим обидам выхода — из соображений чисто бытовых, меркантильных. Россия — это рынок сбыта для «Боржоми», вин и орехов. За вычетом американских и европейских кредитов и грантов, Россия наряду с Азербаджаном — главный источник прямых инвестиций в страну. Она же исправно поставляет в Грузию тысячи туристов. И, наконец, Россия — основное направление для грузинских гастарбайтеров.
В Москве живет до 400 тыс. грузин — больше, чем во втором по численности городе Грузии Кутаиси. Три четверти всех поступлений от грузинских «заробитчан» — из России. Эти $1,5 млрд выравнивают платежные дисбалансы в Грузии и является важной составляющей экономики страны.
В общем, любить Россию сложно, ненавидеть — еще сложнее.
Худший друг и лучший враг
Строго наказав нам избегать разговоров о политике, Заза проговорил о ней весь вечер. Хозяин гостиницы в Махинджаури, что близ Батуми, как раз принимал у себя украинскую и российскую пару.
— Этот дом — говорит Заза, указывая на красивый особняк ниже по дороге, — купили ребята из Питера. Сделку заключили как раз в августе 2008 года, в самый разгар конфликта в Южной Осетии. Никто из соседей-грузин им слова плохого не сказал, никто не посмотрел косо.
— То есть обиды на россиян нет?
— Есть обида на Россию, на правительство. У Грузии несправедливо отобрали ее территории. Но без России, может, и не было бы никакой Грузии…
Объяснение словам Зазы я нашел позднее в беседе с Петре Мамрадзе.
Мы встретились в Тбилиси, в кафешке на улице Чавчавадзе. В двухстах метрах от нас — памятник Тарасу Шевченко. В 2007 году памятник привезли сюда из Украины, в церемонии его открытия участвовали президенты Виктор Ющенко и Михаил Саакашвили.
Мамрадзе — бывший глава аппарата президента при Шеварнадзе, затем — депутат грузинского парламента. Физик по образованию, человек с сумасшедшим бэкграундом в грузинской политике. Работа в его аппарате послужила карьерной лестницей для многих известных грузинских госдеятелей. Из знакомых нам имен — глава украинской Нацполиции Хатия Деканоидзе, работавшая в отделе аналитики аппарата простым менеджером.
— В 1801 году, когда Грузия была присоединена к Российской империи, грузин оставалось всего 600 тыс. человек. Нация была на грани вымирания. В своем зените, во времена правления царицы Тамары, грузин было до 10 млн, — рассказывает Петре. — По сути, Россия спасла и грузин, и грузинскую государственность.
— А теперь получается, Россия дала, Россия взяла?
— Сейчас большая часть грузин осознает, что восстановить территориальную целостность военным путем нельзя. Объединение Грузии в прежних границах — отдаленная перспектива. Это станет возможным, когда произойдут тектонические изменения в самой России…
Часть наших территорий осталась в Турции: огромные территории на востоке этой страны до сих пор именуются Georgian Valleys (Грузинские долины). Но у нас нет территориальных претензий к Анкаре.
— Какие сейчас отношения у Грузии с Турцией?
Сейчас Турция — сосед, с которым Тбилиси выстраивает дружеские отношения. Но много веков турки были естественным врагом для грузин. Во время Крымской войны турки взяли не только Аджарию, но и Мегрелию, дошли до столицы Кахетии Телави, что поставило под вопрос существование Грузии как таковой.
Возвращение Аджарии в состав Грузии произошло много позже воссоединения остальных грузинских регионов в рамках Российской империи. «Османская Грузия», как именовали регион турки, перешла под контроль Грузии лишь по завершению русско-турецкой войны 1877-78 годов.
Признавая границы Грузии, Турция активно наращивает свое влияние на соседнее государство посредством экономической экспансии. Так, Анкара на правительственном уровне субсидирует турецкий бизнес в Аджарии, а многие грузины в Аджарии — наемная сила у турецких бизнесменов. Автономный статус Аджарии — бомба отложенного действия, которая может взорваться в случае очередного обострения на Кавказе. И дополнительные рычаги влияния на регион будут нелишними.
