Болгарское русофильство представляет собой сложное явление в общественной жизни этой страны. Вот уже второе столетие часть болгарских политических партий идентифицирует себя по главному критерию — отношению к России, несмотря на все изменения, которые происходят в международной системе. Между тем, как и всякое историческое явление, болгарское русофильство меняется с ходом времени, приобретая новые черты, иногда разделяясь на обособленные течения.
В период турецкого ига образ единоверной и родственной по языку и культуре Российской Империи олицетворял надежду на лучшее будущее, на избавление от притеснений и обретение былой, почти легендарной, славы Первого и Второго Болгарского Царства. Отношение к России в это время складывается в особый национальный миф, мало соотносящийся с конкретными фактами. В рамках этого мифа Россия представлялась доброй силой, которая должна спасти страну от иноземного гнета, невзирая на такие обстоятельства, как политическая обстановка в мире, военные и экономические возможности России и её собственные национальные интересы.
Парадоксальным образом, одним из следствий романтизации Российской Империи стало достаточно быстрое формирование в уже освобожденной Болгарии противоположного, «русофобского» лагеря. Реальная Россия, вступившая в войну 1877-1878 годов, оказалась довольно далека от мифологического образа. Россия предстала перед болгарами как самодостаточная и не до конца понятная страна, внутренне не однородная и обладающая собственными политическими приоритетами в мире и в регионе. Не оправдалась также надежда на всесилие русского царя: мощь Российской Империи в то время жестко уравновешивалась совокупной силой остальных Великих держав, видевших в освобождении Болгарии лишь предлог для усиления позиций России. Выяснилось, что дружба с Россией решает далеко не все проблемы, напротив — появляется необходимость учитывать российские интересы, которые не всегда совпадали с чаяниями болгарской национальной элиты.
В свете этих фактов уже к концу XIX века в Болгарии сложилось достаточно четкое разделение политического спектра на русофилов и русофобов. Однако неправильно будет отождествлять тех и других соответственно со сторонниками и противниками российских интересов. Разделение на русофилов и русофобов того времени очень быстро отделилось от своего первоисточника и стало сугубо внутренним явлением в болгарской политической жизни. Во многом деятельность русофильских партий диктовалась условиями политической конъюнктуры и далеко не всегда соответствовала интересам России.
Двадцатый век внес в портрет болгарского политического русофильства и русофобства несколько новых черт. За годы существования РСФСР и СССР Россия стала ассоциироваться с коммунистической идеологией, а в более широком смысле — с левыми движениями, где бы они ни возникали. До Второй мировой войны этому способствовала деятельность Коминтерна, поддерживавшего близкие по идеологии политические партии во всем мире. После войны установление в Болгарии социалистического режима превратило связь БКП (Болгарской коммунистической партии) с ВКП(б) (позднее — КПСС) в стержень российско-болгарских политических отношений. В результате, к концу советского периода в 1989 году ассоциация Москвы с левой идеологией настолько прочно вошла в сознание болгарской элиты, что и до сих пор, спустя 27 лет, отголоски этой связи продолжают влиять на политическую систему Болгарии.
Еще один штрих, внесенный двадцатым веком в отношения Болгарии с Россией, связан с периодом перестройки. В это время советское видение истории оказалось дискредитировано как западной пропагандой, так и простым сравнением уровня жизни со странами «загнивающего капитализма». Победа Запада в холодной войне и распад СССР еще раз наглядно показали торжество и, как казалось, безальтернативность западного пути.
Интересная особенность победившей западной идеологии состоит в том, что её основанием служат не отвлеченные принципы, а одобрение Соединенных Штатов как «лидера свободного мира». Любимая фраза болгарских прозападных политиков — «евроатлантические ценности» — подчеркивает эту географическую, а точнее — геополитическую локализацию источника авторитета. Это приводит к тому, что в рамках этой идеологии критерием правильности/неправильности того или иного шага становится его геополитическая составляющая. Так, даже самая обоснованная критика отдельных аспектов евроинтеграции вызывает резкое порицание, как ставящая под сомнение «евроатлантический выбор Болгарии».
