– Где вы были два года назад в трагические дни февраля, фактически – дни госпереворота, развала Украины и начала кровавой гражданской войны?
– Я была в Киеве. На сам майдан я в эти дни не ходила, но за всем следила и всё видела через интернет, камеры видеонаблюдения, установленные на Крещатике, а также репортажи десятков стримеров с мест событий. Нужно отметить, что Киев жил своей жизнью и, отойдя на несколько кварталов в сторону, можно было подумать, что ничего не происходит. Многие узнавали о событиях из интернета, многие – из телевидения. Уже тогда я заметила, что по телевизионным каналам ведущие искажают информацию, преподнося её в пропагандистском ключе.
– С кем вы поддерживали связь? Кто, кроме вас, участвовал в этих мероприятиях и пытался предотвратить худшее?
– На момент государственного переворота в Киеве сформировались группы по поддержке «Беркута», в которые входили неравнодушные здравомыслящие люди и общественное движение «За чистый Киев» – киевляне, которые выступали против захвата митингующими улиц столицы. Мы пытались образумить тех, кто поддался нагнетаемой с помощью СМИ истерии, пытались объяснить им, что революция – это всегда разрушение и что под угрозу поставлено само существование нашей Украины, молодого и еще неокрепшего независимого государства.
– Как вы можете прокомментировать «откровения» майдановца Ивана Бубенчика из Львова в его интервью, в котором он признаётся, что «убил в затылок» двух командиров «Беркута»?
– Главное, что впервые за два года Иван Бубенчиков на весь мир признал, что протесты на киевском майдане не были мирными, что митингующие были вооружены и применяли огнестрельное оружие. Вопреки всем байкам, которые они рассказывали раньше. Ну что ж, спасибо ему и за это.
Фактически признание Бубенчикова в том, что со стороны митингующих было применено оружие в отношении стражей правопорядка, означает, что это давало им законное право, согласно ст.15 Закона Украины «О милиции», применять ответные действия.
Личное же участие Бубенчика в расстреле сотрудников «Беркута» вызывает не просто сомнения в его словах, но и подозрение в том, что он – подставная фигура.
Бубенчик – лишь «ширма» для отвода обвинения в этом преступлении от истинных виновников. А именно – снайперов, которые осуществляли расстрел как митингующих, так и правоохранителей. А также для отвода подозрений от тех, кто их нанял для активизации протестных настроений с помощью так называемого эффекта пролитой крови.
На сегодняшний день ГПУ уже дало разъяснения по поводу заявления Бубенчика. Он не подпадает под уголовную ответственность за совершенные преступления в дни государственного переворота на основании объявленной амнистии, по которой были прекращены все уголовные преследования за противоправные действия во время событий на майдане.
Зная об этом, сегодня и Бубенчиков, и подобные ему могут рассказывать всё что угодно, уверовав в свою безнаказанность в совершенных преступлениях и уводя общественное мнение по ложному следу.
Фактически уводя следствие в сторону от раскрытия преступления – гибели десятков людей во время этих кровавых событий.
– Я знаю, что вы пытались помочь «беркутятам»? Как это было?
– Противостояние на майдане митингующих против, как они считали, действующей власти, а на самом деле – против ребят «Беркута» и Внутренних войск продолжалось в течение трех месяцев. В это время многие пытались оказать помощь бойцам «Беркута». Просто чтобы поддержать ребят, стоящих на морозе сутками. Помогали теплой одеждой, едой, моральной поддержкой.
Я помогала активистам в сборе материальной помощи. Но основной моей задачей была защита семей сотрудников «Беркута». Ведь в те дни была объявлена настоящая охота на жен и матерей тех, кто стоял в рядах стражей порядка в оцеплении.
Я обратилась к депутату Верховной рады Олегу Цареву, и он в рамках своих депутатских полномочий поднял этот вопрос в Генпрокуратуре и в других органах власти – потребовал защитить семьи сотрудников правоохранительных органов от преследования. Мы тогда активизировали этот вопрос в СМИ, выступая с заявлениями о том, что недопустимо третировать семьи людей, которые находятся при исполнении служебных обязанностей!
Также моей задачей было помочь раненым сотрудникам, которые находились в госпитале МВД. Ведь пострадавшие сотрудники появились с самых первых дней протестного противостояния.
Украинские СМИ никогда не освещали количество пострадавших сотрудников «Беркута» и Внутренних войск. А они были избиты, получили ожоги и ранения в результате нападений на них митингующих, которых все упорно называли «мирными».
Нужны были медикаменты, перевязочные материалы, элементарные средства гигиены. Ведь многие «беркутята» были иногородними. Это были сотрудники со всех городов Украины, которых командировали в столицу для сдерживания воинствующих «мирных митингующих».
– А когда вы стали «главной матерью Украины»?
