Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
— Выбор дат начала тех или иных событий — это скорее область исторической политики, чем истории. Проще говоря, нужны памятники, места, люди, поучительные примеры и захватывающие истории, на которых можно сосредоточить внимание потомков, построить соответствующее повествование, а затем использовать его в пропаганде или просвещении нации. Настоящий же историк знает, что фактически нет истории событий, есть только история исторических процессов, возникающих в результате артикуляции и столкновения конкретных интересов, просто выраженная в том, что мы называем историческими годовщинами.
Это прекрасно видно на примере Второй мировой войны. Все знают, что она началась 1 сентября 1939 года, верно? Хорошо, но почему не 15 марта 1939 года, когда нацисты вошли в Прагу, которую продали и преподнесли на тарелочке немцам их французские союзники? Или не 29 сентября 1938 года, когда западные державы согласились пересмотреть границы Чехословакии? А возможно, 17 июля 1936 года, когда после военного переворота началась международная борьба против фашизма, известная нам как Гражданская война в Испании? А может, первые кадры Второй мировой войны были сняты 7 июля 1937 года на мосту Марко Поло недалеко от Пекина? Почему нужно придерживаться европоцентризма в поисках даты начала конфликта, если он имел поистине глобальное измерение?
- Первый пакт о ненападении и первый договор о взаимной помощи с гитлеровской Германией 26 января 1934 года заключила именно Польша, где, как и в Германии, была очень популярна расовая теория, хотя и с некоторыми поправками, а между Гитлером и Пилсудским сложились хорошие отношения. Можно ли утверждать, что Польша и гитлеровская Германия не имели идейных разногласий, и если да, то почему в итоге не сохранился их союз, направленный против СССР?
— Отвечу в стиле поставленного вопроса. Первый польско-советский договор был заключён 25 июля 1932 года, при этом в Польше, как и в СССР, была очень популярна теория экономического планирования (хотя и с некоторыми поправками), между Сталиным и Пилсудским сложились хорошие отношения. Можно ли из этого сделать вывод, что Польша и СССР не различались идеологически, и если да, то почему в конечном итоге их союз против Германии не увенчался успехом?..
Рассматривая международное положение Польши в межвоенный период, следует отметить, что первые годы нашей независимости были периодом… геополитической зависимости от Франции. И эта зависимость была реализована очень унизительным для поляков способом, живо напоминающим верноподданнические отношения современной Польши с Соединенными Штатами. Такое положение дел изменилось лишь в результате военного переворота, осуществленного в мае 1926 года маршалом Пилсудским. Вполне очевидным вдохновителем переворота была Британия, которой срочно требовался польский инструмент для собственной игры с Советским Союзом.
Для этого среди прочего были организованы миссии доверенных людей Пилсудского в Москву: Богуслав Медзинский вёл переговоры с Карлом Радеком, Игнаций Матушевский — с Владимиром Антоновым-Овсиенко, а на заключительном этапе произошла встреча Юзефа Бека с Максимом Литвиновым (главы внешнеполитических ведомств Польши и СССР в 1930-е. — Прим.). Как недавно вспоминал выдающийся польский историк, профессор Кшиштоф Рак, предложение Бека, то есть фактически Пилсудского, записанное Радеком, звучало следующим образом: «Если мы [Советы] будем готовы помочь им [полякам] в защите [Данцигского] коридора, они готовы договориться о том, чтобы вместе предотвратить продвижение Германии на северо-восток в сторону Ленинграда. Нужно создать iunctim [общность] Померания — Ленинград. Я записал это почти дословно. Нужно пытаться согласовать интересы двух наших стран от Чёрного моря до Балтики».
«И чтобы не говорить общими словами, я прямо коснусь нынешней ситуации. Я вам заявляю: ПОЛЬША НЕ БУДЕТ НИКАКИМ ОБРАЗОМ И НИ В КАКОЙ СИТУАЦИИ СОЮЗНИКОМ ГЕРМАНИИ ПРОТИВ СОВЕТСКОЙ РОССИИ. Я уполномочен сделать это заявление, заверив его личной печатью, о которой я вам сегодня уже говорил», — так звучало послание Пилсудского Сталину, доставленное Радеку в апреле 1933 года полковником Медзинским, членом узкого круга польского правящего лагеря и будущим спикером польского Сената.
