Другими словами — маразм.
Это большая ошибка. Где маразм и где Леонид Макарович. Маразм трусливо поджимает хвост и уползает в норку, когда вещает наш первый (по другой версии — второй) президент. Ибо такая подвижность умственных суставов не снится нынче молодым, но уже профессиональным патриотам, которые ежедневно получают уроки подлости в виртуальной школе Кравчука, с завистью понимая, что до такой моральной пропасти им расти и расти.
И запах нафталина, который ему приписывают, тоже отнесем на совесть и особенности фантазии обоняторов. Нафталином пахнут невинные детские дедушки, которые сидят в уголке и тихо мерсикают судьбе за то, что накормлены и обогреты. От Крачука дмет кислым стариковским потом, обертона которому придают запахи предательства, суетливости, лихорадочной поспешности быть в каждой бочке затычкой, высказаться во всех эфирах, дать молодежи уроки релятивисткой морали и двойных стандартов, да что двойных, бери выше…
10 января Леонид Макарович праздновал день рождения (ему исполнилось 82 года — ред.), поэтому нелишне напомнить публике великолепные вехи его переможного (победного, укр. — ред.) пути. Кравчук — готовый, практически идеальный символ современного мазепинства и иллюстрация аксиомы, что оловянные, стеклянные и деревянные глаза никакой дым не выест.
Статья о Кравчуке в русском сегменте Википедии вполне гладкая, украинская же приоткрывает — слегка, аккуратно — некоторые моменты его бурэмной (бурной, укр. — ред.) биографии, из которых пунктиром вырисовывается весь путь этого беса украинской политики. И каким бы хитросделанным ни был сам фигурант, неуемная жажда публичности, наркотическая зависимость от внимания, стремление ощущать себя реальной действующей силой украинской политики то и дело развязывают его болтливый нарциссичный язык, и подробности биографии протекают наружу — вода дырочку найдет.
Итак, из официальных источников известно, что Леонид Кравчук — сын советского бойца, погибшего на фронтах Великой Отечественной (по украинской версии — второй мировой) войны. Его сын учился в советской школе, и, как вспоминает сам фигурант, после уроков носил еду в бандеровские схроны. То есть, в классе исправно барабанил про руководящую роль партии, победу коммунизма во всем мире и пролетарский интернационализм, а сразу после, стремительно переобувшись, бежал поддержать вооруженных врагов всего перечисленного.
Так оно было или иначе, теперь не установишь, Кравчук то и дело вспоминал или придумывал много деталей, странным образом аккуратно ложившихся в актуальный на каждый конкретный момент паззл. Но, согласитесь — жизнь с дулей в кармане прямо с детства кое-что формирует в мировоззрениях и привычках носителя дули.
Итак, несмотря на, как теперь выяснилось, тайную поддержку украинского националистического движения прямо с младых ногтей, юный Кравчук поступил в Киевский госуниверситет, а потом закончил и Академию общественных наук при ЦК КПСС. Все это — высокоидеологизированные учебные заведения, плотно опекавшиеся соответствующими отделами КГБ. Без подробного изучения биографии соискателя, десятка анкет с вопросами о проживании на оккупированной территории, например, туда и мышь не проскочила бы. Но он — проскочил.
Пикантности этой истории придает тот факт, что в биографиях целого ряда одиозных украинских мытцив (творческих личностей, укр. — ред.) и общественных деятелей, ныне широко нациствующих и перебандеривающих самого Бандеру, есть упоминание о том, что они либо воевали в вооруженных формированиях УПА, как, скажем, бездарный, но злобный графоман Павлычко, либо оказывали всемерную им помощь. Но потом чудесным образом делали фантастической красоты кульбит и — вуаля! — оказывались не просто в самых престижных университетах УССР, а то и Москвы, но как раз на предельно идеологически контролируемых факультетах вроде исторического, филологического, философского, и в дальнейшем сами возглавляли разнообразные комиссии по выявлению и выжиганию каленым железом отклонений от линии партии.
Редакторствовали в строго идеологически выверенных журналах, заседали в партийных комиссиях, комитетах по награждению и тоннами писали вирши о Ленине, партии и Москве. Злые языки говорят, и им нечего возразить, что такая феерическая карьера могла быть возможной только в тесном сотрудничестве с КГБ. Ну как сотрудничестве? Тупо тотальном доносительстве на сотрудников, подчиненных и начальников. Потому что в этой тонкой сфере идеологической борьбы вход стоит рупь, а выход… Два — это незрелый шапкозакидательский оптимизм.
Вот и наш пострел — прям сразу бросился на передний край борьбы с украинским национализмом и ревизионизмом, кинулся пропагандировать и агитировать со всей молодой страстью, и сия пучина поглотила его настолько, что уже в 36 мальчишеских лет товарищ Кравчук начал стремительную, фантастически успешную карьеру в ЦК КПУ. Говорят — не было более жестоковыйного, иезуитски-хитрого и неумолимого борца с любым проявлением критики в адрес партии и правительства, чем наш хэрой.
Времена были жесткие. Наследники писавших доносы в 30-х продолжали славное дело отцов, великие советские мытци вроде Павлычко, Драча и Яворивского, разрывавшие в то время еще упругие жопки на красные звезды, строчили доносы в КГБ на своих собратьев, а за спинами у них ухал тогда еще молодой филин Кравчук, возглавлявший антидиссидентские репрессии на Украине.
И так боролся Леонид Макарович до конца 80-х, когда его чуткие ноздри уловили для кого-то незначительный, а для него отчетливый запах идеологических перемен. Леонид Данилович еще не сносил все коротковатые и традиционно залосненные брюки советского инженера, не подозревая, что Украина — не Россия, а Леонид Макарович уже четко понимал, что Украина — Антироссия.
