С большим опозданием читаю роман Прилепина «Некоторые не попадут в ад».
Сравнивать эту книжку с «Обителью» бессмысленно.
Это не роман и даже не литература. И дело не в том, что все это написано в жанре динамичного репортажа гонза-журналистики, за который похвалит любой редактор, имеющий в голове жесткое представление о рейтинге.
Дело даже не в том, что там рвется повествовательная нить и невнятно прописаны персонажи. Дело в том, что эта вещь имеет примерно то же отношение к литературе, какое бардовская песня имеет к поэзии.
Это вообще не про жизнь, а про войну.
Книжка так и написана — в угаре, в эйфории, в наркотическом опьянении от всей этой крутизны. Впрочем, Донбасса там мало, как мало и собственно войны.
Все это только пристрелка, когда снаряды падают рядом, но ни один не в цель. Зато много запаха пороха, скалозубые лица вымазаны гарью, все радуются и волнуются, как дети перед Новым годом — все почти по-настоящему.
Общее шебуршение, кайф, драйв, как мы пили с Захарченко, какой милый этот телохранитель, какая прекрасная у меня жена, без которой я никуда, впрочем, есть и другие прекрасные женщины, от которых я тоже никуда.
Это мужской разговор под коньяк, берущая за душу наивность мальчиков, которые играют в классно придуманные игры, а потом их за это убьют. Речь все время идет о самом главном, о настоящем, а выходит подделка, имитация, медь звенящая, кимвал бряцающий. Даже смерть — всего лишь кимвал.
Первая заповедь писателя — тот факт, что в жизни так и было, еще не пропуск в литературу. Но здесь только то, как было на самом деле. Реальность недожарена литературой и потому еще несъедобна.
Это про то, как вообще круто может быть устроена жизнь ослепительно талантливого мужика Захара Прилепина в окружении других не таких, но тоже талантливых мужиков.
Это не книжка, а попытка гуманитарной помощи богатого бедному. Богатый очень искренен и правда хочет помочь. Но между ним и бедным такая дистанция, что все его придумки и вся его крутизна — всего лишь богатый каприз не более того.
Это даже нельзя назвать дешевкой. Люди-то настоящие.
И война тоже, между прочим, настоящая.
Но эта книжка что-то вроде сухпайка — быстро, малосъедобно, зато дает энергетический заряд воевать дальше. Пример того, как литературный провал и военная слава могут уживаться в одном тюбике.