44-я стрелковая дивизия 12-й армии в ночь с 15 на 16 декабря с помощью местного рыбака П. К. Алексеенко (Алексеева) форсировала Днепр, который только начинал замерзать. Ранним утром 16 декабря красные внезапно атаковали позиции белых с тыла и заняли мосты. После двенадцатичасового боя противник отступил. В тот же день в город вступила и 58-я стрелковая дивизия 12-й армии.
Что же творилось в самом городе накануне четырнадцатой смены власти? Было массовое бегство. В конце ноября — начале декабря на вокзале было не протолкнуться.
Как вспоминал общественный деятель Александр Гольденвейзер, "часто распространялись слухи о предстоящей эвакуации; несколько раз подымалась паника. В десятых числах ноября даже началась форменная эвакуация, которая затем была приостановлена… Я приводил в порядок дела и готовился к отъезду… Это было делом нелегким: трудно было найти хоть какой-нибудь вагон… Мы провели целую ночь на вокзале, сидя на чемоданах в переполненной теплушке. Утром выяснилось, что нас с собой не берут, и мы вернулись домой… Пока мы ждали локомотивов, добровольческая армия все отступала, а большевики все приближались к Киеву. Город пустел".
Киевский художник Константин Редько рассказывал, что "сигнал к эвакуации войск из Киева не подан, но… похоже на то, что мы находимся в осажденной крепости… На этот раз покинуть Киев решились многие семьи… На тайной бирже в Петрограде, Москве и Киеве за полцены проданы дома".
"Огромные составы без паровозов наполнены до предела людьми… Ходят слухи между ними,… касающиеся главным образом долгожданного отъезда… Женщины с детьми производят ужасное впечатление…
31 августа, 07:59История
«Киев возвращается в состав единой и неделимой России»: как «белые» переиграли «жовто-блакытных»31 августа 1919 года, части Добровольческой армии взяли Киев. Причём в этом случае они были не освободителями, как в Харькове, не завоевателями, как в Полтаве, а одними из нескольких возможных соискателей на право владеть Матерью городов русских. А "перемога" другого соискателя закономерно превратилась в "ганьбу"Центр надежд… — поезд головного отряда полковника Гусева. В нем творится нечто невообразимое. В вагонах спят на скамьях и вещах. Между сидениями стоят. Дети, женщины, старики… В вагоне, где помещается канцелярия, особенно ярко видно киевскую панику. На столах, где должны работать служащие…, сидят усталые женщины… Три четверти вагона заняты беженцами", — писала в одном из своих последних номеров газета "Киевлянин".
Уже 11 декабря зазвучали выстрелы из-за Днепра. Сначала кто-то на вокзале распространил слух, что это ломают лёд бомбами, но вскоре стало понятно, что большевики уже на Слободке.
Гольденвейзер писал: "Мы услышали усиленную канонаду… В городе мы застали уже картину бегства. Носились автомобили, военные останавливали на улицах извозчиков и реквизировали лошадей, все устремлялось на вокзал… По ночам слышна была канонада; город усиленно обстреливался. Днем на улицах было тихо и пустынно".
12-16 декабря возле Днепра не смолкала артиллерийская дуэль. Снаряды рвались на Набережном шоссе, Подоле, Печерске. На ул. Никольской бушевали пожары, были жертвы среди мирного населения. Снаряд попал в лютеранскую кирху — совсем рядом с Крещатиком. Никольский военный собор служил ориентиром для красной артиллерии.
12 декабря бой шёл за Никольскую слободку, к вечеру занятую большевиками. Отправив свои семьи, польские граждане во главе с консулом вооружаются и присоединяются к защитникам переправ. На следующий день красные вынудили добровольцев везде отойти на правый берег.
14 декабря киевская пресса пишет о бегстве генералов Драгомирова и Бредова. С ними покидает город и гражданская администрация. Руководить обороной Киева назначен генерал-майор Н.И. фон Штакельберг. В его задачи входит удержание правого берега.
4 февраля, 17:13История
Штурм Киева. Год 1919-йРоссийская армия не вошла в Киев ни 5 февраля 2022 года, ни 5 февраля 2023 года. Но это не значит, что она туда никогда не войдёт. Тем более, что раньше такое бывало неоднократно. Вот, например, 5 февраля 1919 года (эти события описаны в "Белой гвардии" и "Днях Турбиных"). Впрочем, тогда тоже всё было неоднозначно.Из гражданских структур в Киеве осталась лишь управа во главе с городским головой П.Э. Бутенко. 14-го на совещании в городской думе решили эвакуировать все учреждения. Управа просит начальника обороны разгрузить заторы на вокзале и Пост-Волынском для выезда на Фастов. До 16 декабря чиновники еще на месте, кроме начальника отдела продовольствия С.Н. Дубинского, "уехавшего по делам".