К тому времени между Польшей и СССР уже был подписан пакт о ненападении, по которому стороны признавали суверенитет, взаимные границы и территориальную целостность друг друга. Отношения между Варшавой и Москвой можно было развивать и дальше, но, к сожалению, препятствием для этого стала излишняя осторожность Пилсудского, а затем и его смерть. Наследники польского диктатора не понимали гениальности его идеи польско-советского пакта. Однако ещё до своей смерти Пилсудский твёрдо ответил на переданное в январе 1935 года через Геринга предложение Гитлера о совместном выступлении против СССР: «Польша заинтересована в мирных отношениях с Советским Союзом, с которым у неё общая граница протяженностью в тысячу километров».
- На момент начала войны с Германией Польша имела союзнические договоры с Францией (с 1921 года) и Великобританией (с 25 августа 1939-го). Почему же Франция и Великобритания не встали на защиту Польши?
— Эти договоры, в особенности странный польско-британский пакт, были направлены не на остановку войны, а на то, чтобы спровоцировать её и связать немецкие войска как можно дальше от границ западных держав. Также нужно помнить, что в соответствии с испытанным во время Первой мировой войны методом Лондон хотел вовлечь в конфликт все страны, за счёт которых он рассчитывал достичь своих интересов. Вот почему в 1939-1940 годах весьма активно готовились планы британо-французского нападения на СССР, известные как Операция «Пайк».
Великобритания, руководство Франции, служащее интересам британцев, и Уолл-стрит, спонсирующий всё это из-за океана, хотели войны. Потому что война — это гигантский бизнес, очередное увеличение государственных долгов, прибыль в миллиарды долларов для военно-промышленного комплекса. Между прочим, такое же видение было и у большого немецкого капитала. Так зачем же в сентябре 1939 года заканчивать в то, что только началось, причём так многообещающе для всех заинтересованных сторон?
Кроме того, старомодные геополитические интересы великих держав ждали своего удовлетворения, дальнейшего изменения границ, новых разделов сфер влияния и устранения более слабых. Именно поэтому с самого начала в проигрышном положении находились не только Италия, но и Франция, которой только снилось то, что она остаётся мировой державой. Собственно, единственной — зато огромной! — неожиданностью Второй мировой войны стала мощь Советского Союза, которую до того мало кто достойно оценивал. Именно она на полвека изменила соотношение сил в мире и пресекла реализацию империалистических интересов. Но в сентябре 1939 года в Париже, Лондоне и Нью-Йорке, а также в Берлине, никто не мог этого предсказать. Об этом знал только Сталин.
- У Польши по состоянию на конец августа 1939 года была не самая маленькая армия в Европе, притом что гитлеровские войска на тот момент были гораздо слабее, чем в 1941 году. Почему же Польша потерпела военное поражение уже к 17 сентября?
— Что ж, как бы жестоко это ни звучало по отношению к полякам, только правда может чему-то нас научить. Действительно, по состоянию на 17 сентября 1939 года оборонительная война Польши против Германии была фактически проиграна, никакие значительные подразделения Польских вооруженных сил не имели больше оперативных возможностей, а единого польского командования не существовало. Единичные вспышки сопротивления поляков не меняли картины поражения.
Сталин хладнокровно дал Польше более чем двухнедельную фору, спокойно ожидая, как у нас пойдут дела и что сделают наши «западные союзники». 17 сентября ему всё уже было ясно, поэтому он даже не ударил, а вошёл в стратегическую пустоту. Не умаляя психологического значения «удара в спину» (как сегодня называют в польской пропаганде «Польский поход» Красной Армии), в историческом смысле это прежде всего урок. Урок того, чем заканчивается чрезмерная вера в западных союзников в сочетании с пропагандой «вставания с колен» и «польской мощи».
Конечно, можно сосредоточиться на деталях. Оперативные планы польской армии были неверными, они предполагали невозможность не то что победы, но даже выживания в приграничных сражениях, потому что они основывались на фундаментальном непонимании стратегического положения Польши. Власти в Варшаве действительно считали, что они втягивают Запад в войну с Германией, и поэтому ни в коем случае нельзя дать своим союзникам повода для заключения сепаратного мира с Берлином.
Между тем всё было как раз наоборот — именно британская провокация, так называемые односторонние гарантии, предоставленные Польше 31 марта 1939 года, привели к тому, что Гитлер отдал приказ атаковать Польшу. Мы позволили себе попасть в ловушку, выходом из которой для Польши мог быть только договор с СССР как с единственным государством, у которого была эффективная сдерживающая сила против Германии. И некоторые люди в Варшаве тогда поняли, что это единственный выход!
