Украинский Госкомстат на днях обнародовал итоги подсчетов баланса платежей по ЖКХ по состоянию на 1 ноября 2014 года. Картина вышла малоутешительная. Недоимки составили 11,8 млрд гривен. Если по-простому, каждый украинец в среднем не заплатил за 4,2 месяца пользования газом, отоплением и горячей водой. Учитывая, что до ноября потребители отоплением особо не пользовались, реальная картина, скорее всего, выглядит еще хуже. С началом отопительного сезона расходы на ЖКХ обычно заметно возрастают. Если люди не платили тогда, то в текущих условиях сейчас они не будут платить тем более.
Из выкладок Госкомстата следует, что в Киевской области оплачено всего 65,5% счетов, Кировоградской — 64,5%, Черкасской и Черниговской — 66%, Сумской — 62%, Тернопольской — 60%. Общая недоплата за горячую воду достигла 5,5 млрд гривен, за газ — 2 млрд гривен. А МВФ требует от Украины с 1 января 2015 года поднять тарифы на ЖКХ еще минимум на 60%. Украинские аналитики ожидают, что в будущем году цена услуг ЖКХ достигнет уровня 10 гривен на квадратный метр. Выполнение этих условий МВФ напрямую связывает с перспективами оказания Украине внешней финансовой помощи. Ну, как помощи. Не бесплатно, конечно. Речь идет лишь об условиях предоставления «незалежной» следующего транша кредитов.
Тут можно отметить, что требования МВФ не столь уж и нелогичны. Еще с советских времен социальная политика СССР создала большую экономическую проблему. Дешевизна коммунальных услуг, в том числе электричества, газа, горячего водоснабжения и отопления, не сама собой возникла. Низкие цены, скажем, на газ, для частных лиц компенсировались завышенными ценами на него для предприятий. В сочетании с централизованным перераспределением прибыли всей советской экономики в целом это позволяло козырять социальными успехами СССР на международной арене. Правда, за кадром оказывались многочисленные системные сложности. Например, возведение в норму понятия плановой убыточности. К тому же дешевизна услуг сформировала у потребителя убеждение в том, что коль все им продают «за три копейки», то, значит, столько оно и стоит. А если кто пытается повышать цены, значит, он вор и нехорошая редиска.
В результате сложилась система, в которой сам черт ногу сломит. Кто, кому и сколько должен — неизвестно. Как и куда модернизировать — непонятно. Государственные дотации она поедала с аппетитом черной дыры. Но самое главное — привычные низкие тарифы не оставляли возможности для какой бы то ни было энергоэффективности. Ну, хорошо, купил человек, скажем, стиральную машину с энергопотреблением класса А. Она экономит, допустим, 20% электричества по сравнению с более дешевой моделью класса В. Но и стоит она примерно на 150 долларов дороже. Если посчитать экономию в деньгах, то в условиях действующих дешевых тарифов эти деньги окупятся лет через 20. А окончательно она сломается уже через 10 лет. В чем выигрыш?
Таким образом, все разговоры об экономической эффективности являлись в основном только игрой маркетологов и рекламщиков. Конечный потребитель на практике ее не получал. Ни за счет успехов инженеров, ни за счет всяких там двухтарифных счетчиков, ни за счет утепления своего жилья. От того, что в конкретной квартире ее владелец поставит более дорогие энергосберегающие окна, снабжающая теплом весь его дом местная ТЭЦ лично его квартиру меньше отапливать не станет.
Отсутствие эффекта сказывалось не только на уровне частных потребителей. На предприятиях картина была не лучше. Высокая цена на то же электричество, содержащая в себе и долю компенсации социально низкой цены для частных потребителей, приводила всю систему к тому, что экономить как-то надо, но сделать это невозможно. Как только предприятия сколько-нибудь массово внедряли энергосбережение, вся система в целом сталкивалась с уменьшением поступления денег. Тех самых, из которых она компенсировала очевидную нерыночность стоимости энергии для социального сектора. Этот дефицит в итоге покрывался из бюджета. Из налогов и прибылей других секторов. Рано или поздно бюджету платить надоедало, и тарифы повышались. Для всех. Но с прежним перекосом между предприятиями и частными лицами.
Пока играл закон больших чисел, общий масштаб советской экономики позволял покрывать финансовую кривизну системы довольно незаметно для стороннего наблюдателя. Это общая проблема всех больших сложных многоукладных экономик. Проследить точно, что в них как и от кого зависит, невозможно в принципе. Особенно в условиях смешения понятий экономических с политикой и социалкой.
