Депортации народов в СССР (помимо татар, выселению подверглись чеченцы, калмыки, корейцы — в общей сложности 10 народов) принято объяснять личным разочарованием Иосифа Сталина. Якобы вождь Советского Союза очень огорчился из-за того, что представители этих народов проявили себя не с лучшей стороны и массово пошли на службу к немецким оккупантам.
Изначально партия действительно очень сильно рассчитывала на татар. Они жили замкнутой компактной группой, прекрасно знали все тропки и укрытия в Крыму и просто идеально подходили для подпольной работы.
Еще до оккупации Крыма, когда шло формирование партизанских отрядов, татар очень активно зачисляли в них. Существовали даже достаточно крупные партизанские отряды, полностью состоявшие из татар. Население горных деревень привлекалось к закладке партизанских продовольственных баз, схронов и складов.
Однако по мере продвижения немцев боевой дух в татарах падал. К осени 1941 года большинство партизанских отрядов покинуло лес и вернулось в свои деревни.
Жизнь оставшихся партизан очень сильно усложнилась. Местное население и бывшие партизаны прекрасно знали расположение баз и схронов и охотно выдавали их немцам за вознаграждение или растаскивали продукты по домам. В итоге оставшиеся без снабжения партизаны вынуждены были начать реквизиции в деревнях. Это, в свою очередь, вызвало ответные действия, немцы стали формировать в татарских селах вооруженные отряды самообороны.
К весне 1942 года НКВД (курировавший партизанское движение) был завален сводками от партизан, в которых они жаловались на то, что население горных деревень почти поголовно присягнуло немцам и теперь активно участвует в контрпартизанских операциях.
Начальник крымских партизан Мокроусов, человек весьма конфликтный и скорый на расправу, негодовал и требовал применения к татарам максимально жесткой линии. Однако у него нашлись противники в лице руководства оккупированной автономии.
В защиту татар выступил близкий соратник Берии, нарком внутренних дел Крымской АССР Каранадзе. Он заверил Берию, что нельзя огульно винить татар в предательстве. Горные татары действительно поддерживают преимущественно немцев, но степные в большинстве своем отказываются идти к ним на службу, а некоторые даже помогают красным партизанам. Берия к своему подчиненному прислушался, а его аппаратный вес был весьма высок.
Конфликт закончился тем, что радикально настроенного Мокроусова отозвали.
Летом 1942 года вышло постановление Крымского обкома партии «Об ошибках, допущенных в оценке поведения крымских татар по отношению к партизанам, о мерах по ликвидации этих ошибок и усилении работы среди татарского населения». В нем перечислялись все просчеты как местных органов власти, так и партизанских отрядов и даже НКВД, которые привели к нелояльности части крымских татар. Главный тезис постановления гласил:
«Осудить как неправильное и политически вредное утверждение руководства партизан о враждебном отношении крымских татар и разъяснить всем партизанам, что крымские татары в основной своей массе так же враждебно настроены к немецко-румынским оккупантам, как и все трудящиеся Крыма».
Немцы, несмотря на весь хаос оккупационных органов власти и неопределенность национального вопроса на востоке, в Крыму сориентировались верно.
Татары составляли вторую по численности группу населения в регионе. Русским и украинцам немцы не доверяли, остальные меньшинства были слишком маленькими, чтобы делать на них ставку. Татары для этих целей подходили идеально: достаточно крупная, но при этом сплоченная группа, вдобавок существенно отличающаяся культурными и религиозными традициями от остальных.
Немцы развернули очень активную пропаганду и агитацию для привлечения татарского населения на свою сторону. А чтобы добавить ей веса, обещали каждому поступившему на службу добровольцу 2 гектара земли, причем это обещание исполнялось и землю давали достаточно хорошую.
1942 год стал пиком коллаборационизма в Крыму.
Немцы все еще выглядели более вероятными победителями в конфликте, так что татары охотно записывались в различные подразделения. Их можно разделить на три основные группы.
Самая многочисленная — сельская самооборона.
В ней служили местные жители, которым на время выдавались винтовки. Это были скорее обычные обыватели, которые соглашались оборонять свои села на случай столкновений с партизанами, но крайне неохотно соглашались действовать за пределами родных населенных пунктов. В общей сложности около 9 тысяч человек, из которых почти половина формально числилась в резерве и активной службы не несла.
Следующую крупную группу составляли хиви — добровольные помощники, служившие в различных вспомогательных службах 11-й армии вермахта.
