72-я годовщина освобождения Киева от фашистов прошла в этом году так же, как в минувшем, по крайней мере, на официальном уровне. Городской глава Виталий Кличко, в отличие от всех своих предшественников послевоенного времени, не возлагал цветов к могиле Неизвестного солдата и к памятнику генералу Ватутину. Так формируется новая традиция отношения к этой дате, которое органично входит в украинское переписывание истории.
Традиция, против которой и парламентская оппозиция не возражает. Ведь не вспомнили о годовщине освобождения Киева ни наследница регионалов партия «Оппозиционный блок», ни самый рейтинговый на Украине телеканал «Интер», чьим совладельцем является один из лидеров партии Сергей Левочкин. А девятью днями раньше 71-я годовщина освобождения Украины не удостоилась упоминания в итоговом выпуске новостей этого канала.
Такая ревизия истории, видимо, изначально была одной из истинных задач созыва Майдана два года назад. На такую мысль наводят парламентские стенограммы.
У Верховной Рады, как и у многих парламентов мира, есть традиция принимать постановления по поводу юбилейных исторических дат. И в 2013 году поводом для постановлений часто становилось 70-летие освобождения того или иного города страны от нацистских оккупантов или же крупного сражения Великой Отечественной. При таких голосованиях у каждой из партий тогдашней трехпартийной оппозиции был свой стереотип. «Свобода» дружно не голосовала. В «Батькивщине» (напомню, что тогда эту фракцию возглавлял Арсений Яценюк, и в нее входило немало нынешних «фронтовиков») находились голосовавшие депутаты, но неизменно явное меньшинство от общего числа. А «УДАР» Виталия Кличко поначалу дружно голосовал «за», по крайней мере, так было еще в сентябре 2013.
Всё изменилось 20 ноября 2014. Тогда, после двухмесячного перерыва, в Раде вновь возникла тема военных юбилеев. Сначала голосовалось постановление о праздновании 70-летия освобождения Кривого Рога, а затем были постановления, посвященные аналогичным юбилеям освобождения Черкасс и Корсунь-Шевченковской операции. Кстати, в ходе последней был освобожден и город Смела на Черкащине, где жили дедушка и бабушка Кличко Родион и Тамара (урожденная Этинзон), которую муж тогда прятал в подвале, иначе бы она погибла в гетто.
В итоге ни одно из постановлений не было принято: многие регионалы тогда в зале отсутствовали и голосов без оппозиции не набиралось. Правда, в «Батькивщне» как и раньше находилось меньшинство голосовавших депутатов, но «УДАР» теперь дружно не голосовал. Причем только по военным вопросам, ибо празднование юбилеев автокефального митрополита Липкивского и писателя Остапа Вишни фракция тогда практически единогласно поддержала.
А на следующий день премьер Николай Азаров заявит о приостановке подготовки к подписанию соглашения об ассоциации с ЕС — и Раде уже долго будет не до юбилеев.
Но понятно, что 20 ноября уже был готов сценарий того, что произойдет на случай разворота Януковича на Восток. Разворота, который людям информированным казался к тому моменту почти неизбежным.
Ключевым элементом сценария европереворота было единство оппозиции. И, выходит, авторам сценария требовалось, чтобы она была едина не только в стратегии и тактике борьбы за власть, но и в отношении к прошлому, которое объединяет Украину и Россию. Причем от фракции Кличко требовалось показать бОльшую решимость и монолитность, чем от фракции Яценюка.
Почему так? Да потому что именно бывший боксер тогда считался Западом главным кандидатом на пост президента от оппозиции. В декабре 2013 о Петре Порошенко еще никто не вспоминал. А вот Кличко уже в первые недели Евромайдана посвятили отдельные статьи множество западных изданий. Тут и британские «Санди Таймс» и «Файненшел Таймс», и американская «Лос Анджелес Таймс». А больше всего изданий немецких: «Шпигель», «Тагесцайтунг», «Ди Цайт», «Зюддойче Цайтунг», «Франкфуртер Альгемайне», «Бильд». Статья в «Шпигеле» называлась «Профи во втором раунде». И речь шла не о боксерском поединке, а о бое за Украину. В нем «первый раунд» остался за Путиным, но Меркель и европейцы готовят себе нового сильного бойца… ХДС во главе с Меркель и европейское объединение консервативных партий ЕНП выбрали Кличко на роль человека, которому предстоит наладить украинское сопротивление изнутри. Он должен объединить и возглавить оппозицию — на улицах, в парламенте и, в конечном итоге, на президентских выборах 2015 года… и в конце концов подписать соглашение с европейцами».
