Если не вникать в суть проблемы, можно сказать, что подобное уже было. РПЦ в 2000-м году уже выражала глубокую обеспокоенность действиями того же Варфоломея в Эстонии, где он, вторгаясь на каноническую территорию РПЦ, также способствовал церковному расколу.
Сейчас, однако, речь идёт не об обеспокоенности, но о решительном протесте и глубоком возмущении. Учитывая, что церковь всегда подбирает слова значительно более аккуратно, чем дипломаты, и всегда старается начинать с малого, чтобы не доводить дело сразу до глубокой конфронтации, можем констатировать — Варфоломей совершил поступок, который, проводя аналогию между церковными и государственными отношениями, можно было бы назвать прямой и неприкрытой агрессией.
Проще говоря, в 2000-м году, в Эстонии Константинопольский патриархат занялся мелким воровством. Сегодня же речь идёт не о воровстве, не о грабеже, даже не о бандитизме, а о начале открытой войны. И не против РПЦ, а против всего мирового православия.
Проблема заключается в том, что Варфоломей принял не церковное, а политическое решение. Он заявил о претензиях на «православное папство». Патриарх Фанара единолично определил себя не просто «первым по чести», а начальником всех православных, имеющим право по своему произволу вмешиваться в дела любой церкви, а по факту и любой епархии.
Он не просто вторгся на чужую каноническую территорию (что само по себе плохо). Он обвинил РПЦ в провокации украинского раскола, фактически поставив на одну доску псевдопатриараха Денисенко, митрополита Онуфрия и патриарха Кирилла. Он заявил, что сомневается в справедливости анафематствования Денисенко и что собирается лично рассмотреть этот вопрос. То есть, для него РПЦ, автономная УПЦ и самозванный патриарх Филарет (Денисенко) являются равноправными сторонами конфликта, который он собирается рассудить. Чтобы было понятно людям далёким от церковных проблем, это хуже, чем когда на Западе заявляют, что Сталин и Гитлер — равноправные стороны конфликта, хуже даже, чем если бы, дойдя о предела «толерантности» на Западе заявили бы, что и Рузвельт с Черчилем и де Голем — также несут равную с Гитлером ответственность за Холокост, за геноцид славян на оккупированных территориях, за развязывание войны, за десятки миллионов жертв и даже за репрессии внутри Германии. Хуже потому, что в случае с оценкой Гитлера речь шла бы о земном политическом примере, о временном явлении. В имеющемся же случае мы имеем дело с вечностью, с проблемой бессмертия души. И даже не одной души, а миллионов православных душ, ввергаемых в раскол.
С Варфоломеем хуже. Во-первых, у него нет территориального государства (как Ватикан у папы). Он претендует на политическое влияние в границах других государств. При этом это его влияние изначально деструктивно, поскольку обрести его он может лишь воздействуя на существующие церкви. А доступный ему механизм воздействия, делающий его якобы «третейским судьёй» — поддержка расколов. Точно так же, как он не в силах пробраться на каноническую территорию РПЦ, если не поддержит псевдоправославных сектантов Денисенко, он не сможет без поддержки аналогичных раскольников влиять ни на Сербскую, ни на Болгарскую, ни на любую иную православную церковь. Раскол — его точка опоры. Только уравнение в ответственности бандита и его жертвы (или даже оправдание бандита) позволяет турецкоподданному, работающему (по местному, турецкому законодательству) не более, чем туристической достопримечательностью, претендовать на статус верховного всеправославного судьи и единоличного определителя каноничности любых ересей. Руководитель структуры, минимум трижды подписывавшей унию на условиях папского престола, чьё «православие» признавалось иными церквями скорее из милости и нежелания создавать дополнительный раскол внезапно решил стать «святее папы римского».
Он не может не понимать, что инициирует раскол в православии. При этом он понимает, что нарушает не просто каноны и традиции, но решения Вселенских соборов, которые устанавливали не только правила взаимоотношений между епископскими кафедрами, но и символ веры утверждали. Если сегодня можно игнорировать одно из решений этих соборов, то завтра можно и символ веры переписать. Тем более, что Константинопольский патриархат уже три раза подписывал унию с римским престолом, каждый раз признавая свою, подчинённую в отношении Рима позицию.