Несмотря на это, с приходом к власти Саакашвили в 2003 году историю решили переписать — таков был конъюнктурный запрос текущего политического момента. Значительную роль в этом процессе сыграла мать Саакашвили Гиули Аласания.
Известный историк, тюрколог, которую связывают дружеские отношения с Фетхуллахом Гюлленом, имя которого сейчас не сходит с уст турецкого президента Реджепа Тайипа Эрдогана, Аласания утверждала: Турция — исторический друг Грузии, тогда как Россия, наоборот — враг и оккупант.
Это новое знание должно было не только внедряться в умы грузин с экранов телевизоров, но прямо со школьной скамьи.
— При Саакашвили был написан, но так и не вышел учебник истории, где говорилось, что возвращение Аджарии с помощью российских войск было провокацией с целью поссорить братские народы Грузии и Турции, — рассказывает Петре Мамрадзе. — Это противоречило логике вековой истории, но укладывалось в контекст российско-грузинско-турецких отношений в период правления Саакашвили.
Среагировать на импульс
В конце августа 2008 года грузинские депутаты не только разорвали дипотношения Россией, но признали Южную Осетию и Абхазию территориями, оккупированными Россией.
Мамрадзе тогда, будучи депутатом, тоже голосовал «за».
— У меня просто не было другого выбора, — говорит Петре. — В августе 2008 года Саакашвили ударился в военно-политическую авантюру, обстреляв из кассетных бомб спящий город Цхинвали. Его спровоцировали?— Это так. Но провокация была элементарной, предсказуемой. Прав был покойный Павел Шеремет, который в своей книге писал: если Саакашвили и спровоцировали, то он был рад поддаться этой провокации.
Убитый месяц назад в Киеве Павел Шеремет, по сути, повторил написанное ранее экс-госсекретарем США Кондолизой Райз.
«Он горяч и импульсивен, и мы все беспокоились, что он может позволить Москве спровоцировать себя на применение силы. Фактически, он сам с успехом спровоцировал конфликт в другом сепаратистском регионе страны, Аджарии, обратив его себе во благо, когда Аджария была реинтегрирована в состав Грузии благодаря внутреннему и внешнему давлению. Мы опасались, что этот прецедент может внушить ему мысль, что повторение подобной операции может удаться ему и в отношении территорий, расположенных поблизости от любимого Путиным Сочи» — писала Райз в своих мемуарах. Ее опасения были не напрасны.
Разорванные однажды дипотношения не удалось восстановить до сих пор. Хотя под лозунгом восстановления нормальных отношений с России к власти приходила партия «Грузинская мечта», сменившая парламентскую гегемонию «Единого национального движения» во главе с Саакашвили.
Власти сложно будет объяснить избирателям восстановление дипотношений. О реинтеграции Южной Осетии и Абхазии в Грузию речь не идет, о смене внешнеполитического курса Грузии, ориентированной на НАТО и ЕС, тоже. Восстановление отношений на уровне послов остается ненужным символическим действом — грузинские товары и без того вернулись на российский рынок, граница для поездок открыта.
Сейчас российское посольство в Грузии работает как секция интересов при посольстве Швейцарии в Тбилиси. Постоянные очереди за получением российских виз, как говорят местные жители, стали причиной постоянных транспортных пробок в районе посольства. По сути, сменилась только вывеска. И все же уровень дипотношений уже не тот.
По этому же пути идет и Украина. Не предоставив агреман российскому послу Бабичу, Киев сознательно понижает уровень дипломатических контактов — своеобразный реверанс руководства страны в сторону радикалов.
Разрывать дипотношения было глупостью, — считает Нана Девдариани, руководитель Центра глобальных исследований. — Но сейчас без продвижения по конкретным вопросам пытаться восстановить дипломатические связи — еще большая глупость.
— Конкретные вопросы — это внеблоковый статус Грузии?
— Именно. У нас сейчас порядка 700 человек, которые воюют в контингенте НАТО, хотя членом Альянса Грузия не является. У Черногории в миротворческом контингенте задействовано 17 человек. При этом их зовут в НАТО, а нас нет.
Если бы не анонсированное властями вступление Грузии в НАТО, можно было бы уже сейчас обсуждать вопрос о возвращении Южной Осетии и Абхазии на условия федерации, — уверена Девдариани.
