Конец "белого" Киева: бег декабря 1919 года
100 лет назад, 16 декабря 1919 года, Добровольческая армия покинула Киев. Как оказалось, навсегда. Четыре дня потребовалось красным на то, чтобы преодолеть полтысячи вёрст от Харькова до Киева. 12-я армия РККА под командованием бывшего дворянина и капитана русской армии Сергея Меженинова брала «Мать городов русских» с двух сторон.
44-я стрелковая дивизия 12-й армии в ночь с 15 на 16 декабря с помощью местного рыбака П. К. Алексеенко (Алексеева) форсировала Днепр, который только начинал замерзать. Ранним утром 16 декабря красные внезапно атаковали позиции белых с тыла и заняли мосты. После двенадцатичасового боя противник отступил. В тот же день в город вступила и 58-я стрелковая дивизия 12-й армии.
Что же творилось в самом городе накануне четырнадцатой смены власти? Было массовое бегство. В конце ноября — начале декабря на вокзале было не протолкнуться.
Как вспоминал общественный деятель Александр Гольденвейзер, "часто распространялись слухи о предстоящей эвакуации; несколько раз подымалась паника. В десятых числах ноября даже началась форменная эвакуация, которая затем была приостановлена… Я приводил в порядок дела и готовился к отъезду… Это было делом нелегким: трудно было найти хоть какой-нибудь вагон… Мы провели целую ночь на вокзале, сидя на чемоданах в переполненной теплушке. Утром выяснилось, что нас с собой не берут, и мы вернулись домой… Пока мы ждали локомотивов, добровольческая армия все отступала, а большевики все приближались к Киеву. Город пустел".
Киевский художник Константин Редько рассказывал, что "сигнал к эвакуации войск из Киева не подан, но… похоже на то, что мы находимся в осажденной крепости… На этот раз покинуть Киев решились многие семьи… На тайной бирже в Петрограде, Москве и Киеве за полцены проданы дома".
"Огромные составы без паровозов наполнены до предела людьми… Ходят слухи между ними,… касающиеся главным образом долгожданного отъезда… Женщины с детьми производят ужасное впечатление…
Центр надежд… — поезд головного отряда полковника Гусева. В нем творится нечто невообразимое. В вагонах спят на скамьях и вещах. Между сидениями стоят. Дети, женщины, старики… В вагоне, где помещается канцелярия, особенно ярко видно киевскую панику. На столах, где должны работать служащие…, сидят усталые женщины… Три четверти вагона заняты беженцами", — писала в одном из своих последних номеров газета "Киевлянин".
Уже 11 декабря зазвучали выстрелы из-за Днепра. Сначала кто-то на вокзале распространил слух, что это ломают лёд бомбами, но вскоре стало понятно, что большевики уже на Слободке.
Гольденвейзер писал: "Мы услышали усиленную канонаду… В городе мы застали уже картину бегства. Носились автомобили, военные останавливали на улицах извозчиков и реквизировали лошадей, все устремлялось на вокзал… По ночам слышна была канонада; город усиленно обстреливался. Днем на улицах было тихо и пустынно".
12-16 декабря возле Днепра не смолкала артиллерийская дуэль. Снаряды рвались на Набережном шоссе, Подоле, Печерске. На ул. Никольской бушевали пожары, были жертвы среди мирного населения. Снаряд попал в лютеранскую кирху — совсем рядом с Крещатиком. Никольский военный собор служил ориентиром для красной артиллерии.
12 декабря бой шёл за Никольскую слободку, к вечеру занятую большевиками. Отправив свои семьи, польские граждане во главе с консулом вооружаются и присоединяются к защитникам переправ. На следующий день красные вынудили добровольцев везде отойти на правый берег.
14 декабря киевская пресса пишет о бегстве генералов Драгомирова и Бредова. С ними покидает город и гражданская администрация. Руководить обороной Киева назначен генерал-майор Н.И. фон Штакельберг. В его задачи входит удержание правого берега.
4 февраля, 17:13История
Штурм Киева. Год 1919-йРоссийская армия не вошла в Киев ни 5 февраля 2022 года, ни 5 февраля 2023 года. Но это не значит, что она туда никогда не войдёт. Тем более, что раньше такое бывало неоднократно. Вот, например, 5 февраля 1919 года (эти события описаны в "Белой гвардии" и "Днях Турбиных"). Впрочем, тогда тоже всё было неоднозначно.Из гражданских структур в Киеве осталась лишь управа во главе с городским головой П.Э. Бутенко. 14-го на совещании в городской думе решили эвакуировать все учреждения. Управа просит начальника обороны разгрузить заторы на вокзале и Пост-Волынском для выезда на Фастов. До 16 декабря чиновники еще на месте, кроме начальника отдела продовольствия С.Н. Дубинского, "уехавшего по делам".
