К таким людям, как глава Донецкой Народной Республики Александр Владимирович Захарченко, война пришла внезапно. Официальная биография Захарченко до событий 2014-2015 годов говорит нам столь мало, насколько это вообще возможно — «родился, учился, работал». У Александра не было военного образования, сведения о его военном опыте до начала гражданской войны — очень обрывочны и неполны. Можно сказать, что Захарченко — пример классического «революционера поневоле», которого события украинского кризиса буквально вытолкнули наверх революционной волны.
Сначала он один из организаторов сопротивления, потом командир легендарного отряда ополчения «Оплот», потом исполняющий обязанности премьер-министра ДНР и наконец — глава Донецкой Народной Республики.
На этой должности Александр Захарченко встретил новый этап агрессии Киева — декабрьское наступление на Донецк, которое закончилось сокрушительным разгромом ВСУ, дебальцевским «котлом» и минскими соглашениями, которые Киев был вынужден подписать.
В эти дни год назад под Дебальцево были ликвидированы последние очаги сопротивления ВСУ, и начался подсчёт трофеев и пленных. О сражении за Дебальцево вспоминает Александр Захарченко:
— Меня недавно спросили, как так получилось, что у вас под Углегорском штурмовую группу в составе взвода поддерживал дивизион «Градов» полным комплектом, да ещё ствольная артиллерия работала? Потому что та задача, которую выполнял штурмовой взвод, должен был выполнять батальон, а то и полк. Поэтому артиллерийская поддержка была такая, какая нужно по уставу для такой задачи, а вот пехоты было столько, сколько было! Поэтому мы брали противника гибкостью артиллерийского огня, постоянной разведкой. Упёрлись в сопротивление, тут же разведка выявляет силы и позиции противника и вызывает огонь артиллерии, которая ровняет всё с землёй.
Но и у противника артиллерии хватало, поэтому мы всё время двигались, чтобы не дать к нам привязаться и накрыть огнём. Фактически, это был фронт без линии фронта — слоёный пирог штурмовых отрядов. Непрерывная чреда боёв. Настоящая мобильная сетецентричная война!
Углегорск стал нашим Рубиконом! Мы за предыдущий год научились хорошо обороняться, отбивать атаки, держать позиции, даже контратаковать. Солдаты привыкли к тому, что инициатива в руках у противника, что в окопе всё-таки безопаснее. А тут нам впервые нужно было самим наступать на зарывшегося в землю, подготовившегося к обороне противника. Опыта такой войны у нас не было, и вначале было очень трудно. Был момент, когда мне пришлось лично поднимать людей в атаку. Робели парни! Честно скажу, и мне было страшно. Страшно покидать оборудованные позиции, делать первый шаг на нейтральную полосу, стать открытым всем пулям и осколкам. Но как-то смог! И ребята пошли за мной!
Теперь мы уже хорошо изучили науку наступать. Тут, чтобы победить, нужно сделать две вещи: первое, это подняться, а второе — это сделать первые три шага, а дальше уже начинает работать боевой инстинкт. Уже не думаешь об опасности, уже не боишься. Приходит боевой азарт, желание дойти и победить. Если ты это сделал — это уже половина победы.
После взятия Углегорска всё по-другому пошло. Дебальцево мы уже на кураже брали! Если на штурм Углегорска мы еле-еле собрали три сотни добровольцев, то на Дебальцево бойцы уже рвались, там уже отбоя от желающих пойти на штурм не было. Причём люди реально обижались, что не их подразделения отправлены на штурм Дебальцево. Обиды были ужаснейшие! До слёз доходило. Командиры рапорта писали, кидали мне на стол, что их в Дебальцево не взяли. Но мы не могли в тот момент взять больше. Кому-то же надо было и фланги держать, и на других участках биться!
Если бы у нас на организацию штурма было хотя бы на 3-4 дня больше, то мы бы «подчистили» противника на других участках и собрали в два раза больше людей для штурма Дебальцево и разгром ВСУ был бы полным. Но счёт шёл на часы. В Минске уже перемирие было подписано, до прекращения огня оставалось всего ничего. Поэтому сводный отряд был небольшим — взяли тех, кто успел отдохнуть, кто пополнился людьми и боеприпасами. Казачки ещё с нами пошли, как они говорили «за трофеями». Вообще, казаки — отчаянные люди: не успеют выбить противника, они уже вовсю обшаривают его окопы и блиндажи в поисках «трофеев»…
Кураж был! Мы вдруг поняли, что победили, что задачу выполнили, увидели, что противник сломался. Что он деморализован и отступает. Доходило до чёрного юмора, когда мои ребята выходили на частоты ВСУ и говорили: «Вы, хлопцы, обязательно берите сегодня в бой танки, потому что ваши БМП и бронетраспортёры, нам не нужны, там металла мало, а у нас план по сдаче металлолома. Мы по плану работаем, мы в день должны сдать на пункт приёма металлолома не меньше 150 тонн стали. Так что хватайте танки и давайте вперёд, всё, мы вас ждём!»
