Для города вопрос, когда добьют остатки «азовцев», звучит так: «Когда перестанут стрелять и начнут восстанавливать?»
«Скажите, а когда война кончится?» — подростки останавливают самокаты, чтобы поинтересоваться большой политикой, которая пришла в их 12-13-летние жизни. Они неотличимы от своих сверстников в Москве — с длинными модными челками набок, выбритыми висками, в зауженных брюках и худи. Только одежда вся в пыли и пятнах — следах многодневного сидения в подвалах, когда на ткани оседает бетонная пыль от разрывов и сырость пропитывает джинсы и куртки.
И за спиной у стайки тинейджеров, которые лавируют между обломками домов, — «Азовсталь», вернее, клубы дыма, поднимающиеся над заводом, — по нему бьет артиллерия, чтобы уничтожить остатки гарнизона, засевшего в туннелях. Во дворах — разбитые машины, на улицах — сгоревшая бронетехника, видно, что отстреливались из каждого дома.
Город делают городом транспорт, канализация, водопровод, электрические сети, большие магазины, театры. Ничего этого сейчас в Мариуполе нет. По заваленным осколками домов — кусками кирпича, битым стеклом, проводами, пластиком, арматурой — улицам бредут жители. Бредут, потому что надо тащить нелегкие коробки с гуманитарной помощью — в сумках или на тележках. Мимо редко-редко пройдет машина с буквой Z, cкорая или пролязгает гусеницами бронетехника, резко поворачивая на перекрестках. Такая картина ближе к освобожденной — северной — части города.
Но ближе к морю на вопрос, безопасна ли улица в нескольких кварталах отсюда, военные нередко с фаталистическим спокойствием отвечают: «Раз пройдешь, два пройдешь, а на третий — снайпер затрехсотит (ранит — жаргон.)». Ближе к «Азовстали» на асфальте лежат тела в гражданской одежде — прохожие иногда обходят кругом труп: «Пуля? Нет, осколочное».
Командир народной милиции из бригады «Восток» рассказывает, как со стороны «Азовстали» прилетает по жилым кварталам — отстреливающиеся украинские военные часто накрывают мирных жителей. Ополченец считает, что так они делают специально — никакого военного смысла в том, чтобы сопротивляться, в городе нет: «Создавать панику, подкрепления у них нема».
И, по его словам, массово эвакуировать мирных жителей из районов, где только что закончились бои, не получается именно из-за огня со стороны полка «Азов» и Вооруженных сил Украины. «Когда начинаем выводить женщин и детей, начинаются обстрелы, именно по нам, поэтому люди сидят в подвалах», — рассказывает он.
«Две «Рапиры» (снаряды от противотанковой пушки «Рапира». — Ред.) прилетело с завода», — житель дома по улице Мира дополняет слова военного, показывает на разбитый угол дома. «Самого красивого в городе!» — так встречают его соседи почти каждого, кто приходит в их двор. Они с воодушевлением рассказывают о том, как отстояли здание от пожара, но со снарядами ничего не сделаешь — стены разрушены.
Кто-то из детей развлекается тем, что бросает невесть откуда взявшийся пистон в огонь, разведенный во дворе, чтобы греться и готовить еду. Разрыв гремит как выстрел — люди вздрагивают, над двором несется укоряющее «Степа!». Бой, который шел когда-то над головами сидевших в подполе людей, ушел недалеко. Слушая уже не игрушечные, а реальные выстрелы, жильцы подъезда по улице Мира гадают, как будут восстанавливать дом и кто компенсирует разрушения. После того, как закончатся военные действия — в центральных районах города часто очередями вспыхивают перестрелки, украинские военные пытаются прорваться. Кто-то — в штатском.











«Люди, увидев подозрительное, сами обращаются», — рассказывают бойцы полка национальной гвардии России имени Ахмата-Хаджи Кадырова. Они зачищают от прячущихся «вэсэушников» и «азовцев» взятые народной милицией Донецкой народной республики кварталы.
Вычислять пробивающихся из окружения украинских военных помогают мариупольцы. «Сами гражданские их сдают, они по подвалам лазят и говорят, что будут авианалеты, прилетят к вам ракеты <…>. Бедные люди выходят и рассказывают, что заходили к ним такие два дня назад, что трое зашли в подвал, что сегодня будет авиаудар, не выходите, поднимайте панику. Мы их задержали, сдали МГБ», — описывает один из чеченских спецназовцев взаимоотношения в треугольнике «ВСУ — мирное население — российская армия».
Переодетых военнослужащих украинских вооруженных сил росгвардейцы прямо называют диверсантами — основания для того есть. «К нам подошел человек один, "укроп", и сообщил, где находится схрон боеприпасов. Мы взяли бригаду, оперативную группы выехали… А он нам лгал, хотел вывести нас к «азовцам», к засаде. А один прохожий, гражданский человек сообщил, что там есть «азовцы» и ждут нас в засаде», — делится случаем из боевой практики один из кадыровцев.
Небыстрое продвижение в городе, по словам росгвардейцев, оправданно. «Чтобы не пострадали мирные, чуть бывало труднее в центре города (…). Прячутся за спинами мирных, поэтому и затянулось это. На днях, думаю, все закончится. Иншалла (если пожелает Аллах — Ред.)», — заключает один из бойцов полка.