Украина, отделившись от СССР, унаследовала эту же систему расходов. Но не унаследовала советский масштаб доходов. И не сумела развить свою экономику до сопоставимого уровня. Впрочем, важнее другое. Похоже, Украина даже не смогла понять, как она, экономика, вообще работает. Пока доставшиеся фонды можно было продолжать проедать, никто там ничего не реформировал. Но расходовать больше, чем зарабатывать, вечно нельзя. Рано или поздно наступит кризис.
Что, собственно, и наблюдается на Украине в настоящее время. Майдан своими безумными поступками вверг страну в гражданскую войну, чем окончательно разрушил большинство внутренних экономических связей. Например, прекратил добычу и поставку угля из Донбасса. А ведь половина украинской энергетики держалась как раз на нем. Плюс общий кризис национальной экономики и проблемы с доходами. Самыми разными. От зарплат простых граждан до доходов предприятий. Когда останавливается завод, это означает не только увольнение его работников. Это еще означает, что дорогой электроэнергии, тепла и горячей воды он тоже больше не потребляет. Следовательно, пропадают и те деньги, которыми компенсируется «социально низкая» цена для частных лиц. Все бегут в бюджет. А там денег нет, так как налоговые поступления сокращаются тоже.
Судя по всему, на Украине этот круг окончательно замкнулся. Это уже не кризис, это уже начало неуправляемого пике. 40% неплатежей означает абсолютную невозможность спасти ситуацию. Начать забирать за долги квартиры, дома, магазины и заводы? И дальше что? Ну, забрали вы квартиру, но ее ведь еще надо превратить в деньги, т.е. продать! Кто купит 40% жилого фонда страны? А 40% обанкроченных предприятий? Внутри Украины — никто. Иностранные инвесторы? В стране, где полиция не приезжает на вызов по поводу захвата нефтеперерабатывающего завода вооруженными бойцами территориальных батальонов? Какой сумасшедший в таких условиях станет вкладывать в иностранную экономику свои деньги? Тем более после истории с южноафриканским углем!
США не станут точно. Им Украина интересна лишь в качестве инструмента для давления на Россию. Россия? Это вряд ли. Согласно официальной политике Киева, Украина сейчас с Россией непримиримо воюет. Отражает агрессию своего восточного соседа. Евросоюз? А ему какой интерес выбрасывать на ветер собственные деньги? Это ведь не просто разово пару миллиардов евро по доброте душевной пожертвовать. Это надо 35 миллионов украинцев взять на постоянное ежемесячное обеспечение. Для страны с собственным населением в 85 млн человек подобное означает, что каждые два немца должны будут постоянно «кормить» одного украинца. Не думаю, что Германия желает
повесить себе на шею такого нахлебника.
А больше никаких вариантов нет. Стало быть, уже к февралю 2015 года следует ожидать начала массовой остановки всей украинской системы жилищно-коммунального хозяйства. Наступят «темные века» для одной отдельно взятой страны, считающей себя европейской. Дальнейшее развитие этих процессов не может привести ни к чему иному, кроме остановки экономики. Чтобы отменить цивилизацию, сегодня достаточно просто отключить свет. Без света и тепла нет работы. Без работы нет сбыта. Без продаж нет оборота денег в экономике. Значит, остановка банковской деятельности. А без всего этого Украина становится неинтересной даже ее олигархам. Вот, например, сколько стоит завод? А если он не работает? Земля под ним? А она точно чего-либо стоит посреди пустыни?
Впрочем, кое-что полезное на Украине еще есть, и, пока оно не обесценилось совсем, в страну на министерские посты официально приглашены заграничные варяги. Двое из них, министр финансов и министр экономики, являются высокопрофессиональными международными торговцами, начиная с середины нулевых зарабатывавшими как раз на успешной продаже украинских активов зарубежным покупателям. Украинские олигархи — люди, конечно, не бедные, но значительная часть их капиталов составляют те самые активы, которые в ближайшие недели начнут катастрофически обесцениваться. Следовательно, их надо успеть продать. И через варягов это сделать лучше всего.
Но вряд ли этот процесс пойдет мирно. История с одесским НПЗ наглядно демонстрирует, насколько много можно сделать добрым словом в сочетании с собственным батальоном территориальной обороны. Да и замерзшие голодные безработные — прекрасный рабочий материал для организации бунтов. Ослабление позиций ведущих олигархических групп дает шанс местным, региональным «олигархам второй линии» пробиться к власти. Не в Киеве, конечно, на это у них не хватит ресурсов, но в областях — да. Значит, федерализация Украины, прогнозировавшаяся на конец лета — начало осени следующего года, имеет все шансы начаться уже к концу этой зимы. Соответственно, и последующая пересборка Украины тоже начнется раньше. Но чтобы возродиться, ей сначала надо умереть.