Утро 15 декабря отмечено дуэлью белого и красного бронепоездов. Обстрел города продолжается; поврежден ряд зданий. В ответ белые батареи, обстреливая Никольскую слободку, поджигают её. Красным приходится отойти. В районе Предмостной слободки вечером белые небольшими силами контратакуют и с трофеями возвращаются обратно.
А лёд на Днепре становится все крепче и крепче. Оборона мостов уже потеряла всякий смысл. И вот 16 декабря, по словам советского карикатуриста Б. Ефимова (тогда — гимназиста Фридлянда), "в бодрый трескучий морозец передовые части Красной армии перешли по льду Днепр и вступили в Киев".
12-я советская армия получила сразу после этого приказ: "Нашими войсками после упорных боев взят Киев. Для преследования противника и закрепления за нами Киева приказываю: 1. 47-й стрелковой дивизии… развить самые энергичные действия для занятия линии Казатин-Фастов-Белая Церковь. 2. 58-й дивизии… перейти в энергичное наступление и занять линию Фастов-Васильков для обеспечения Киева с юга. 3. 44-й дивизии принять самые решительные меры для ускорения переправы 2-й бригады в районе Триполье-Переяслав с тем, чтобы… быстрым движением через Германовку на м. Белую Церковь отрезать противнику путь отступления в юго-восточном направлении".
Киевский краевед Стефан Машкевич рисует такую картину вечера 16 декабря:
25 сентября 2021, 17:41"Вокруг Булгакова"
«Вокруг Булгакова»: Киев и его 14 переворотовВ очерке «Киев-город» Михаил Булгаков описал историю города во время Гражданской войны: «по счету киевлян у них было 18 переворотов. Некоторые из теплушечных мемуаристов насчитали их 12; я точно могу сообщить, что их было 14, причем 10 из них я лично пережил». Можем, конечно, поверить писателю на слово, но можем и проверить – что он имел в виду?"Где ваши цветы?! — кричали киевлянам красноармейцы, входя в город. — Белогвардейцам вы их подносили!" Но, в отличие от предыдущих пришествий, на этот раз большевики своих противников практически не репрессировали. Вместо этого они приступили к относительно размеренному строительству режима. Сопровождалось это строительство ужасной грязью, нехваткой продуктов и расцветом бюрократии. Деятельность небольшевистских партий не в одночасье, постепенно, но сворачивалась. Результат состоявшихся в апреле, обставленных большими торжествами выборов в Киевсовет был практически "правильным": около 75% коммунистов. К Первому мая был приурочен коммунистический субботник".
"Взятые в плен белогвардейцы и петлюровцы в худшем случае направлялись в концентрационные лагеря, а в лучшем — сразу же поступали на пополнение воинских частей Красной армии. Бывшие белые отправлялись на польский фронт, бывшие военнослужащие украинской армии — на южный фронт против Врангеля.
Немногие уцелевшие киевские старожилы, а таких к 1920-му году были уже единицы, практически не ощущали давления большевистской власти. ЧК так же стало более сдержанной в своей кровавой и страшной работе. Чем это можно было объяснить? Советская Россия в конце 1919 года столкнулась с новым врагом — возрожденной Польской державой… Большевики справедливо считали, что основным врагом России является Польша, этого же мнения придерживались и белогвардейцы. Поляки-рабочие и мещане забирались в Красную армию и отправлялись в Сибирь. Польская интеллигенция высылалась из Советской России, а самые опасные для большевиков представители польской нации традиционно выводились в расход", — так описывает первые дни после падения "белого" Киева историк Ярослав Тинченко.
По словам очевидца Ю. Рапопорта, оставшаяся киевская публика не унывает:
"Что изменилось на киевских улицах? Конечно, многое, очень многое: нет трамваев, почти не видно извозчиков. Одни магазины закрыты, другие хиреют в ожидании конца. И всё же в Киеве ещё чувствуется жизнь. Все также торопится шумная, южная толпа, только слегка поистрепалась; полны всякие кофейни и паштетные… Город… не поддается большевистскому яду… Киев хочет жить, во что бы то ни стало — даже при большевиках. Самое грандиозное новшество — названия улиц… Это единственное дело, доведённое до конца. На каждом углу — новенькая синенькая дощечка, на трех языках: по-украински, по-русски, по-еврейски… Широкая и прямая Александровская — улица Октябрьской революции; узенькая, кривая Трёхсвятительская — улица Февральской революции".
Так и жил город до следующей смены власти. Это для Харькова и Полтавы в те дни Гражданская война закончилась — Красная армия пришла туда, как любил говорить советский вождь, "всерьёз и надолго". А Киеву еще предстоит пережить две смены власти.
Что же касается судьбы человека, в третий раз завоевавшего для большевиков Киев — командарма Меженинова, то до следующей большой войны он не дожил. В роковом 1937 году он сперва неудачно пытался застрелиться, был арестован, обвинен в шпионаже в пользу Германии и свой смертельный выстрел получил уже по приговору трибунала, в тот же день приведенному в исполнение.
