ВСЕНАРОДНЫЙ КУМИР
Караченцова знала вся страна, он был всенародным кумиром. Люди приезжали в Москву, чтобы попасть на спектакль артиста в «Ленкоме», кстати, и название это театр получил с его легкой руки. Любили роли Караченцова в кино — «Старший сын», «Человек с бульвара Капуцинов», «Собака на сене»… Эти и другие картины с его участием до сих пор смотрят и пересматривают с огромным интересом. Каждая песня в исполнении Караченцова — это мини-спектакль, где артист рассказывал слушателям какую-то историю.
Природа щедро одарила актера драматическим талантом, музыкальностью, пластичностью и таким редким качеством, как невероятное мужское обаяние. Кого мог оставить равнодушным его волнующий с хрипотцой голос и заразительная улыбка?
ТВОРЧЕСКИЙ МАРАФОН ДЛИНОЮ В 30 ЛЕТ
«У меня вся биография уложится в три строчки — родился, закончил школу, институт и пришел в «Ленком», — говорил Караченцов.
В «Ленкоме» он с 1967 года, сразу после окончания Школы-студии МХАТ. Всегда говорил, что хотел учиться только в студии при Художественном театре, при невероятном тогда конкурсе 300 человек на место поступил, потом стал Качаловским стипендиатом и вышел с красным дипломом.
Он пришел в Театр имени Ленинского комсомола в непростые времена. Тогда это был не преуспевающий «Ленком», который все знают сегодня. Был трудный период, когда из театра не по своей воле ушел Анатолий Эфрос, когда в театр перестала ходить публика. Но Караченцов всегда говорил, что не жалеет о том времени и благодарен Владимиру Монахову, главному режиссеру «Ленкома» с 1967 по 1971 год.
«Все эти годы я каждый вечер выходил на сцену, переиграл много ролей — главных и эпизодических, разных по жанру и значимости. Что-то получалось, что-то нет, но я работал — о чем еще может мечтать начинающий актер?» — говорил он.
Так что, когда в театр пришел Марк Захаров, Караченцов был профессионально готов.
ОТВАЖНЫЙ РУССКИЙ РОБИН ГУД
В первом спектакле Захарова «Автоград ХХI» он бегал в массовке. А уже в следующем, «Тиле», получил заглавную роль. «Тиль» стал серьезным этапом в жизни актера. Премьера состоялась в 1974 году, и тогда все узнали и навсегда полюбили артиста Николая Караченцова. Он рассказывал, что Захаров, не обнаружив наутро после премьеры в театре на обычном месте фотографию актера, сказал: «Ну вот, Коля, вы уже стали знаменитым».
Пьесу по мотивам романа Шарля де Костера написал Григорий Горин, а музыку — композитор Геннадий Гладков. Спектакль произвел эффект разорвавшейся бомбы — неслыханно острые реплики, непривычно смелые зонги.
В центре спектакля настоящий герой — отчаянный, смелый, проворный и умный бунтарь Тиль, который всегда выходит победителем из самых невероятных ситуаций. Тиль в исполнении Караченцова, который, как всегда, играл «на разрыв аорты», стал кумиром молодежи 70-х.
«Захаров перевернул судьбу всего нашего театра. Он открыл нам тогда еще неизведанный пласт творчества. Впервые пригласил в драмтеатр настоящую рок-группу, педагогов, которые с нами занимались вокалом, сценическим движением», — вспоминал актер.
Первым шагом в этом жанре был «Тиль», потом «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», где Караченцов сыграл сразу две роли: Смерти и Главы рейнджеров. И наконец, «Юнона и Авось».
«АЛЛИЛУЙЯ ЛЮБВИ»
Знаменитым Караченцова сделал не кинематограф, а театр. Случай для актера исключительный. А мировую славу артисту принесла заглавная роль в легендарном спектакле «Юнона и Авось», где он создал образ графа Резанова — русского офицера, благородного и смелого рыцаря, настоящего мужчины.
В центре сюжета — история любви русского морского офицера графа Резанова и его невесты, американо-испанской девушки Кончиты, которая 40 лет ждала возвращения своего жениха, так и не узнав, что он погиб по дороге в Петербург, куда уехал просить разрешения на этот брак.