Однако Польша продолжала свою игру, не попадая в ловушку немецкой пропаганды. 19 февраля 1939-го было подписано польско-советское торговое соглашение. 6 апреля высокопоставленный представитель МИД Польши Михал Любенский предупредил посла Третьего рейха в Варшаве фон Мольтке: «Такое развитие ситуации, несомненно, положит начало решительной антинемецкой политике в Польше, которая может в конечном итоге привести к союзу с СССР».
И, наконец, ва-банк сыграл сам Юзеф Бек. 17 апреля 1939-го он подсел в вагон главы МИД Румынии Григоре Гафенку, который путешествовал через Польшу в Германию на встречу с Гитлером. Бек представил своему коллеге не что иное, как возможность марша польской армии на Европу вместе с Советским Союзом. Однако антикоммунист Гафенку не смог воспринять столь шокирующий проект и не передал эту информацию в Берлин. К сожалению, британская агентура в Варшаве в те годы была не слабее американской ныне, а политическая воля к историческому прорыву, как обычно, отсутствовала. Поэтому поражение Польши и было неизбежным.
- Мог ли Гитлер одержать победу во Второй мировой войне? Если да, как бы выглядел мир после такой победы?
— С моей точки зрения, не мог. Исход войны определил экономический и демографический потенциал сторон, который с самого начала не давал Германии ни малейшего шанса. Более того, Гитлер, похоже, осознавал это, ведь он ни в коем случае не был «сумасшедшим, стремящимся завоевать мир», как его сегодня изображают, особенно в массовой западной культуре. С другой стороны, он был лидером, никогда не уступавшим силе и всегда предлагавшим более высокие ставки, чем его конкуренты. А значит, типом легко предсказуемым, то есть, в конце концов, всегда терпящим неудачу.
Кроме того, у Гитлера было много общего с Наполеоном, в первую очередь — повторение его геополитических ошибок. Он боролся против англосаксов только для того, чтобы заключить с ними «справедливый мир», то есть разделить сферы влияния. Немецкий фюрер, как и французский император, не понимал, что цель войны, в которой он участвовал, совершенно другая. Речь шла о новом мировом порядке, создаваемом под диктовку сил, которые для этого использовали англосаксонские империи. А последние, как я уже упоминал, недооценивали роль и потенциал Советского Союза. Потому они также не выиграли войну в той степени, в которой хотели, разжигая её.
- Польский историк Томаш Янковский считает, что если бы советские солдаты ушли из Польши после 1945 года, то западные и северные земли страны вполне могли опять отойти Германии. Согласны ли вы с ним?
— Да, в этом нет никаких сомнений. Единственной гарантией послевоенной польско-германской границы было присутствие Советской Армии в Восточной Германии и Польше. Если бы Сталин в каком-то припадке безумия отозвал свои войска к польско-советской границе, то западные державы использовали бы это для нападения на Восточный блок. Даже если бы у них не было достаточно сил для этого, то они точно бы сразу же изменили европейские границы в пользу оккупированной ими Германии.
Собственно, эта страна до сих пор фактически оккупирована и по сей день находится в состоянии унизительной зависимости от Соединенных Штатов и международных финансовых групп. Положение Германии намного лучше, чем, например, у Польши, только потому, что немецкая экономическая мощь делает её колонией первого уровня — с определённой степенью независимости, а также правом получения собственной выгоды и колонизации вассалов низшего уровня (включая ту же Польшу).
Собственно, возможность экономического поглощения Польши, которую Германия получила с распадом Восточного блока, изменила ситуацию настолько, что у Берлина отпала необходимость в отрыве наших западных территорий, полученных в Ялте и Потсдаме. Поскольку теперь вся Польша в экономическом смысле стала частью Великой Германии (зависимой, в свою очередь, от США), в новых разделах нет необходимости.
- Наступят ли времена, когда в Польше будут восстановлены памятники советским воинам?
— Любые памятники со временем становятся не столько знаком эпохи, о которой они напоминают, сколько эпохой, в которой они были созданы. Возможно, это прозвучит цинично, но у них есть свой срок полезного использования. Поэтому уничтожение памятников благодарности Советской Армии в Польше имеет не столько историческое, сколько современное измерение. Со своей стороны, я не сомневаюсь, что это плохое время пройдёт, а народы бывшего Советского Союза и Польши снова станут союзниками.
И тогда символом этого возобновлённого взаимовыгодного сотрудничества станут памятники нашим общим героям времён Второй мировой во главе с польским и советским маршалом Рокоссовским. Просто нужно помнить, что ныне уничтоженные в Польше памятники были поставлены потому, что мы вместе выиграли войну. Если мы хотим воссоздать их, давайте вместе победим наших современных общих врагов.