Кроме того, в Грузии говорят о необходимости изменить закон об оккупированных территориях, который фактически изолирует Абхазию и Южную Осетию от всех стран, кроме России. Ведь тем самым Грузия подарила Москве эксклюзивное право на пользование этими территориями. Во многом украинский закон о временно оккупированных территорий копирует грузинский. Его нормы прямо противоречат политике мирной реинтеграции мятежных республик. У него обратная задача — отрезать территории и людей от Украины, отдав их содержание и управление в руки тех, кого в Киеве называют оккупантами.
Как и в Украине, любая зарубежная активность мятежных республик в Грузии вызывает резкую реакцию. Будь то абхазская фольклорная выставка в Италии или туристическая выставка с презентацией рекреационных возможностей Абхазии в Париже. Они непременно сопровождается нотами протеста и беседами с послами соответствующих государств в Тбилиси.
Визиты иностранных делегатов в Крым — дипломатический скандал. Работа украинских и иностранных журналистов в ДНР/ЛНР — и они уже в списках сайта «Миротворец». А поездки украинских туристов в Крым — вообще нож по сердцу для тех, кто говорит, что с приходом с России крымские пляжи опустели, а сам полуостровом целиком и полностью превращен в военную базу. Но есть и другие примеры.
Петре Мамрадзе вспоминает, как в августе прошлого года в Тбилиси проходил матч между Барселоной и Севильей. «Приезжал легендарный Лионель Мессии, посмотреть на которого в грузинскую столицу приехали многие абхазцы и осетины. Такие моменты объединяют нас и их должно быть больше», — уверен он.
Дышать одним воздухом
— А зачем вообще нужны дипотношения?— на мой детский вопрос Нана Девдариани отвечает вполне серьезно.
— На Кавказе замыкаются интересы крупных геополитических игроков. И, если Грузия хочет принимать участие в решение собственной судьбы, она не может замкнуться в себе и не идти на контакт. Речь о вопросах безопасности. Рядом с нами — нестабильные Сирия и Ирак, еще ближе Турция, которая тоже перестает быть очагом стабильности на Ближнем Востоке. Вопросы безопасности государства выше обид. Мы можем обижаться хоть тысячу лет, это ничего не изменит. В конце концов, когда Путин во время инаугурации давал клятву на Конституции, он не обещал, что будет хорошим президентом для грузин и украинцев.
Антироссийская истерия, достигшая пика при Саакашвили, не проходит бесследно. Но глубоких предпосылок к ней нет. В августовские дни 2008 года население не воспринимало российских военных как чужих, — уверена Нана. — Не было страшных военных преступлений, как в 1993 году, во время грузинско-абхазской войны. В августе 2008-го российские войска просто оттеснили грузинские. Да, были жертвы, но не было преднамеренного, зверского насилия, какое мы сейчас наблюдаем с обеих сторон конфликта в Донбассе».
— События на Донбассе имеют сходство с южноосетинскими?
— Скорее, они напоминают наш 1993-й. Падение Сухуми, страшная кровопролитная война. Тогда Шеварнадзе сказал, что эта история бумерангом вернется России. Так и случилось, когда началась Первая чеченская война.
— События в Донбассе тоже вернутся России бумерангом?— спрашиваю я.
— Нет. После этого был косовский прецедент, который стал точкой невозврата. Если вам можно расчленить Сербию, почему нам нельзя Грузию или Украину? Так думали и думают в Кремле.
Девдариани уверена: российско-грузинские отношения далеки от того предела, когда с врагом невозможно дышать одним воздухом. В подтверждение своих слов рассказывает историю.
В грузинском ресторане однажды сидели российские военные. — Рассчитались?— уточнили они, поев, у хозяина. — Рассчитались, — ответил тот, — Но главный долг не вернули. — Это какой же?, — спросили вояки. — Абхазию и Южную Осетию.
Хорошие парни
Внешняя политика, как известно, является продолжением внутренней. Успехи Саакашвили в деле борьбы с коррупцией и продвижения либеральных реформ поистине впечатляли.
При прошлом грузинском президенте бюджет страны вырос в невообразимые восемь раз. В 2012 году Всемирный банк констатировал небывалые темпы роста, демонстрируемые закавказской республикой. Коррупция, непосредственными свидетелями которой могли быть граждане — коррупция в полиции, на таможне и в сфере публичных услуг — была искоренена в считанные годы. А сами грузинские реформы были признаны образцово-показательными для других стран.
