Во вступительном слове Захар Прилепин поблагодарил собравшихся за милосердие и рассказал о людях, которые с 2014 года и по сей день помогают Донбассу. «Я уже их фамилии даже выучил, узнаю, когда приходят переводы. Я боялся, что со временем поток иссякнет, что будет всё меньше тех, кто готов делиться своим во благо других, так остро нуждающихся сейчас в нашей помощи, но этого не произошло», — подчеркнул популярный писатель.
Кроме того, Прилепин напомнил собравшимся, что самые важные слова, которые мы пытаемся сказать в прозе, лучше формулируются людьми, обладающими слухом и возможностью сказать их иначе, в более точной форме — поэтической, ведь поэзия появилась раньше прозы.
Точкой отсчёта для сборника «Я — израненная земля», по словам Захара Прилепина, можно считать зиму 2016 — 2017 года. Тогда собранные у авторов тексты сложились в единое целое, в летопись войны. Безусловной победой можно считать даже не сам выход книги в печатном виде, а создание спектакля по ней. Премьера состоялась там, где и должна была состояться по всем законам жанра — в воюющем Донецке.
Эдуард Бояков рассказал о том, что привело его прийти в проект. «Когда я вернулся из Донецка после первой поездки — это было весной 2015 года — мне жена сказала, что я приехал другим человеком. Для меня это стало огромным событием в человеческой биографии, которое спустя два года стало и важной вехой моего профессионального пути», — говорит режиссер.
Он вспоминает вёрстку поэтического сборника о Донбассе, которую ему прислал Захар Прилепин, и в котором ему была известна всего пара имён, не более. Тем сильнее стало потрясение и неожиданная горькая радость. «Русская поэзия возродилась на Донбассе!» — написал Захар в сопроводительном письме.
«Я не считаю эти слова слишком громкими, — размышляет Эдуард Бояков, — Ни в коем случае не воспринимаю их как рекламный слоган, а только как реальность. Поэзия не может бесконечно заниматься только сама собой, замыкаться на себе. Она должна чувствовать судьбу и почву, как говорил классик. Русская судьба и русская почва сегодня проявляются на Донбассе. Егоркин, Долгарева, Ревякина, Минаков, Кекова, Титов, покойный Грач — поэты сильные, мощные и при этом разные. Значит, мы имеем дело не только с какой-то личной биографией, а именно с национальной литературой!»
Актриса Лариса Бравицкая рассказала, что это уже третий спектакль по книге «Я — израненная земля». Первый состоялся в мае 2017 года в Донецке, второй — в июле 2017 года на фестивале «Традиция» в усадьбе Захарово.
В 2017 году Бравицкая ехала в Донецк даже не в спектакле участвовать, а проживать историю. «Меня потрясли люди, их любовь к своей земле, к Родине, огромный патриотизм, — вспоминает актриса, — Спектакль в Донецке перевернул всё моё сознание. О службах донецкого театра разговор особый: не было ни сценария, ни понимания, как это должно быть. Работники театра не уходили ночевать домой, оставаясь на рабочем месте из-за того, что уже не было возможности уехать (комендантский час). Полный зал, аншлаг и большая общая боль. Донбасс — это святая земля, обетованная степь. Если будет какое-то возрождение Руси, оно пойдёт не из Москвы, а из Донецка. Это какой-то особый мистический сюжет, евангельская притча. Побывав там единожды, понимаешь, что Донецк — это наше настоящее: без шелухи и образов, за которые мы привыкли прятаться».
Спектакль «Слёзы молний» в Москве отличался от того, который был показан донецкому зрителю. Не было ни широкой правильной сцены, ни настоящего театрального освещения, но Эдуарду Боякову и актёрам удалось заставить зрителя почувствовать себя не на 48-м этаже столичного небоскрёба, а в донецком подвале, в подводной лодке, которая плывёт по бескрайнему океану сегодняшней войны.
Небольшой подиум для чтецов у самых окон, которые были закрыты бумагой, минимум света. Участники в чёрном, выходили по одному и читали по три-четыре стихотворения на фоне фотографий Донецка.
Спектакль, как и книгу, завершала поэма «Шахтёрская дочь» о девушке-снайпере, которая после трагической гибели отца ушла на фронт за возмездием. Это произведение в июне 2017 года стала финалистом международной премии «Лицей» имени Александра Пушкина и получила специальный приз «Слова на вес золота» от еженедельника «Аргументы и факты», а в ноябре 2017 года — Гран-при VIII международного литературного фестиваля «Чеховская осень».
В конце действия окна обнажили, сорвали бумагу, зрители с высоты 48-го этажа увидели светящуюся мирную Москву. Анна Ревякина в это время читала о прекрасном довоенном Донецке… Или о небесном райском Донецке, в котором встречаются убитые.
«Страшная она — эта моя поэма, — говорит Ревякина, — Состоит из тридцати трёх текстов и рассказывает о дочернем подвиге. Я её всю выплакала, писала и плакала, потом читала маме, она тоже плакала. Со временем я научилась читать её бесслёзно, но на это ушло больше года. Путь женщины-воина всегда страшнее пути воина-мужчины. То, что для мужчины является профессией или делом чести, для женщины связано с самоотречением. Именно в этом трагедия шахтёрской дочери Марии, а ещё в том, что в определённый момент она поняла, что боль по отцу не смыть ни кровью, ни слезами. Я написала эту поэму в память о моём папе, он умер в 2014 году. Он не был воином, но он тоже жертва войны, скрытая жертва. Дело в том, что та смертельная статистика, с которой мы имеем дело, говорит лишь о прямых потерях, но есть ещё косвенные. Люди гибнут преждевременно от инфарктов и инсультов, увеличилось количество онкологических больных и диабетиков, это всё последствия пережитого, впрочем, кто знает, сколько нам, дончанам, ещё предстоит пережить».
А вот, что говорит актриса Анна Большова: «Поэтический сборник «Я — израненная земля», составленный Захаром Прилепиным, — это «русская поэзия о весне крымской и войне донбасской». Это летопись наших дней. Про израненную землю Донбасса, про израненную нашу страну… Читать эту книгу трудно, больно и никуда не спрятаться от правды, некуда отвернуться. Но когда больно, есть шанс что-то изменить в себе, вокруг себя, на своей планете, на своей израненной земле. Богом поцелованные люди великим русским словом бьют наотмашь, выбивают из пресловутой «зоны комфорта», дают силы жить и врачевать…»
Военный корреспондент Анастасия Михайловская вспомнила о человеке, который несколько раз посылал по 50 тысяч рублей, а потом на сообщение Анастасии о сборе денег на инвалидную коляску, дал дельный совет — какая именно нужна коляска. На вопрос, откуда он знает, ответил, что он сам много лет парализован.
Из таких историй и вырастает современная русская донецкая поэзия. Она формируется на наших глазах как новое, уникальное явление, которое стремится выйти за пределы русского языка. Оно становится чем-то большим — нашей жизнью, где каждый читатель находит самого себя и не перестаёт слышать собеседника.