Противник учится. Глупо говорить, что противник слабый, что воевать не умеет. На самом деле, противника вот уже почти два года усиленно обучают. Но, к нашему счастью, его учат не русские. Его учат американцы. Но Америка последние тридцать лет почти не воевала на сухопутье, их опыт войны в Ираке и Афганистане мало подходит к нашим условиям, и американские инструкторы мало чему дельному смогли обучить своих «подсоветных» из ВСУ. Поэтому и боевая ценность ВСУ пока невысока.
За примерами далеко ходить не надо. Вспомним Иловайск. Рота Гиви численностью сто семнадцать бойцов заняла и держала Иловайск. Против этой роты пёрло две бригадных группы ВСУ. Больше трёх тысяч солдат и офицеров с техникой, при поддержке артиллерии. Рота потеряла почти половину своих бойцов убитыми и раненными, но Иловайск не сдала. «Укропы» наступали в соотношении 1:30 и всё равно не смогли ничего сделать.
Или оборона Еленовки. Почти восемьсот человек ВСУ пошло в атаку на двести наших и не смогли нас потеснить! Это показатель!
В Киеве теперь говорят, что, мол, ВСУ были тогда ещё слабые и необученные толком, но через год мы устроили ВСУ «котёл» под Дебальцево. Там зарылось в землю больше шести тысяч украинских вояк, которых полгода добросовестно обучали американцы, поляки, британцы. Они были уверены, что создали непреодолимую оборону, что мы никогда не сможем её взломать. А мы смогли! Мы сходу взяли Углегорск, хотя его обороняла почти тысяча украинцев, нас же зашло всего триста, и мы их выбили!
Или Дебальцево, большой город, железнодорожный узел, который киевские вояки называли «непреступной крепостью», был взят нами за четверо суток. А ведь там оборонялись больше трёх тысяч человек, плюс подразделения, которые отходили от Чернухино. Мы атаковали сводным штурмовым отрядом, в котором со всеми нашими луганскими бойцами и казаками было чуть больше полутора тысяч человек. И мы взяли город! Три дня за него шли тяжёлые бои!
Поэтому я отдаю должное противнику. Но всё же наши солдаты, наши командиры выше киевских на порядок! Здесь, в Донбассе, я считаю, мы получили уникальный боевой опыт, которого нигде в мире больше нет. Такой войны, такого ожесточения, такой концентрации боевой техники, танков, артиллерии не было никогда за последние полвека! Это война артиллерии и разведки! Я думаю, что после Донбасса наши учебники по тактике и оперативному искусству в училищах и академиях будут серьёзно уточнять. К сожалению, страницы этих учебников мы писали своей кровью. Какие замечательные, храбрые, светлые ребята отдали свои жизни! И если в наших академиях и училищах этот опыт будет учтён и будет преподаваться, то это станет лучшей для них памятью.
Почему Донбасс смог победить? Да потому, что народ наш стал другим! Понимаете, всё, что произошло в Киеве, Майдан, нацистский переворот, Крым — всё это разбудило людей! Заставило совершенно по-другому взглянуть на всё происходящее. Знаете, моё личное мнение, что запустилась какая-то духовная программа, которая все эти годы дремала. Что мы все русские, что у нас есть Родина, что нас не сломить, что всё-таки правильные книжки мы в детстве читали! Причём сработала она у всех поколений. Все поднялись! Сначала те, кому было уже за сорок. Это люди опытные, жизнь узнавшие и понимающие, что происходило на Украине. Потом тридцатилетние поднялись, а за ними и совсем молодежь — те, кому за двадцать, хотя, казалось бы, они вообще Союз не застали и выросли на Украине. Но пришли и встали в строй рядом с отцами и дедами!
И не только на фронте. Поднялись люди и в шахтах, и в больницах. Я знаю хирурга, к которому раньше без денег можно было не подходить, а в ходе боёв этот человек стоял три дня у операционного стола и не уходил — резал, шил, вытаскивал осколки, пули, пришивал руки…
На улицу выйдите и первого же встречного спросите, кто вы? И он скажет: мы русские. Все! Неважно, что у многих украинская национальность. Я сам украинец, но это по крови, а по духу, по менталитету, по убеждениям я русский. Для меня моя страна Россия!
А вообще война всех нас измотала. Точнее состояние непрерывной войны. Перемирие, минские соглашения — это всё равно не полноценный мир. Война всё так же у нашего порога. Каждый день обстрелы, каждый день страдания людей. Каждый день я вижу разрушенные дома, всё потерявших стариков, искалеченных детей. Так хочется, чтобы это всё быстрее закончилось. Но до мира ещё очень далеко. Киев ещё не осознал всю бессмысленность своих попыток силой усмирить Донбасс и продолжает готовиться к новому вторжению.
Владислав Шурыгин