Утро 15 декабря отмечено дуэлью белого и красного бронепоездов. Обстрел города продолжается; поврежден ряд зданий. В ответ белые батареи, обстреливая Никольскую слободку, поджигают её. Красным приходится отойти. В районе Предмостной слободки вечером белые небольшими силами контратакуют и с трофеями возвращаются обратно.
А лёд на Днепре становится все крепче и крепче. Оборона мостов уже потеряла всякий смысл. И вот 16 декабря, по словам советского карикатуриста Б. Ефимова (тогда — гимназиста Фридлянда), "в бодрый трескучий морозец передовые части Красной армии перешли по льду Днепр и вступили в Киев".
12-я советская армия получила сразу после этого приказ: "Нашими войсками после упорных боев взят Киев. Для преследования противника и закрепления за нами Киева приказываю: 1. 47-й стрелковой дивизии… развить самые энергичные действия для занятия линии Казатин-Фастов-Белая Церковь. 2. 58-й дивизии… перейти в энергичное наступление и занять линию Фастов-Васильков для обеспечения Киева с юга. 3. 44-й дивизии принять самые решительные меры для ускорения переправы 2-й бригады в районе Триполье-Переяслав с тем, чтобы… быстрым движением через Германовку на м. Белую Церковь отрезать противнику путь отступления в юго-восточном направлении".
Киевский краевед Стефан Машкевич рисует такую картину вечера 16 декабря:
25 сентября 2021, 17:41"Вокруг Булгакова"
«Вокруг Булгакова»: Киев и его 14 переворотовВ очерке «Киев-город» Михаил Булгаков описал историю города во время Гражданской войны: «по счету киевлян у них было 18 переворотов. Некоторые из теплушечных мемуаристов насчитали их 12; я точно могу сообщить, что их было 14, причем 10 из них я лично пережил». Можем, конечно, поверить писателю на слово, но можем и проверить – что он имел в виду?"Где ваши цветы?! — кричали киевлянам красноармейцы, входя в город. — Белогвардейцам вы их подносили!" Но, в отличие от предыдущих пришествий, на этот раз большевики своих противников практически не репрессировали. Вместо этого они приступили к относительно размеренному строительству режима. Сопровождалось это строительство ужасной грязью, нехваткой продуктов и расцветом бюрократии. Деятельность небольшевистских партий не в одночасье, постепенно, но сворачивалась. Результат состоявшихся в апреле, обставленных большими торжествами выборов в Киевсовет был практически "правильным": около 75% коммунистов. К Первому мая был приурочен коммунистический субботник".
"Взятые в плен белогвардейцы и петлюровцы в худшем случае направлялись в концентрационные лагеря, а в лучшем — сразу же поступали на пополнение воинских частей Красной армии. Бывшие белые отправлялись на польский фронт, бывшие военнослужащие украинской армии — на южный фронт против Врангеля.
Немногие уцелевшие киевские старожилы, а таких к 1920-му году были уже единицы, практически не ощущали давления большевистской власти. ЧК так же стало более сдержанной в своей кровавой и страшной работе. Чем это можно было объяснить? Советская Россия в конце 1919 года столкнулась с новым врагом — возрожденной Польской державой… Большевики справедливо считали, что основным врагом России является Польша, этого же мнения придерживались и белогвардейцы. Поляки-рабочие и мещане забирались в Красную армию и отправлялись в Сибирь. Польская интеллигенция высылалась из Советской России, а самые опасные для большевиков представители польской нации традиционно выводились в расход", — так описывает первые дни после падения "белого" Киева историк Ярослав Тинченко.
По словам очевидца Ю. Рапопорта, оставшаяся киевская публика не унывает:
"Что изменилось на киевских улицах? Конечно, многое, очень многое: нет трамваев, почти не видно извозчиков. Одни магазины закрыты, другие хиреют в ожидании конца. И всё же в Киеве ещё чувствуется жизнь. Все также торопится шумная, южная толпа, только слегка поистрепалась; полны всякие кофейни и паштетные… Город… не поддается большевистскому яду… Киев хочет жить, во что бы то ни стало — даже при большевиках. Самое грандиозное новшество — названия улиц… Это единственное дело, доведённое до конца. На каждом углу — новенькая синенькая дощечка, на трех языках: по-украински, по-русски, по-еврейски… Широкая и прямая Александровская — улица Октябрьской революции; узенькая, кривая Трёхсвятительская — улица Февральской революции".
Так и жил город до следующей смены власти. Это для Харькова и Полтавы в те дни Гражданская война закончилась — Красная армия пришла туда, как любил говорить советский вождь, "всерьёз и надолго". А Киеву еще предстоит пережить две смены власти.
Что же касается судьбы человека, в третий раз завоевавшего для большевиков Киев — командарма Меженинова, то до следующей большой войны он не дожил. В роковом 1937 году он сперва неудачно пытался застрелиться, был арестован, обвинен в шпионаже в пользу Германии и свой смертельный выстрел получил уже по приговору трибунала, в тот же день приведенному в исполнение.