Первые подразделения российской армии вошли в ДНР и Донецк через несколько часов после окончания речи Путина. Так моя однокурсница, живущая в центре столицы республики на бульваре Шевченко, уже в три часа ночи с 21 на 22 февраля со своего балкона сняла на мобильный телефон передвижение большой колонны грузовиков с российскими военнослужащими.
«Ты знаешь, на меня все это произвело впечатление, как будто бы это было не движение по Донецку, а словно бы знаменитый бросок на Приштину в 1999 году», — с восхищением сказала она.
Днем, 22 февраля, на следующий день после выступления президента России, я несколько раз видел российских военнослужащих, когда ехал по дороге от пограничного контрольно-пропускного пункта «Успенка» до Донецка. Кстати, столько людей в форме и с автоматами, столько военных грузовиков с военными я не видел на донбасских дорогах со времен 2014 года. Сразу становится понятно, что что-то в ДНР происходит серьезное в военном плане.
Хотя все российские военнослужащие без исключения были без знаков различий и шевронов с российской атрибутикой, сразу было понятно, что это россияне. Они однозначно по внешнему виду и по манере поведения отличались от военнослужащих Народной милиции ДНР. Их экипировка отличается от донецкой. На россиянах была новая, красивая «цифра», на голове обязательная каска и балаклава. Форма у всех одинаковая, а не вразнобой как у местных. При взгляде на них сразу вспоминались «вежливые люди» в Крыму весны 2014 года или, как их называли украинцы, «зеленые человечки».
Если местные военные вели себя достаточно холерично: энергично общались между собой и жестикулировали, постоянно передвигались туда-сюда, громко разговаривали, то стоявшие чуть поодаль россияне вели себя скромно и пытались своим поведением не привлекать к себе внимание: они стояли на месте молча, ни между собой, ни с местными военными не общались, никаких жестов, у всех какой-то отвлеченный, ничего не выражающий взгляд. К тому же "вежливым" на вид 20 с чем-то лет. Выглядят все очень молодо.
Отличались россияне и во время передвижения колонн военных грузовиков. Всё было «по науке». Впереди едет грузовик с открытым кузовом и прикрепленным на нем крупнокалиберным пулеметом, ствол которого направлен по ходу движения, рядом стоит «вежливый человек». В конце колонны опять грузовик с открытым верхом, крупнокалиберным пулеметом, но ствол уже повернут в сторону, противоположную движению.
Ни танков, ни БТР, ни БМП по дороге я не видел. Не видел я «вежливых людей» и в самом Донецке. Там вообще нет ни военных патрулей, ни усиленных нарядов полиции, ни каких-то военных укреплений — бетонных заграждений, колючей проволоки, мешков с песком, противотанковых ежей. Да и вообще людей в военной форме на улице мало. Если не знать, что у ДНР фактически идет с Киевом война, и если не слышать время от времени объявлений об эвакуации и призывов не паниковать, раздающихся из громкоговорителя, то никак нельзя подумать, что Донецк — прифронтовой город. Только один раз я встретил двух охранников в камуфляже с автоматами, которые дежурили возле какого-то казенного учреждения.
В течение второй половины дня, 22 февраля, никакой канонады или звуков стрельбы я не слышал. Единственное, в ночь с 22 на 23 февраля в Донецке был сильный взрыв, который меня разбудил. Утром выяснилось, что это был теракт в центре города. Неизвестные взорвали самодельное устройство рядом с донецким телецентром — жертв нет, но в здании повыбивало стекла.
Это еще раз напомнило нам, что война в Донбассе — не на пороге, а везде, даже в столице республики.