По этой же логике в категорию «тупиковых путей» попадает и доброжелательное отношение к современной России. Россия отождествляется исключительно с тиранией, коррупцией и организованной преступностью. Эти характеристики переносятся и на русофильские политические силы, которые обвиняются в связях с мафией, нелегальном бизнесе и пр. и пр.
Защитная реакция русофильских политических партий на эти обвинения выглядит, увы, вяло и неубедительно. За неимением четко сформулированной идеологии они, в большинстве своем, признают примат евроатлантических ценностей и, отбиваясь от обвинений, объясняют избирателям, что симпатии к России не противоречат прозападному (т.е. продиктованному евроатлантическими структурами) пути развития. В результате рождается примиренческая позиция, когда демонстративная дружба с Россией отодвигается в область благодарной памяти и бытового общения, в то время как политические решения принимаются исходя из совершенно других соображений.
Итак, мы видим, что русофильство в Болгарии имеет сложную структуру и состоит из разных, подчас противоречащих друг другу элементов. В наследие от времени Российской Империи у болгарских русофилов осталась память об общей вере и героических страницах русско-турецкой войны. От советского периода сохранился общий для стран социалистического лагеря пласт «советской культуры», а также подсознательная, но устойчивая связь между ориентацией на Россию и левой идеологией. Наконец, от времен перестройки и 90-х годов в сознании болгарской элиты осталось «очарование Европой», через призму которого русофильство воспринимается как движение в сторону деградации, регресса и отказа от завоеваний демократии.
Вот те условия, в которых приходится существовать политическим силам современной Болгарии, которые идентифицируют себя как русофильские. В настоящее время к таким движениям можно отнести три из входящих в Народное Собрание партий: Болгарскую социалистическую партию (БСП; в прошлом — Болгарская коммунистическая партия), партию «Альтернатива — Болгарское Возрождение» (АБВ) и партию «Атака».
Бывшая коммунистическая партия Болгарии, «Партия-мать», как её называют в народе, Болгарская социалистическая партия переживает тяжелые времена. В отличие от многих коммунистических партий в странах социалистического лагеря, БСП сумела пережить переход к демократии и даже на время удерживала за собой лидирующее положение в новой политической системе. Однако с ходом времени её авторитет падал, и в данный момент существует осязаемая вероятность её превращения в «игрока второго эшелона». Причиной такого печального для БСП хода вещей стало, на наш взгляд, отсутствие у партии единой осознанной идеологии, попытка двигаться сразу в трех направлениях. Первым из этих направлений стало естественное для партии бывших коммунистов благожелательное отношение к России. Второе — это желание выглядеть в глазах избирателей «прогрессивной европейской партией». Наконец, самым губительным для БСП стало третье направление — идея «борьбы за левые идеалы». Партия стала демонстративно отвергать предложения о создании коалиции и критиковать потенциальных партнеров из левого лагеря за недостаточно строгое следование «левым принципам». В результате сложилась почти комичная ситуация, когда борьба с «предателями» из левого лагеря вышла едва ли не на первое место в деятельности БСП, так что, по словам лидера другой левой пророссийской партии Г.Пырванова (АБВ), социалисты из оппозиции правительству превратилась в оппозицию АБВ. Все это привело к подрыву доверия избирателей; на местных выборах 2015 г. партия проиграла выборы во всех 25 областных центрах страны.
