— Так называемый Майдан был очень сложным явлением. У него было очень много причин, в том числе, может быть, и эта. Хотя это точно была не основная и не доминирующая причина.
То, что Российская Федерация в публичной сфере не создала тот образ, который был бы максимально приемлемым и притягательным для подавляющего большинства граждан Украины, совершенно очевидно. Это наглядно демонстрировали социологические исследования и 2013, и 2014 и 2015 годов.
Но данная причина точно не входит в ТОП-10 основных и точно не повлияла на то, что начались события, связанные с протестным движением, которые впоследствии переросли в активное неповиновение властям, госперевороту и началу конфликта на Донбассе.
- А что послужило основной причиной?
— Это сложное явление. Причин здесь достаточно много. Здесь и внешний фактор сыграл очень важную роль. Наши европейские и американские партнеры хотели и делали все возможное, чтобы Украина вошла в их ореол влияния, для того чтобы использовать и дешевую рабочую силу, эксплуатировать необходимые для Европы экономические блоки государства (пресловутую агроэкономику, в которой заинтересован Евросоюз).
Ключевые внутренние факторы на тот момент были связаны с очень высокой коррупцией в высших эшелонах власти и с традиционным расколом украинского государства, когда различные регионы страны совершенно по-разному видели и будущее государства, и внешнеполитические приоритеты, и являлись сторонниками противоположных политических сил и политических партий.
Самое главное, что представители власти ничего не делали для того, чтобы гармонизировать ситуацию в государстве. Как мы помним, летом и осенью 2013 года одним из очень важных факторов, который впоследствии стал спусковым крючком, была дискуссия относительно подписания соглашения о зоне свободной торговли и ассоциации с ЕС. Это повлияло в значительной степени, потому что этот вопрос очень сильно раскалывал украинское общество, накалял страсти и политизировал его.
Также важной предпосылкой были отношения с РФ, которые в значительной степени по некоторым треками были достаточно успешными и позитивными, что очень не устраивало, допустим, ту же западную часть Украины. Но тут опять же не надо говорить, что эти отношения были такими уж безболезненными. Если мы помним 2013 год, они были очень неоднозначными и двусмысленными. То есть на самом деле очень много причин, и о них можно говорить минимум час.
- Если говорить однозначно, то это Россия потеряла Украину по итогам Майдана, или это Украина лишилась важного союзника в лице России?
— Мне такая постановка вопроса вообще не близка. Если уж об этом говорить, то и Россия, и Украина потеряли очень важное время, которое можно было использовать для совместной и конструктивной работы. Это безусловно. То, что другие аспекты были потеряны, то это печально.
- Сейчас, анализируя все эти события, одни говорят о том, что якобы действия России были недостаточно жестки, а другие говорят о том, что это украинские граждане не проявили гражданскую сознательность и активность. Кто здесь прав, а кто виноват?
— Это тоже странная позиция. Она субъективна. Она во многом зависит от того, как человек воспринимает эту ситуацию. Я скажу только от себя. Мне тоже кажется, что Россия не до конца использовала все свои возможности и ресурсы, для того, чтобы влиять на ситуацию на Украине 2013-2014 годов. Надо было куда более активно влиять, в первую очередь на представителей государства и политической элиты.
Что касается позиции регионов Украины и людей в этих регионах, то проблема заключалась в первую очередь в том, что те политические элиты, которые были сформированы в юго-восточных регионах, традиционно максимально позитивно относящихся к России, были компрадорскими и конъюнктурными.
Если мы возьмем Донецк и Луганск, то они в 2014 сразу после госпереворота и начала волнений в этих городах просто уехали из этих регионов. Они просто бросили эти регионы. Соответственно эти элиты не могли как-то сформировать движение, которое действительно могло воспротивиться тем тенденциям, которые возникли на Украине в связи с госпереворотом.
Что касается населения, то не существует примеров, когда население брало и самоорганизовывалось в какие-то эффективные и реально действующие мощные организации. Бесперспективно было ожидать в 2013-2014 годах самостоятельных действий в этих регионах. Нужна была управляющая роль. Но не появилось никого, кто мог бы сформулировать эти идеи и управлять этими движениями.
- Если говорить о конфликте на Донбассе, можно ли буквально выполнить Минские соглашения, чтобы Донбасс вернулся в состав Украины на правах особого статуса, или все завершится заморозкой по приднестровскому или карабахскому сценарию, как сейчас?
Но вероятнее всего в настоящее время сценарий, связанный с заморозкой этого конфликта, перевод его в латентный, с низкой интенсивностью и началом переговорного процесса, который может длиться и 10, и 20 лет. Есть не только примеры Приднестровья и Карабаха, но и Кипра, и палестинской проблемы, которой уже под 70 лет, но переговоры при этом идут.
- Если ситуация останется такой, как есть, то как вам видится социально-экономическое будущее народных республик?
— Те тенденции, которые мы сейчас наблюдаем в рамках и ДНР, и ЛНР, вызывают очень серьезную озабоченность и во многом вызывают разочарование. Не надо уже носить эти розовые очки относительно народных республик. Надо уже говорить правду, которая там существует.
Если говорить о политической элите ДНР, то такое впечатление, что эти люди абсолютно не понимают, чем они занимаются и как они занимаются. Это непрофессиональные люди. Те очень специфические показатели из ДНР/ЛНР, которые редко можно увидеть, свидетельствуют о том, что это умирающие регионы без будущего, что самое страшное.
Те тенденции по миграционным процессам — лучший маркер и лучшее свидетельство того, в какую сторону развиваются республики. Миграционные настроения сумасшедшие, и тенденции такие же.
Поэтому, к сожалению, если будут сохранены те же политические системы и такая же экономическая ситуация, эти регионы если не станут «черными дырами», то какого-то развития там наблюдать нам не придется.
- А чего вообще Россия хочет от Украины? Она видит ее как часть России или как независимое государство, с которым нужно считаться?
— Идея о части России сегодня уже невозможна. Как для любой нормальной страны, для России было бы оптимально, если бы Украина была пусть недружественной, но нейтральной — позитивно настроенной. Если бы Украина была ответственным партнером в сфере безопасности, чтобы там не было баз НАТО, чтобы не было интеграции в НАТО. Это уже связано с вопросом национальной безопасности России.
В политическом плане для России важна Украина как стабильное демократическое государство с понятными и публичными процессами внутри страны. Чтобы не было постоянных метаний внутри Украины.
С точки зрения экономики это должна быть успешная страна с металлургией, тяжелой промышленностью, производством тех же труб, высокоточных отраслей — ракетостроение, машиностроение, — в которых традиционно с РФ была конверсия, и эти производственные цепочки можно было бы восстановить.
Россия была бы заинтересована в этом. Но в нынешних условиях политизации всех этих вопросов очень сомнительно полагать, что в краткосрочной перспективе такие изменения возможны. Но в долгосрочной возможны.