И вот в 2012 году партия Саакашвили проигрывает парламентские выборы, а год спустя сам Саакашвили — президентские. Кто-то объяснял этот проигрыш конфликтом отцов и детей — якобы новое поколение, которое выросло при Саакашвили, не испытывало ностальгии по прошлому, где в противовес либеральным реформам ставилась социальная справедливость. Другие — слишком высоким темпом реформ, к которым не успевало адаптироваться населения. Третьи — местью побежденных Саакашвили воров в законе. Четвертые — рукой Кремля, которая посеяла в грузинах недоверие к президенту и его команде.
Украина, где в ющенковский период паттерн о феноменальном успехе грузинских реформ стал аксиомой, впала в ступор. Как может президент, обеспечивший стремительный рост экономики, эффективный борец с коррупцией проиграть выборы? Получается, проиграли хорошие парни?
Этот вопрос я адресовал Петру Мамрадзе, который знал Саакашвили лично, равно как и команду работавших с ним людей.
— Во-первых, Саакашвили не побеждал коррупцию, он ее национализировал. Об этом еще Сорос и Бернар-Анри Леви писали в своей статье, — говорит Мамрадзе. — Во-вторых, с первых дней работы команды Саакашвили был взят на вооружение непубличный лозунг «Цель оправдывает любые средства». И, говоря «любые средства», я не преувеличиваю. Убить — значит убить, бросить в тюрьму, запрессовать — все воспринималось и воспроизводилось буквально. Михеил лично отдавал многие приказы.
— Глядя на Саакашвили, Сакварелидзе, Деканоидзе, не раз слушая покойного Бендукидзе, мне трудно это представить.
— Поверьте, это так.
— То есть парни не такие уж хорошие?
— Есть старая грузинская пословица: «Если правосудие руку мне отрежет — мне не больно».
Многие из тех, кого бросали в тюрьмы, действительно были не без греха — никто с этим не спорит. Но речь идет, скорее, о неадекватности наказания, об отсутствии политической воли и времени расследовать преступления. Всех гребли под одну гребенку. А, попробовав вкус репрессий, Саакашвили уже не смог остановиться.
— Но ведь получилось же у Ли Куан Ю в Сингапуре? Почему не получилось у Саакашвили?
— Потому что нельзя быть демократом и диктатором в одном лице.
3 лари и 130 трупов
Внешняя красота грузинских реформ обошлась стране дорого. Новой патрульной полицией были застрелены 130 человек на грузинских улицах. Сами собой напрашиваются параллели с работой новой украинской полиции. Убийства полицейскими гражданских из чреды случайностей превращаются в устойчивую закономерность. Только из недавних случаев — убийство полицейскими жителя села Кривое озеро Александра Цукермана, а также погоня и смертельные выстрелы полицейских в нетрезвого водителя BMW в Киеве зимой 2016-го.
Расследования преступлений грузинских полицейских идут со скрипом. Нана Девдариани уверена: объясняется это нежеланием американские кураторов дискредитировать «самую успешную реформу». Ничего не напоминает?
— У нас гаишники на дорогах брали 3 лари взятки за мелкое нарушение. Вот и положите на одну чашу весов эти 3 лари, а на другую — 130 убитых полицейскими людей, — говорит Нана Девдариани.
Петре Мамрадзе рассказывал мне о другой успешной реформе — реформе армии.
— Преобразования в министерстве обороны внешне выглядели блестяще. В кратчайшие сроки грузинские казармы стали функционировать по всем канонам НАТО. Но при этом люди в Минобороны частенько выбрасывались из окон, когда за ними приходили полицейские. Почему? Да потому что знали: никто не будет разбираться в степени их вины. Степеней просто не существовало.
Были приняты законы, которые позволяли коррупционерам откупиться. Люди платили, доказывая свою коррупцию. И до сих пор никто не знает, сколько этих денег пошло в бюджет, а сколько — в общак Саакашвили.
— У него не было никаких ограничителей и он быстро «подсел» на вседозволенность, — утверждает Мамрадзе.
