Об этом он рассказал в интервью Telegram-каналу Украина.ру.
— Михаил Геннадьевич, председатель ЦБ РФ Эльвира Набиулина заявила: «Наша экономика действительно вступает в непростой период структурных изменений, связанных с санкциями. Сейчас они все больше начнут сказываться и на реальных секторах экономики». Что нас ждет в ближайшем будущем?
— Если смотреть с точки зрения финансов, то все хорошо, потому что у нас сверхдоходы бюджетов в первом квартале — более чем триллион с четвертью. У нас профицит бюджета такой, что за один квартал — 87% годового плана.
Да, конечно, инфляционные доходы в основном, но расход у нас на инфляцию не индексируется. У нас рост неиспользуемых остатков средств на счетах бюджета, 20 триллионов рублей лежит без движения в виде бюджетного резерва, из них заморожено только 5, а все остальное — пожалуйста, ребята, используйте хоть сегодня. 15 триллионов можно использовать, только что-то не используют.
Главное заключается в том, что если государство откажется от активной роли, если оно откажется от того, чтобы переделывать экономику в соответствии с новыми требованиями, чтобы говорить «здесь мы делаем, здесь мы не делаем», то тогда перестройка будет идти во многом стихийно, то есть наиболее разрушительным образом.
Необходимо экономику переводить на рельсы модернизации. Кому-то больше нравится слово «мобилизация», но суть не меняется.
— Вы выступаете за то, чтобы совсем перестать поставлять энергоресурсы Западу. Какой эффект это даст?
— Речь о целях, которые мы перед собой ставим. Мы хотим вернуть украденные деньги? Если мы эти деньги хотим вернуть, не нужно пищать по судам, мы должны нанести противнику неприемлемый ущерб.
Не любое сырье — только то сырье, которое они гарантировано не могут заменить. Это точно в отношении Европы — нефть, нефтепродукты и газ, уголь под большим вопросом, поэтому от него отказались, что могут заменить. В отношении США — это топливо уран для атомных электростанций, да и в отношении Европы тоже уран для атомных электростанций.
Ребята, если бы мы это сделали в начале марта, когда против нас применили финансовый аналог ядерного оружия, заморозив наши международные резервы, мы бы сейчас эти резервы уже имели бы обратно. Санкции, какие бы захотели, уже бы сняли, и проблем бы особых не было.
— Почему США снова пытаются договариваться с Венесуэлой и Ираном, которых недавно сами и душили?
— Главная цель — это мы. Чтобы нас уничтожить, они (США. — Ред.) готовы дать послабления Мадуро и Ирану. А когда с нами разберутся, будут уничтожать уже их.
— Это демонстрирует миру истинные цели США?
— А никто и не скрывает истинных целей США, они вполне прозрачно обозначаются: мы поддерживаем фашизм, потому что это против России. Если бы на Украине были кактусоводы против России, поддерживали бы кактусоводов.
Задача — ликвидировать Россию. После этого будет уничтожаться Китай. Китайцы это понимают, поэтому осмысленно пытаются нам помочь. Но сложно помочь тем, кто сам себе не помогает. А у европейцев субъектность разрушена политическая, поэтому европейцы не понимают, что задача не геополитическая, а геоэкономическая — это ликвидация Европы, просто потому, чтобы она не конкурировала с Америкой, отчасти с Китаем.
Они этого не понимают, поэтому они участвуют в крестовом походе против нас. Европа не является для нас больше ценностью, поскольку они в 2014 году привели к власти фашистов. Германия, Франция, Польша.
— Будет ли Европа платить за российский газ рублями?
— Десять дней с момента подписания указа прошли. Европа дружно говорит, что она рублями платить не хочет, там есть пара странных исключений. Поставки газа не прекращены.
По сути дела, смысл этой оплаты за рубли сводится к тому, что «Газпром» будет получать рублями, а европейцы будут платить евро. Причем конвертация этих евро и долларов в рубли настроена так, чтобы она не способствовала стабилизации рубля. Если бы европейцы покупали на ММВБ, на том сегменте ММВБ, где происходит курсообразование, то приход евро вел бы к укреплению рубля. Если Банку России не нравится укрепление, всегда мог бы осуществить рублевую интервенцию, нет проблем, это нормальная текущая политика.
— А как насчет юаня? Объявлено, что взаиморасчет России и Китая переходит именно на юани. России выгодна торговля за рубли или юани?
— А в чем проблема? Юань можно купить, можно продать. Правда, у нас пока еще до сегодняшнего дня был черный рынок валюты, когда не могли купить наличные деньги, и юань сейчас не завозят или завозят недостаточно и не во все регионы.
Проблема в том, что Китай — страна промышленная, поэтому они будут поддерживать свою промышленность постепенным ослаблением национальной валюты. Так что юань взлетел на пике спроса за рубли, а потом аккуратненько стал ослабевать. Как средство накопления я бы, честно говоря, юань не рассматривал.
— А импортозамещение в России будет происходить? Или все-таки китаезамещение?
— Есть маленькая проблемка. Дело в том, что у нас транспортная инфраструктура с Китаем не рассчитана на то, что мы всю торговлю ведем через него. Но там забито все, погранпереходы забиты. Поэтому, может быть, какие-то производства удастся развернуть, удастся создать в России, пока транспортные мощности для китайской продукции не расширят.
— Каков ваш оптимистичный прогноз для России? Какое место в мире может занять наша страна?
— Происходят три вещи. Первая — государство начинает ограничивать произвол монополий, и цены на бензин волшебным образом падают. Минимум на 20%, потому что произвол монополий очень сильно повлиял на этот скачок. Государство обеспечивает дешевый общедоступный кредит, всем и в каждой точке. Для этого надо ограничить финансовую спекуляцию. И третье — это обеспечение людям права на жизнь. Право на жизнь в экономическом смысле слова — это гарантированный прожиточный минимум. На который не разгуляешься, просто физиологический минимум, но необходимо его гарантировать людям.
И когда государство сделает эти три примитивные вещи, на которые у него есть и деньги, и административный ресурс, и оргструктура, и чиновники, и все что угодно, кроме желания, — после этого годик будет время хаотичного развития, когда что-то растет и одни побеги давят другие побеги. А через три года мы будем жить в другой стране, мы ее просто не узнаем — в хорошем смысле слова!