Партия Георгия Пырванова (АБВ — «Альтернатива — болгарское возрождение») была зарегистрирована в 2014 году, когда из БСП исключили ряд видных членов — Г.Пырванова, И.Калфина и Р.Петкова. Как и «партия-мать», АБВ считается левой и русофильской — т.е. в ней потенциально заложены те же идеологические противоречия, что и в БСП. Однако уже первые шаги партии показали, что ее руководство готово отступать от догмы там, где она вступает в противоречие с национальными интересами Болгарии. Так, после выборов октября 2014 года партия решилась примкнуть к абсолютно чуждой ей по идеологии «правой» коалиции — чтобы дать стране стабильное правительство и прекратить «чехарду кабинетов» (за 2013-2014 годы в Болгарии сменилось пять правительств). Этот шаг вызвал резкую критику со стороны БСП; однако поставленная цель была достигнута — политическая ситуация временно стабилизировалась. Такую позицию партии, когда интересы государства ставятся выше идеологических разногласий, можно охарактеризовать как «государственническую».
Неожиданно для всех схожую позицию заняла партия, не имеющая никакого отношения к русофильству. Речь идет о партии турецкого меньшинства в Болгарии ДПС (Движение за права и свободы). В декабре 2014 года председатель партии Лютви Местан был смещен с поста по требованию основателя партии Ахмеда Догана. Доган обвинил своего преемника в защите не болгарских, а турецких интересов, заявив при этом, что безопасность и стабильность Болгарии должны быть главной и непреходящей задачей партии. С этой позиции он подверг критике проект евроинтеграции и блок НАТО, призвав своих сторонников трезво оценивать значение этих структур для Болгарии. После этих событий либеральные болгарские политологи включили ДПС в свой список «пропутинских партий».
Русофильство БСП и АБВ крепко завязано на социалистическую идею и своими корнями уходит в советский период российско-болгарских отношений. Попытка уйти от обязательной связи русофильства с социализмом была предпринята партией «Атака». Её лидер, Волен Сидеров, начинал свою деятельность как антикоммунист и демократ (состоял в партии Союз демократических сил (СДС), был редактором партийной газеты «Демократия»), однако скоро разочаровался в либералах и с право-либеральных позиций стал переходить на право-консервативные. Создав в 2005 году собственную партию, Сидеров попробовал строить диалог с Россией на основе общности славянского происхождения, православной веры и традиционных ценностей. Его проект имел достаточно большой успех: на выборах в том же году «Атака» стала четвертой по величине парламентской силой; на президентских выборах 2006 года В.Сидеров прошел во второй тур, где набрал 24% голосов, уступив Г.Пырванову. Недостатком партии является излишне авторитарный и вызывающий стиль поведения самого Сидерова. Регулярные скандалы с его участием создают в обществе негативный фон по отношению к партии и её лидеру. Тем не менее, «Атака» стала первой успешной попыткой создать альтернативный вариант болгарского русофильского движения, для которого Россия является не центром бывшего социалистического лагеря, а страной, родственной Болгарии по языку, религии и культуре.
Кроме «Атаки» на политическом поле Болгарии пока нет другой силы, которая выступала бы под знаменами консерватизма и русофильства одновременно. Среди общественных организаций самый яркий пример такого сплава являет собой Национальное движение «Русофилы». Лидер движения, Николай Малинов, постарался придать ему деполитизированный характер: благодаря этому достигается задача объединения на почве русофильства представителей всего политического спектра, независимо от идеологических предпочтений. Однако сам Н.Малинов является ярким примером консервативного варианта русофильства: в отличие от многих своих соратников он видит главное объединяющее наши страны начало в общности веры и в памяти о героях войны за Освобождение (1877-1878 годов), а не в приверженности социалистическим идеалам.
В итоге мы видим, что в настоящий момент в Болгарии существуют два варианта политического русофильства. Одно из них, к настоящему моменту более распространенное, связывает русофильство с советским периодом и опирается на социализм как на бывшую общую идеологию. Второе, более молодое, ищет опоры в традиционных ценностях, стараясь иметь ввиду не только советское время, но и более ранние эпохи, когда Россию и Болгарию объединяли, прежде всего, общность веры и преемственность культуры. Это последнее, консервативное, течение русофильства представляется более перспективным именно ввиду его большей исторической обоснованности, способности учитывать весь исторический путь двух народов и тысячелетний опыт культурного и политического взаимодействия.
Николай Подчасов
