Мировая экономика в XXI веке развивается на основе формирования глобальных цепочек добавленной стоимости (GVC), которые в контексте биологии можно сравнить с «пищевыми цепями».
На вершине каждой из них находится свой «хищник», например ЕС, США или Китай. В зависимости от того, насколько удачно твоя страна «встроена» в эту цепь, зависит уровень добавленной стоимости, который будет оставаться в той или иной экономике. А добавленная стоимость — это пока единственный источник высоких заработных плат.
Построение успешной страны на базе внешних кредитов закончилось в Украине практически не начавшись. Ну а сейчас, наш экспорт — это либо чистое сырье (зерно, руда), либо полуфабрикат (металл). Доля продукции с высоким уровнем добавленной стоимости в наших внешних поставках сократилась до 5-7%.
Практически утеряно машиностроение, включая такие высокотехнологичные направления как выпуск кораблей, самолетов, ракет. Отсюда и низкие зарплаты.
Динамично развивающиеся страны находятся примерно в середине GVC. Чем дальше ты от «хвоста» цепочки, тем дольше тебя не «съедят» и следовательно — твоя экономика сможет аккумулировать более высокий уровень добавленной стоимости, который позволит показать «приличный» уровень ВВП, обеспечить поступления в бюджет, достаточные для развития, а не только лишь для «подкачки пробитого колеса» и сформировать высокий уровень трудовых доходов.
Наша экономика пока находится в этой «пищевой цепи» на уровне "насекомого", в одно мгновение съедаемого более продвинутым "хищником". И изменить эту институциональную ловушку может лишь суверенная экономическая и промышленная политика, направленная на стимулирование предложения товаров как на внутреннем рынке, так и на экспорт. Как показывает опыт латиноамериканских стран, простая закупка западных технологий может дать лишь кратковременный эффект, который быстро исчерпает себя по мере насыщения внутреннего спроса. Настоящая динамика экономического развития может быть достигнута лишь в рамках создания собственной технологической зоны и структурированного рынка труда.
Происходит это на фоне укрепления номинального обменного курса, что мы видим в обменных пунктах. Это взаимоотношение можно проиллюстрировать на примере: в начале 2019-го номинальный обменный курс гривни к доллару составил 27,88, а РЭОК — 10,7. То есть экспортер, продавая валютную выручку по курсу почти 28, мог покупать базовые внутренние факторы производства и нести издержки из расчета курса 10,7.
Эта диспропорция образовалась в результате того, что за последние пять лет девальвация гривни составила трехкратный размер, а потребительская инфляция — порядка 100%, то есть существенно отстала. Инфляционное обесценивание гривны было куда меньшим, чем курсовое. Сейчас тенденция кардинально поменялась — это как дорога со встречным движением, когда номинальный курс движется вниз по кривой, а РЕОК — вверх. Простое сравнение: с января по октябрь 2019-го, номинальный курс укрепился с 27,88 до 24,8, а РЕОК прошел путь от 10,7 до 12,2.
Ситуация пока лишь вызывает тревогу, экспортеры теряют часть выручки, но в пределах положительной нормы рентабельности. Но максимальное сближение указанных выше показателей сравнимо со столкновением двух поездов, несущихся на встречу друг другу. С понятными последствиями для экономики в целом. Соединение номинального курса и РЭОКв одной точке — это фактически остановка сердца экономики, стимулов производить свой товар и тем более его экспортировать уже не будет, произойдет "ипортозамещение", но только наоборот — импорт вытеснит украинскую продукцию даже из корзины социальных товаров.
Уже сейчас возникают экономические форматы, например страны БРИКС (Бразилия, РФ, Индия, Китай и ЮАР) или МИНТ (Мексика, Индонезия, Нигерия, Турция), которые вполне могут организационно оформить и взаимные торговые взаимоотношения, хотя регионально эти экономики и не связаны.
