Ранее советник главы Офиса президента Украины Алексей Арестович заявил, что Москва и Киев могут достичь мирного соглашения в течение нескольких недель. В этой связи в российском обществе возникли опасения, что в результате этих договоренностей военные потери в ходе этой спецоперации будут напрасными.
- Олег, как вы видите эту ситуацию?
— Арестович неоднократно признавался, что его заявления носят пропагандистский характер и что он делает их ради поднятия народного духа, а не потому что он действительно так думает. Полагаю, что в данном случае речь об этом же. Сейчас задача Киева состоит в том, чтобы максимально затянуть конфликт, и для этого важным фактором является способность ВСУ к сопротивлению и поднятию ее морального духа. Арестович делает подобные заявления именно с этой целью.
- Есть мнение, что на переговорах с Украиной в Белоруссии мы на самом деле ведем переговоры не с Киевом, а с США. Так ли это и если так, то о чем с ними можно договориться?
— Я с этим не согласен. Мы сейчас ведем переговоры именно с Украиной по конкретным гуманитарным вопросам, в частности по созданию коридоров для выхода населения. Переговоров по крупным политическим вопросам пока не ведется, потому что к ним пока не готова ни Украина, ни Россия. Вести переговоры с США через украинскую группу было бы наивно. Понятно, что какие-то переговоры с США сейчас идут, но для переговорных групп Украины и России это не тема, они другими решениями заняты.
- Имеет ли значение вопрос местонахождения Зеленского для целей спецоперации России и для будущего Украины?
— Это имеет значение только для морального состояния украинского общества. Либо оно чувствует, что президент с ними в Киеве под обстрелами, либо оно думает о нем как о человеке, который спасает себя, куда-то убежал и чувствует близость поражения. Военного и политического значения это не имеет. Вряд ли Зеленский покинул территорию Украины, но из Львова он тоже имеет право управлять государством ничуть не меньше, чем из Киева.
- Российская официальная позиция состоит в том, что она не собирается оккупировать Украину. Мы действительно не собираемся этого делать или это дипломатическая формальность, а цели другие?
- Если говорить о ситуации в Херсоне и Мелитополе, то почему мы не боремся с митингами «активистов» и почему не запрещаем вражеские СМИ?
— Российские вооруженные силы считают, что на это некогда отвлекаться, есть более важные задачи. Плюс ко всему, ведется наблюдение, участвующие в таких операциях граждане фиксируются с целью использовать эти данные в будущем процессе денацификации.
Я понимаю критику такого подхода, потому что местное население воспринимает это как нежелание бороться с ультраправым элементом. Так что, скорее всего, со временем такие митинги будут пресечены, но пока решили на это не размениваться. Перед российскими вооруженными силами стоят более важные задачи.
- Можем ли мы как-то успокоить лояльных к нам жителей, что мы никуда не уйдем и что их потом не отловят и не убьют за «коллаборационизм»?
Все пророссийские элементы сейчас опасаются того, что Россия уйдет и их уничтожат. Это вполне понятный страх. России давно следовало бы продемонстрировать свои намерения и свои планы.
Когда мы сетуем, что Россию на Украине не встречают с цветами, то мне непонятно, что конкретно должны поддерживать местные жители. Просто вступление российской армии? Это странно. Поддерживать надо новый политический проект, а для этого нужно иметь хотя бы общие черты плана, с которым Россия пришла.
Пока же цели России заявлены чисто негативно (денацификация и «декоммунизация»), а какой именно она хочет видеть Украину и отношения ее с Россией или различных ее частей с Россией, пока непонятно ни на Украине, ни в России. Сейчас это основная проблема спецоперации.
- То есть нужно заявить об этом прямо сейчас, не дожидаясь завершения военной кампании?
— Да. Чем быстрее мы это объявим, тем лучше. От этого зависит настрой населения, к которому идет российская армия.
- Если Зеленский покинет Украину, не подписав никаких соглашений с Россией, и будет призывать ВСУ и население бороться до конца, то что тогда мы будем делать?
— Я не очень понимаю, как это себе представляют те, кто планировал эту операцию. Честно говоря, у меня нет ответа на этот вопрос. Единственное, что я понимаю, что требовать признания Крыма и Донбасса можно только от легальных и международно признанных властей. Следовательно, работать надо с тем правительством и парламентом, кто есть сейчас. А как те, кто планировал эту операцию, собираются это делать, я теряюсь в догадках.