Варфоломей знает, чем он рискует. Он понимает и то, что США ослабели и не могут обеспечить ему всеобъемлющей поддержки, и то, что Турция, гражданином которой он является, будет не в восторге от его действий, направленных против не просто РПЦ, но и против политической Москвы, являющейся союзником Стамбула. Не секрет для него и то, что практически все православные церкви отказывают ему в поддержке и признании правомочности его действий на Украине. Каждая понимает, что может стать следующей жертвой константинопольского «миротворчества».
Должны понимать в Константинополе и то, что влияние на церковную ситуацию слабых и непопулярных («проевропейских», а точнее проамериканских правительств стран Восточной Европы) минимально. Церковь в этих странах пользуется большим авторитетом, чем государственная власть. Политики там не имеют шансов принудить местные церкви к поддержке Константинополя. Среди местных иерерхов, конечно могут найтись сторонники Варфоломея, но это будет только создавать дополнительные линии раскола, разделяя мировое православие хуже, чем разделила христианство Великая схизма 1054 года.
Для Украины действия Варфоломея однозначно означают религиозную войну, в которой прольются уже не ручьи, как до сих пор, а реки крови и будет уничтожено уже не только украинское государство, и без того лопнувшее, но и проживающей на формально подведомственной нынешним киевским властям территории народ. И на Фанаре это знают. Они прекрасно понимают, что провоцируют страшный гражданский религиозный конфликт, выступая, при этом, на стороне раскольников и сектантов против истинных православных. Стамбульский епископ не заблуждается. Он в курсе, что выступает против собственной веры, против сотен миллионов православных верующих всего мира. Он жертвует бессмертной душой, ради сиюминутных политических выгод. Такое решение может принять лишь человек, чья вера мертва, который перестал быть монахом, священником, архиереем, но стал политиком, перестал быть слугой Божьим, но стал служить князю мира сего. Константинопольский патриарх претендует на лавры лжеучителей и лжепророков, о которых в Апокалипсисе Иоанна говорится, как о предтечах Антихриста.
Его действия масштабнее, чем раскол, инициированный Денисенко и потому опаснее. Лжепатриарх Филарет по сравнению с стремящимся к статусу лжепатриарха Варфоломею сущий ребёнок.
Варфоломеевский раскол вызван пониманием Константинополем того простого факта, что США, которые до этого служили фундаментом амбиций стамбульского патриархата и обеспечивали своей поддержкой ему влияние значительно большее, чем позволял его реальный вес, слабеют и уходят в качестве фактора силы.
Только раскол, только деструкция, только противопоставление православных верующих друг другу, как в глобальном плане, так и в рамках каждой из церквей могут создать Константинополю новую точку опоры. Варфоломей не первый, кто пытается стать равным Богу, выступая против Бога. И он не последний, кто пытается разменять купленное кровью влияние в этом мире на бессмертие уши. В его возрасте и в его сане, люди не принимают спонтанных решений. Он взвесил всё. И возможности противодействия других православных конфессий, и вероятную реакцию антиамерикански настроенного Эрдогана, являющегося ситуативным союзником России на Ближнем Востоке, и неизбежность инициируемого им кровопролития на Украине. Взвесил и сделал свой выбор. И пойдёт до конца.
Это — констатация того факта, что Второй Рим, вслед за Римом Первым окончательно (не только в политическом, но и в духовном плане) превратился в оплот мирового зла. Рано или поздно это будет сказано открыто. Церковь не торопится, поскольку обязана увещевать и врачевать И лишь во вторую очередь, если раскольники и еретики остаются неисправимыми и коснеют в грехе, карая и обличая. Но нам уже сейчас придётся жить с осознанием того, что единство мирового православие в очередной раз подверглось испытанию и очередной раскол стал так же неизбежен, как сотни тысяч, а может быть и миллионы, его будущих жертв.