И тут он делает очередной тройной тулуп, переобуваясь прямо в полете, и уже возглавляет новомодное течение — публичные дискуссии с опекаемыми националистами, в которых предстает мудрым терпимым философом, мягко журящим бывших диссидентов за радикальность воззрений. И вскоре побеждает на президентских выборах в борьбе с Вячеславом Чорновилом, который был представлен широкому украинскому загалу (общественности, укр. — ред.) как страшный и опасный националист, которому противостоит как раз помиркованный (умеренный, укр. — ред.) патриот Кравчук.
Вот так иногда зло шутит Бог, или кто там выглядывает из-за его плеча. Сам же Леонид Макарович в легендарных видозвах (воззваниях, укр. — ред.) тех лет обещал украинцам процветание и прогресс, «через 10 лет мы будет второй Францией», русскоязычным — всемерную поддержку и равные-преравные права, в общем — выбрали его. Запомнился же он галопирующей инфляцией, кравчучками (сумка на колесиках — ред.) и надорванными животами украинок, тащивших на себе в Польшу и Румынию гладильные прессы и токарные станки сквозь ряды дежурившего на киевском вокзале ОМОНа и лопатообразные руки жадных и злобных таможенников Галичины. Так начинались процветание и прогресс.
Через неделю после избрания его на пост президента было Беловежье, где, как считают многие аналитики, именно по инициативе Кравчука трое сепаратистов подписали приговор Советскому Союзу, невзирая на итоги референдума, который ясно показал желание его народов продолжать жить вместе. А как было не подписать? Появилась реальная возможность перестать подчиняться московскому царю и запануваты (царствовать, укр. — ред.) на своей сторонци (стороне, укр. — ред.) безо всяких ограничений.
И он запанував. Красная оболочка куколки была скинута, и перед нами предстало исполинских размеров имаго взрослого говорящего членистоногого, каждый член которого заканчивался совковой лопатой, а ротовое отверстие поражало воображение разнообразными возможностями. Тут же Кравчук поддержал раскол православной церкви и создание киевского патриархата, который возглавил Филарет. Именно его курировал коммунистический пропагандист и агитатор Кравчук, будучи главным идеологом КПУ. Курировал, курировал, да и выкурировал. Как же пригодились связи с теми самыми буржуазными националистами, с которыми боролся запасливый Кравчук, ммм.
Ну, и дальше мы помним. Одиозная СДПУ, народное депутатство, пафосные спичи, вращение пятой точкой с частотой промышленного вентилятора, блок «Нетак», внезапно очередное русофильство и обещания поддерживать права русскоязычных и статус русского языка, отрицание НАТО и прочая ситуативно полезная лабуда. Все для привлечения внимания и, Боже упаси, профилактика забвения и выпадения из обоймы.
Возраст фигуранта к этому времени был уже более чем солидным, тем более кисло и непристойно выглядели его манящие эротические телодвижения, которые, как и следовало ожидать, оказались совершенно бесплодными. Тогда Леонид Макарович, бесстыжий как заслуженная вокзальная ша…ва, снова вытащил из, кхм, шухляды (шкафа, укр. — ред.), резко антикоммунистическую националистическую карту и пошел сдавать колоду по новой.
И вот теперь перед нами предстал совершенно особый персонаж политического шапито, вызывающий отвращение, пожалуй, у всех сторон политического процесса, не говоря уже об обществе. Его презирают как профессиональные патриоты, так и искренние борцы за сугубую незалежность и европейский выбор Украины; как русские, так и украинцы; как ватники, так и укропы. И только Савик Шустер неизменно зовет старого коверного в свои эфиры, где Кравчук потешает собравшихся длинными, пустыми, но пафосными речами эксперта и аналитика…
Внимание публики, однако, привлекать все труднее, поэтому посылы должны быть все нажористее и провокационнее, иначе кто его будет слушать, изъезженную жизнью старую сморщенную про…ку? И вот из его последнего — 50 000 человек, говорит, положили зря. Два года этот людоед всецело поддерживал карательную операцию в Донбассе, требовал воевать до последнего солдата, и вот внезапно.
Крым, говорит, Путин скоро вернет взад. Сам, добровольно. Не потянет. Могучая Украина тянула, а колосс на глиняных ногах не потянет, да. И тогда надо сделать там автономию. Что? Крым же был автономией. 23 года кривлялись, называя Украину унитарным государством, при этом имея в ее составе автономную республику. Конечно, никакой реальной автономией Крым никогда не был, и в этом вся суть украинской политики — симулякры в борьбе с оксюморонами.
Или вот Донбасс. Надо прекратить кровавую войну, говорит, дать особый статус, под это стрясти деньги с мирового содружества. А летом говорил — надо забыть гуманизм и сопли про то, что там «наши люди», «им надо помогать», надо тупо и безжалостно отрезать территорию, нехай сдохнут. И обещал бить там врага (местное население) со всей украинской ненавистью…
Сегодня романтики украинского национализма вроде Стуса или Чорновила выглядят достойными сожаления и сочувствия к их горькой судьбе лузерами. Эти люди искренне верили в то, что говорили, действительно любили Украину, какой они ее понимали, хотели для нее добра, каким они его видели. Но победил в нашей истории дискурс имени Кравчука, хитрого, подлого, лживого и непотопляемого беса — уцененного карикатурного Мазепы современности. История таки повторилась, и Кравчук — ее фарс.
Нюра Н. Берг