Эта история, сочиненная поэтом Андреем Вознесенским и положенная на музыку Алексеем Рыбниковым, в постановке художественного руководителя «Ленкома» Захарова стала по-настоящему звездным спектаклем, визитной карточкой «Ленкома».
Успех этого спектакля был ошеломляющим — в Москве желание увидеть это чудо с Караченцовым лишало людей рассудка, и они ломали двери театрального подъезда. А в Париже, куда пригласил спектакль Пьер Карден, были переполненные залы, шквал оваций, люди стояли в очереди, чтобы после спектакля пожать руку, прислать открытку со словами: «Все мои поцелуи — твои!»
Караченцов вспоминал, как один французский коллега спросил у него: «Вы всегда так играете, будто в последний раз, на разрыв аорты?» Караченцов ответил: «Мы по-другому не умеем, играем всем сердцем и душой».
БЛАГОРОДНЫЙ ЛАЭРТ И МАТРОС АЛЕКСЕЙ
Николай Караченцов — актер разных амплуа. Он играл бунтаря Тиля и графа Резанова, шекспировского Лаэрта и балтийского матроса Алексея, светлейшего князя Меншикова и обманщика Звонарева-Давидовича.
В «Ленкоме» ставил шекспировского «Гамлета» Андрей Тарковский. Режиссер привел своих артистов — Солоницына, Терехову, а из ленкомовской труппы пригласил Инну Чурикову, Николая Караченцова, который играл Лаэрта, и как писал тогда один из критиков, это был самый благородный Лаэрт из всех виденных им.
«Ленком» в те годы был театром, от которого ждали сюрпризов, и Марк Захаров не уставал удивлять зрителей. Неожиданным было и появление в репертуаре пьесы Всеволода Вишневского «Оптимистическая трагедия», которую Захаров умудрился поставить так, что революционный сюжет зазвучал современно.
Караченцов играл в спектакле балтийского моряка Алексея, а комиссара — Инна Чурикова, которая признавалась, что Караченцов был ее любимым партнером.
Известный кинорежиссер Глеб Панфилов специально для этого актерского дуэта поставил спектакль «Sorry…» по пьесе Александра Галина на сцене «Ленкома».
ПРЕРВАННЫЙ ПОЛЕТ
«Sоrry…», «Шут Балакирев», «Город миллионеров» и легендарная «Юнона и Авось» — последние спектакли, в которых Караченцов выходил на сцену накануне страшной трагедии, прервавшей «полет» этого уникального артиста в самом расцвете творческих сил. Катастрофа отняла у него театр, кино, эстраду, но, к счастью, сохранила жизнь. И на каждом сборе труппы в «Ленкоме» в зале обязательно был премьер театра народный артист России Николай Караченцов.
Театр долго не мог решиться на замену Караченцова в спектаклях. Надеялись, что он вернется на сцену. Но потом один — «Sorry…» — сняли с репертуара, а в другие — потихоньку стали вводить других артистов. Но для тех, кто видел Караченцова в спектакле «Юнона и Авось», он навсегда останется единственным и неповторимым графом Резановым.
«Теперь хочется выбирать, работать с большой литературой. Шекспир, Достоевский, Чехов — в них глубина, масштаб, это на все времена. Пришла пора брать новую высоту», — говорил Караченцов незадолго до катастрофы.
Но судьба распорядилась иначе. Он не успел сделать многое из того, о чем мечтал и что мог осуществить.
Караченцов, к счастью, чудом остался жив, но уже не мог играть на сцене. Трагедия разлучила артиста с самым главным в его жизни — актерским творчеством. Но он не сдавался. Все эти долгие годы после катастрофы он мужественно боролся с болезнями. Он жил, а не выживал. Он оставался артистом этого театра до конца своей жизни. Его можно было видеть на премьерах не только Ленкома, а всех московских театров. Он, как и прежде, интересовался окружающим и успевал увидеть все самое интересное, что происходило в мире искусства. Характер бойца и творческий азарт не покидали его до последних дней.