Украина отметила День Независимости. Отметила, потому не могла не отметить. Вот только праздничный салют в Киеве был нелеп и чудовищен, ведь в это время в Донбассе рвались бомбы, и гибли люди.
Там День Независимости отмечали по-своему — провели захваченных украинских солдат (или карателей, как их называют в Народных Республиках) по центральным улицам города. После чего залили места, по которым они шли, водой — смыли позор. Наблюдатели на обочинах аплодировали и кричали проклятия…
Украина возмутилась таким обращением. Украина задалась вопросом: «Как жить с такими людьми дальше, в одном государстве?» Украина сказала, что так нельзя, что так бесчеловечно.
А вместе с ней возмутились другие: европейское сообщество, американские правозащитники, либеральная часть России, ревнители западных ценностей, гуманисты. И Дмитрий Быков из чрева своего необъятного возопил: «Как же так? Так нельзя!» Его особо ранило то, что украинцы обращались подобным образом с украинцами.
Быков прав. Так нельзя. И это, действительно, бесчеловечно, когда людей, точно скот, ведут по улицам под позорное гиканье и улюлюканье, под оскорбления и проклятия, под скандирования «фашисты» и «твари», а после смывают за ними позор водой, как делали это во время Великой Отечественной Войны, когда по Ленинграду гнали нацистов. И с этим нельзя примириться. А уж тем более восхититься.
Но и обстреливать свои города из установок «Град» тоже нельзя. Использовать против них фосфорные бомбы. Разрушать инфраструктуру. Уничтожать десятки тысяч мирного населения. Создавать, а после не признавать гуманитарную катастрофу. Всего этого делать нельзя.
Даже тогда, когда ты совершил вооружённый захват власти, декларировав определённые цели и лозунги, при этом внушив себе и единомышленникам, что их разделяло всё население страны. Когда же несогласные справедливо заявили своё возмущение, как, к слову, и двадцать, и десять лет назад, решить жечь их заживо, переезжать танками и уничтожать как недочеловеков. В таком случае жди беды.
Название ей — «война». И на ней становится можно всё. Потому что самый жуткий ад здесь, на Земле, в наших поступках и душах.
Два моих деда сражались на трёх войнах. Среди моих близких есть люди, которые прошли Афганистан и две чеченских. И когда начиналось всё то, что одни назвали «единением украинского народа», а вторые «фашистским безумием», многие из них повторяли одно и то же: «Лишь бы не было войны…»
Но Украина выбрала иной путь. Она согласились на войну. Приняла её. А, значит, развязала злу руки.
На войне люди, превращённые в животных — норма. На войне пренебрежение человеческой личностью, жизнью — тоже норма. Потому — и здесь кроется самый чудовищный, самый мерзкий грех — на войне всё можно. Нет Бога, значит, всё дозволено.
Или чего вы хотели, скорбящие по украинским военным? Чтобы их накормили и отправили домой? И благодарственные им пропели? После всего того, что было? После убитых, искалеченных, изуродованных жителей Донбасса?
Вот вы уже пышете ненавистью и жаждой отмщения, глядя на донбасскую дикость. Вы пылаете гневом, и вы ненавидите врага.
А теперь представьте — сделайте хоть одно усилие, дабы наконец понять другую сторону, — что каждый день вы прячетесь в подвалах, хороните близких, видите убитых детей и женщин. Каждый день вы пребываете в аду. Да некоторые из вас растерзали бы тех, кто шёл там, на донецком параде!
Потому что ненависть везде одинакова. Она не благородна. И не мила. Не избирательна. Она не делит на правых и виноватых. Она жрёт людей без разбору, чавк-чавк. Ей хорошо. А людям — невыносимо.
И я не оправдываю тех, кто скандировал проклятия, упиваясь болью и унижением других, нет. Я лишь говорю о том, что у них есть причины. Там вели тех, кого отправили убивать. Или они захотели этого сами. И они убивали.
Вот и вся правда. Украина, Россия, вам жить с ней. И мне, и вам. Каждому. Линия раздела проходит через человеческие сердца.
Олег Кашин в своей припечатывающей заметке о жутком парадном действе в Донецке пишет: «Я был бы очень рад увидеть комментатора, который сегодня называет средневековьем прогон пленных украинцев по Донецку, а в мае оплакивал бы людей, сгоревших в одесском Доме профсоюзов». Олег, я здесь, и ты можешь увидеть меня. Потому что только в этом спасение — в том, чтобы понять: добро и зло не зависят от того, в какие цвета они раскрашены. Понять это значит остановить глупую бойню, в которой мы все проигравшие.
Но я и вы знаем, что это идеалистический подход. Так, скорее всего, не будет. И потому мы выбираем другой путь.
Пару месяцев назад, когда моя подруга спорила в социальных сетях со своей знакомой о произошедшем в Одессе, она написала, что с людьми так нельзя, а та в ответ заявила, что если враги, то можно. И тогда я, вмешавшись, сказал: «Оставь этот спор. Они поймут только тогда, когда умоются кровью…».
Пришло время. И они умылись. Мы все умылись. А они вышли на улицы и закричали: «Не убивайте наших детей! Не забирайте их на смерть!» Они молили, рыдая, но молчали, когда там, в Донбассе, били людей таких же, как и они…
Жизнь забирает своё. И никому не остаться в стороне наблюдателем. Это главное, чему должна научить нас эта война. Не поймёшь — жизнь умоет тебя кровью. Потому что боль заставляет ненавидеть. Но боль может научить понимать, разделять боль другого. Вопрос в том, что мы выбираем.
Судя по тому, что происходит сейчас, мы выбираем не лучший путь. Как в Средние Века, делаем себе, ближнему, стране, народу кровопускание, дабы выздороветь, излечиться. Умыться кровью, чтобы понять, чтобы окститься. Вот наш путь. И наш выбор.
