Итак, барышня работала в краеведческом музее районного центра в одной из областей Восточной Украины. Небольшой, изрядно обедневший из-за деиндустриализации город. Что нередко для региона — русский в обоих смыслах слова. И по населению, которое поголовно русскоязычное, и по истории, которая всегда была связана с Россией и только фрагментарно — с Украиной.
Небольшой музей в доме начала XX века, каким-то образом связанный с революционной борьбой (в одной из комнат собирался кружок рабочих-путейцев), но никаким образом не связанный с украинским движением.
Сама барышня — патриотичная и украиноязычная. Не от рождения, а так получилось.
Ей было тяжело, потому что город абсолютно русскоязычный, а творческой интеллигенции полагается общаться на украинском. Её за глаза называли бандеровкой.
Еще тяжелее было от того, что город русский. Ну, вот нет в его истории ничего специфически украинского. Даже старинные тарелки в музее — палехские, а не петриковские. Вышиванка одна-единственная, и та — белорусская. Поэтому другие представители украинской интеллигенции подозревали барышню в том, что она в глубине души пророссийская. Иначе зачем она работала в таком сепаратистском заведении?
Этого чувствительная душа интеллигентки пережить не смогла, и она начала борьбу.
Для начала она устроила выставку петриковской росписи. Формально оснований для этого не было, но оформили как обмен выставками. Областное начальство возрадовалось и наградило устроительницу выставки петриковской тарелкой.
Потом она устроила в музее выставку героев АТО, причем так, что обойти её никак нельзя — в музей попадаешь, только довязав лоскут к маскировочной сети. Музей начали посещать патриоты, которых интересует только сеть. Остальные его посещать перестали.
Провела на базе музея конкурс патриотической песни. Тоже получила какую-то благодарность.
В конце концов, она нашла где-то упоминание о том, что город проезжал по дороге в Москву сам Кропивницкий. И предложила назвать музей его именем.
Удивительно, но даже после этих подвигов жители городка продолжали считать интеллигентку бандеровкой… С ней перестали здороваться, её перестали обслуживать в магазинах и вообще — морально терроризировали.
Честно говоря, я полагаю, что тут барышня сгустила краски. Конечно, в сравнительно небольшом городе все друг друга знают, но, чтобы заслужить бойкот, надо было выкинуть нечто совершенно фантастическое. Скорее всего, если за ней и был какой грех, то не идеологического порядка — неудачно попыталась увести у кого-то мужа или что-то в таком духе.
Так или иначе, но всего этого чувствительная душа творческой интеллигентки пережить не смогла и она эвакуировалсь в довольно крупный город на Западной Украине. Там её патриотизм ни у кого из горожан подозрений в нездоровье не вызывал.
Ей бы жить да радоваться, но — нет в жизни счастья. На новом месте жительства внезапно оказалась, что она — ж…вка… Причём быть ею оказалось намного напряженней, чем бандеровкой на Востоке — там у неё были единомышленники, а тут её даже местные евреи своей не считают.