– (Улыбается.) Именно тогда, на майдане это и произошло – от движения защиты «беркутят» мы трансформировались в «Матери Украины», поскольку организация состояла из женщин.
И получилось так: у нас была одна цель — защитить стражей правопорядка нашего государства, которое они защищали ещё в его целостном виде. А потом наши задачи стали расширяться. После трагедии в Одессе, начала массового исхода беженцев, с началом «АТО»… Появились люди, которых пытались насильственно мобилизовать в армию – воевать с гражданами Украины. Они отказывались идти на братоубийственную войну, а их за это привлекали к уголовной ответственности.
Я говорила нашим женщинам, что у нас есть две пострадавшие стороны. И там, и там – граждане многонациональной Украины. А мы — матери Украины. Давайте будем милосердны!
И мы ходили в больницы и к пострадавшим с майдана, и к «беркутятам». А когда встал вопрос о регистрации нашего движения, мы решили его назвать «Союз матерей Украины». Так своим уставом мы определили очень долгосрочные цели. И надеемся, что к нам будут присоединяться все матери: и солдатские, и милицейские, и матери майдана… И нам, матерям, предстоит еще пройти самое серьезное испытание – примирение!
– Где сейчас ваши «беркутята», какова их дальнейшая судьба? Удаётся ли поддерживать связь с кем-нибудь из них?
– У «беркутят» судьба сложилась по-разному. Часть из них уехали в Крым (кстати, они и осуществляли там охрану блокпостов для предотвращения проникновения радикальных участников майдана). Но в отличии от своего стояния на майдане, у них в руках уже было оружие. И это отчасти остудило желание захватывать Крым по подобию захвата Киева. Часть из них ушла защищать народ Донбасса, часть – переехала в Россию, где они были тут же приняты на службу в полицию.
Ведь наш «Беркут» был элитой милиции: специально отобранные, подготовленные, обученные, высокопрофессиональные. Я общалась с ребятами из «Беркута», и у меня было ощущение, что они все как на подбор – высокие, красивые, умные… Что говорить, мы могли гордиться этими ребятами!
Ну а часть из них – те, кто сразу не покинул столицу, были подвергнуты уголовному преследованию со стороны новой власти, которая их обвинила в расстрелах на майдане. Фактически назначив их виноватыми и уводя следствие по ложному следу.
За два года власть не смогла доказать вину ребят из «Беркута», но их до сих пор третируют. Вот их судьба – самая плачевная. Мы как могли поддерживали «беркутят», выходили под суды на митинги поддержки, пока на нас не были натравлены радикальные активист майдана, которые избивали участников этих митингов. Новая власть эти нападки не останавливала, а молчаливо одобряла. После серии политических убийств в Киеве многим, как и мне, пришлось покинуть Украину из-за угрозы физической расправы.
– Предвидели ли вы тогда последствия событий на Майдане? И можете ли сегодня сказать, что Украина дошла «до дна»? Или «дно» ещё не пройдено, и предстоит ещё более жестокий этап – период националистического, «правосековского» террора?
– Честно говоря, мы, конечно, говорили о возможности ввергания страны в гражданскую войну, но сами до конца в это не верили. Мы не могли поверить, что новая власть будет применять войска и военную технику против мирных жителей Донбасса! Мы не могли себе представить, что будет такое количество жертв!
Ведь мы ориентировались на «оранжевую революцию» и думали, что всё ограничится простым переделом государственных кресел. Но представить себе, что за два года из независимого государства Украина превратиться в колонию, в которой разгул преступности достигнет таких масштабов, о которых даже в лихие 90-е никто не помышлял, тогда еще не могли.
Говорить, что Украина достигла своего «дна», наверное, было бы очень оптимистично. К сожалению, выпущенный джин из бутылки еще не проявил себя в полной мере. Радикализм в украинском обществе набирает обороты и при попустительстве новой власти, чувствуя свою безнаказанность может привести страну к необратимым последствиям.
Те, кто совершал все эти два года преступления, уже сами остановится не смогут. Их удел – это терррор и репрессии, а значит, новые жертвы. В условиях наличия такого количества неконтролируемого оружия на руках у людей с неуравновешенной психикой и при отсутствии защиты народа от преступных элементов со стороны государства можно прогнозировать не просто разгул преступности, а продолжение её роста.
В стране полностью попраны права и свободы граждан, закрепленных международным правом. Большинстве норм Конституции Украины не выполняется, а это означает крах правовой системы государства.
Украина превращена в «дикое поле», где прав тот, у кого на руках оружие и сила. О демократии можно забыть, как о мечте, с которой мы строили наше государство, надеясь, что станем полноправными членами европейского сообщества.
Но с подобным состоянием дел нас уже никто не хочет видеть в качестве партнера. Поэтому, выйдя на майдан с девизом о вступлении в Евросоюз, сами же евроинтеграторы захлопнули нашей стране туда вход.