Еще большими темпами, чем экономика, росли военные расходы, которые при Саакашвили выросли в 30 раз в абсолютном выражении и составляли рекордные 8% ВВП. В августе 2008 года «ружье, которое обязательно выстрелит», выстрелило.
Миф о революции
Нана Девдариани возглавляла грузинский Центризбирком в переломный 2003 год. Формальным поводом вывести людей на улицы оппозиция называла сфальсифицированные выборы в грузинский парламент.
— По логике вещей после победы Революции роз меня должны были арестовать и посадить, — говорит Девдариани.
— Почему не посадили?
— Потому что цифры — упрямая штука. Если бы меня решили посадить, нужно было бы скрупулёзно доказывать массовые нарушения при голосовании и подсчете голосов, чего не было. Тогда в парламент прошли шесть партий, ни у одной из них не было большинства. Реальные цифры всплыли бы, и миф о революции, о людях, которые поднялись против несправедливых выборов, рухнул. Понятно, никто тогда этого не хотел.
Возможно, и Мамрадзе и Девдариани — просто обиженные чиновники, обделенные властью Саакашвили, не нашедшие себе место при новом режиме. Мне нужен был еще один герой истории.
Георгию Мдивани в 2003 году было 15 лет. Мдивани — левак, создатель фейсбучного сообщества Politicano и приверженец концепции realpolitik.
— Тут рядом есть Музей советской оккупации. Я не против — такой музей должен быть. Но рядом с ним должен стоять Музей советского развития. Вся инфраструктура, которой мы сегодня пользуемся — от Ингурской ГЭС до канализации и метрополитена в Тбилиси — вся построена при Союзе. Больше 25 лет прошло, а мы не добавили ни одной станции метрополитена. Ни-о-дной, понимаете?
Что построил Саакашили? Гостиницы Marriot, Sheraton, InterСontinental, новые президентский дворец, уродливый мост в Тбилиси. Ну, допустим, не все считают его уродливым, ладно. Но я том, что все эти сооружения — пена, красивы символы, никак не влияющие на жизнь обычных граждан. За новенькими фасадами домов — гнилые коммуникации.
«Русские идут»
То, через что проходила Грузия в 2008 году, Украина и украинцы проходят сейчас. Наша страна накачана антироссийской риторикой, которая подразумевает только полную и безоговорочную победу над Россией, над Путиным и едва ли не смену власти в соседней стране руками украинцев. Граждане страны поставлены в режим ожидания, который может длиться долго, если не бесконечно.
С точки зрения Петра Порошенко — это хорошо. Такое терпение перед лицом «великой цели» легко обналичить в продление собственных полномочий. И чем выше градус ненависти, тем больше терпения. И тем больше времени у кормушки. Так думал и Михаил Саакашвили до 2012 года, чью тактику удержания власти сейчас воспроизводят в Украине.
Грузины не могут простить РФ потерю 20% своей территории. Признание Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии — болезненный удар для Тбилиси. Крым и куски Донбасса для Украины — это 8% утраченной территории. Меньше, чем в случае с Грузией, но по продолжительности и числу жертв украинский конфликт дает фору российско-грузинскому.
Как и перед Грузией в свое время перед Украиной станет простой вопрос: Как жить дальше? Грузия прошла через ненависть и отрезвление. Украина проходит пока только первую стадию: ненависти взахлеб, до отрезвления далеко, до выздоровления — еще дальше.
Тем не менее, изучение пройденного дружественной республикой пути — это своего рода попытка заглянуть в будущее для Украины. По крайне мере — попытка прочесть один из сценариев этого будущего.
Антироссийская риторика в определенный момент стала альфой и омегой внешней и внутренней политики Саакашвили. Теперь она стала такой же и для Петра Порошенко, наличие внешней угрозы — единственный способ сохранить власть внутри страны.
В Киеве, как несколько лет назад в Тбилиси второе дыхание получил расхожий штамп времен Холодной войны «Русские идут». В сети ходит популярная история о том, как в 1949 первый министр обороны США Джеймс Форрестол до того, как выброситься из окна психиатрической больницы, бредил фразой Russians are coming. Похоже, в нынешней Украине есть много людей, готовых повторить печальную судьбу генерала.
