«Новояз должен был не только обеспечить знаковыми средствами мировоззрение и мыслительную деятельность приверженцев ангсоца, но и сделать невозможными любые иные течения мысли». Эти слова Джорджа Оруэлла из известной антиутопии «1984» сегодня в спешке реализуются на Украине кланом провластных журналистов.
Никаких преувеличений: вовсю разрабатывается список «правильных» выражений для СМИ. Иными словами, подача новостей загоняется в жесткие рамки благодаря выверенному набору лексики.
Собственно, новость — «Журналистам, в частности, предлагают применять по отношению к ситуации в Донбассе термины «военный конфликт», «вооруженное противостояние», «конфликт на востоке Украины», «зона АТО», «зона конфликта», «военная агрессия (России)», «гибридная война». В отношении сторон конфликта — «боевики», «пророссийские сепаратисты», «вооруженные сепаратисты», «иностранные (пророссийские) наемники», «т.н. ДНР/ЛНР или группировка «ДНР/ЛНР», «т.н. (самопровозглашенный) «народный губернатор», «ВСУ, армия Украины, добровольческие батальоны, официальный Киев»».
Все это настолько четко, тютелька в тютельку, ложится в дискурс «1984», что можно просто цитировать оттуда кусками: «Словарь B состоял из слов, специально сконструированных для политических нужд, иначе говоря, слов, которые не только обладали политическим смыслом, но и навязывали человеку, их употребляющему, определенную позицию».
Последнее в доказательствах не нуждается. Строго-негативная лексика по отношению ко всей реальности «сепаратистов» не допускает в свои ряды не то, что положительных, но и нейтральных вкраплений. Здесь, конечно, нет «ополченцев» (и даже «так называемых ополченцев»), но нет даже сугубо нейтральных «бойцов». О том, что употреблять термин «боевики» по отношению к членам во всех отношениях армейски-структурированных Вооруженных Сил Новороссии — терминологически некорректно, никого не смущает. «Партия сказало «надо» — журналисты сказали «есть!»
Лично меня в этой гнусной ситуации больше всего возмущают журналисты, которые добровольно побежали в голове этой чудовищной цензурной инициативы. Если бы свободолюбивому украинскому сообществу трудяг пера эту «вказивку» спустили «сверху», она, скорее всего, стала бы предметом дискуссий и возмущения. Но этого не случилось — а значит, все свободолюбие и принципиальность украинской журналистики обменяны на желание подороже продаться власти.
Но что будет с теми СМИ, которые не подключатся к тотальному использованию этого «подонковского» языка? В принципе, он ведь и так уже почти заполонил всю украинскую медиасферу. Но при его утверждении на официальном уровне как единственно-верного, появятся новые возможности для репрессий неугодных. А ведь это может быть распространено на все печатное слово — книги, журналы, научную литературу, и даже на устные высказывания! Куда там западной толерантности с их эзоповым языком для обозначения негров… Тут дела посерьезнее.
А вот, кстати, что хуже — наличие списка «правильных» слов или списка запрещенных? Как ни странно, на мой взгляд, — первое. Потому что запрещенные слова всегда можно обойти путем метафор и условностей, а с четким списком единственно-верных слов не забалуешь, хочешь-не хочешь — придется употреблять только его. «Все, что не разрешено — запрещено».
Значение этой языковой диверсии сложно недооценить. Украина пошла по пути классических тоталитарных режимов, закладывая ненависть в саму подкорку обрабатываемого СМИ общества. Подобным образом был запущен самый массовый геноцид второй половины ХХ века — в Руанде, где роль вдохновителя и катализатора межэтнической ненависти сыграло «Радио Тысячи Холмов». Его ведущие создали свой «новояз», называя тутси «тараканами» и призывая «раздавить этих вредителей». В итоге погибло около миллиона человек.
Это был триумф пропаганды — но пропаганды не «геббельсовской», с ее изощренной формальной логикой, а примитивнейшей, негритянской, базирующейся исключительно на «новоязе». Но это сработало, и последствия были шокирующими.
Григорий Игнатов