И весь Запад, не только Германия, вели себя соответственно — именно бывшему боксеру направлял тогда послание глава МИД Франции Лоран Фабиус, а его немецкий коллега Гвидо Вестервелле и сенатор США Джон Маккейн в пресс-релизах о киевских встречах с украинской оппозицией неизменно перечисляли ее лидеров, начиная с Кличко (хотя его фракция по численности заметно уступала «Батькивщине»).
Но хотя Кличко и воспринимался тогда однозначно как лидер оппозиции, его бэкграунд заставлял задуматься, будет ли он таким европейцем и националистом, как Яценюк и Тягнибокь. Тогда еженедельник «Ди Цайт» писал: «Вообще трудно понять, как человек с таким происхождением, как у Кличко, стал проевропейским политиком, ведь родился будущий чемпион в Киргизии в семье преданного системе советского генерала, женатого на русской. Долгое время Кличко говорил по-русски лучше, чем по-украински».
Для вопросов были и другие, не высказываемые в СМИ, основания. Ведь на Западе людям, причастным к принятию решений, совсем на надо было ждать откровений Дмитрия Фирташа, прозвучавших в этом апреле в венском суде. Они и так знали, что проект УДАР спонсирует тот, кого обычно именовали «одиозным пророссийским олигархом», а вдобавок деловой партнер тогдашнего главы АП Сергея Левочкина.
Поэтому в преддверии Майдана от Кличко требовалось ясно доказать то, что уже доказали другие оппозиционные лидеры. Доказать, что для него нет пуповины общей славной истории, соединяющей Россию и Украину. Что для него нет Великой Отечественной, а есть вторая мировая, нет Дня Победы, а есть день памяти и примирения. Ведь не поддерживать празднование юбилеев побед 1944-го могут только те, для кого итоговой Победы 1945-го не существует.
Ну а в том, что такая версия истории нужна именно европейцам, сомневаться не приходиться. Ведь не случайно идея Восточного партнерства возникает на фоне умножения западных публикаций, принижающих Победу, и ряда официальных решений в том же духе. Прежде всего, учреждения Евросоюзом Дня памяти жертв сталинизма и нацизма. Именно в такой последовательности именуются в резолюции Европарламента эти режимы, тогда как никто не думает учреждать например день памяти жертв демократии и нацизма, хотя годовщина Мюнхенского сговора очень подходящий день для этого. И понятно, зачем это делается. Чтобы расширить сферу влияния ЕС посредством ассоциации с рядом постсовестких стран на Востоке, надо чтобы в этих странах евроинтеграция казалась делом безальтернативным, а для этого там должны думать, что в иной интеграции, с центром не в Брюсселе, а в Москве, не было ничего, кроме тоталитарного кошмара.
И Кличко тогда своевременно снял вопросы. В начале декабря в западных СМИ не звучали сомнения в его оппозиционности, в худшем случае звучало легкое удивление по поводу того, как он стал оппозиционером с таким бэкграундом. Как известно, Кличко это не помогло, и должность Киевского мэра, видимо, станет вершиной его карьеры политика. Но то, что другой президент реализует ту же политику ревизии прошлого, глубоко закономерно.
Кстати, любопытно, как вел себя внефракционный депутат Петр Порошенко на тех голосованиях 20 ноября. Сначала он поддерживает постановление к юбилею освобождения Кривого Рога, через 2 минуты на голосованиях по Корсунь-Шевченковской операции и Черкассам уже числится отсутствующим (для этого вовсе не обязательно выйти из зала, достаточно вытащить карточку из гнезда для голосования), но еще через минуту голосует за празднование юбилея Остапа Вишни.
Трудно отделаться от мысли, что тогда кто-то своевременно посвятил Порошенко в смысл игры и дал ему сигнал, как голосовать правильно. А почему позже Кличко? Да потому что считался тогда Петр Алексеевич отнюдь не таким перспективным. Ведь даже своей фракции у него не было.
