Шкатулка эмоций, тревог и смятения настолько переполнена, что слетают все замки самоуспокоения. Злость уже прошла, затерялась в страшных углах непродолжительных слов. Прошла, затерялась? Нет, это не те слова. Скорее выгорела, оставив после себя угольные тени в искривленных углах чувств.
Мне долго казалось, что пора уже забыть навыки «экономии места в коридоре», наполнения кастрюль водой между залпом и падением, а также переползания по квартире за одеялами. Вечер 10 июня громко посмеялся над этими надеждами.
Словно душевно больной старик, который убивает своих спящих детей. Как это все начиналось? С автоматных очередей где-то у окна. Вроде бы беспилотник гоняли. А потом взрыв. Будто у тебя под ухом разрывают стальной лист, но в десятки раз громче и сильнее. Оглушающий, давящий и… неимоверно отрезвляющий. Словно мирная жизнь, которой ты жил до этого взрыва, была ненастоящей. В ошеломленной голове проносятся тысячи мыслей: куда бежать и что брать. Я даже не знаю, как это описать. Как будто отключается все постороннее, а остается четкая схема выживания здесь и сейчас. Строгие формулы белым мелом на коричневой доске.
Еще одно падение. Еще, еще и еще… Падает что-то настолько тяжелое, что чувствуешь вибрацию не меньше 10 секунд. И звук летящего снаряда — не гаубичный свист и не минометное эхо. А какой-то полусвистящий «фьюююю», потом дрожащие пол и стены. Раз за разом в голове возникает летящая в ночи болванка. Воображение разворачивает виртуальную карту, и ты пытаешься представить, где это только что упало. Так ты стремишься отвлечься от другой картинки — летящего в твой дом снаряда.
Потом пауза в несколько минут и новая череда взрывов, но уже подальше. «Строитель» долбят, — говорит кто-то ровным и холодным голосом рядом. — У нас нет войны. Нет, да? Господи, тогда что ЭТО?!, — голос немного срывается. — И почему им никто не отвечает?».
А потом в хор артиллерии вступают танки. Три выстрела — три падения. Слышно, что бьют прямой наводкой. Пальцы, держащие твою руку, еще сильнее сжимаются, и кто-то уже негромко начинает молиться. Света нет. Тебе ничего не остается, кроме как закрыть глаза и попытаться полностью ослепнуть, отключив слух, осязание и мысли.
Но танки продолжают залпами вбивать свои «снарядные гвозди» в крышку твоего черепа. Два с лишним часа — именно столько били вчера по западным районам Горловки. Мирно, согласно минским договоренностям. По 245 кварталу, ж/м «Строителей» и «Комсомолец», поселкам шахт 6/7, 19/20 и Гагарина, «Курганке», «Бессарабке», «Ртутному», каналу «Северский Донец — Донбасс». Без объявления войны, без предварительных выстрелов из города, без жалости и раскаяния…
Теперь чуть ли не каждый день в Горловке есть погибшие и раненные. Которых там наверху почему-то не замечают. Там наверху действует «бумажный мир». А мы вчера видели и слышали цену этих «бумаг». Есть ли надежда, что этот кошмар завершится? Быть может, это какой-то особый режим мира, когда гибнут простые горожане? Или это жертвоприношения? Не нужно нам сочувствовать — просто остановите войну.
Многие не поймут того, что тут происходит. Но каждому, сидящему где-то далеко от нас, нужно помнить. Никто, слышите, никто не может быть уверенным, что завтра весь этот ужас не придет к его дому. Мы тоже когда-то жили, не замечая войны в Приднестровье, Абхазии и Ливии. Мы были такими же, как и те, кто сейчас наблюдает за нами со стороны. Жили почти в самом центре мирной Европы, думая, что все это позади. Но вот одиннадцатый месяц в Горловке война. Я до сих пор не могу в это поверить…