Эти хиви ничем не отличались от таких же добровольцев других национальностей. Им обычно не давали оружия, поэтому немцы охотно принимали представителей всех национальностей СССР. Их также насчитывалось порядка 9 тысяч человек.
И наконец, т.н. батальоны Schuma — подразделения охранной полиции, которые активно участвовали в карательных мероприятиях и принимали полноценное участие в боях.
Туда отбирали только идейных антикоммунистов, желавших сражаться с Красной армией. Они проходили гораздо более основательную боевую и идеологическую подготовку, чем все остальные. В 8 батальонах (из которых не все имели полный штат) насчитывалось порядка 2-3 тысяч человек. В конце войны все эти батальоны соединили в Татарский горно-егерский полк СС.
В Крыму, как и в других оккупированных регионах, ситуация менялась в зависимости от положения на фронте. В период, когда наступали немцы, население охотнее шло на службу, а многие партизаны выходили из леса. Как только инициатива переходила к Красной армии, население становилось куда менее сговорчивым, а полицейские начинали искать способы перебежать к партизанам.
В 1942-м, когда инициатива еще была у немцев, численность всех коллаборационистов достигла пиковой цифры (около 20 тысяч), а в Крыму строил далеко идущие планы Симферопольский мусульманский комитет, считавший себя чем-то вроде правительства татар (хотя, по сути, он был скорее посредником между населением и оккупационными властями).
Но уже в 1943 году, когда ситуация на фронте изменилась, картина стала совсем другой.
К партизанам стали перебегать не только обыватели, но и полицейские. После победы на Курской дуге к партизанам перебежали члены самообороны села Коуш, чем вызвали немалое изумление, поскольку с самого начала войны это село постоянно фигурировало в партизанских сводках как одно из самых профашистски настроенных, а сельская самооборона настолько отличилась в боях с партизанами, что ее командира Раимова даже отправили в Германию на учебу и наградили двумя знаками отличия для восточных народов. Тем не менее, застрелив немецких инструкторов, они перебежали к партизанам.
Если в 1942 году на весь партизанский Крым насчитывалось менее десяти партизан татарской национальности, то в 1943-м их было уже 600, что весьма немало, учитывая общую численность советских партизан в регионе. В начале 1942 года она составляла порядка 500-800 человек. А в 1943 году численность партизан выросла примерно до 3500 человек.
Таким образом, крымские татары составляли в 1943 году примерно шестую часть от всех партизан, что сопоставимо с их численностью в Крыму (около 20% до начала войны).
Неудивительно, что немцы, в начале войны особо отмечавшие в донесениях именно татар, теперь стали подозревать в них изменников. В нескольких батальонах «Шума» даже прошли расстрелы «просоветских» элементов. Остальные находились под подозрением и наблюдением.
Когда в 1944 году все батальоны «Шума» были сведены в горно-егерский полк СС, их численности хватило всего лишь на два батальона, и его пришлось «разбавлять» немцами, которых в итоге оказалось не менее трети.
После освобождения Крыма была проведена «зачистка», выявлявшая коллаборационистов. Ее результаты настолько не понравились Берии, что он изложил их в отдельном донесении ГКО, которое снабдил рекомендацией наказать татар. Причем Берию, судя по всему, смутило вовсе не то, что часть татар пошла на службу к немцам. В конце концов, это обычная история для всех оккупированных территорий.
Недовольство вызвали скорее результаты обысков.
У населения в Крыму изъяли массу оружия, которым можно было вооружить целую дивизию: больше 3 сотен пулеметов, десятки минометов, разве что танков и артиллерии не было. Берия, судя по всему, сделал вывод, что местное население планировало продолжать партизанскую борьбу с советской властью.
В результате глава НКВД предложил ГКО решить вопрос о выселении всех крымских татар по причине нежелательности их проживания в пограничном регионе. Сталин и остальные члены ГКО предложение поддержали.
18 мая 1944 года началась депортация крымских татар.
За три дня была вывезена 191 тысяча человек. Через две недели к ним присоединились 37 тысяч крымских болгар, армян и греков, причем они не отметились активным участием в коллаборационистских вооруженных формированиях, но их дальнейшее присутствие в регионе также было объявлено нежелательным.
Ситуация в Крыму не была уникальной.
Обыватели сохраняли нейтралитет и пытались выжить, активное антикоммунистическое меньшинство пошло на службу добровольно и проявляло большую активность, еще часть пошла на службу из прагматичных соображений. Ситуация колебалась в зависимости от действий на фронте, некоторые партизаны и коллаборационисты за время войны успели несколько раз переменить сторону конфликта.
Общее число коллаборационистов в Крыму было достаточно велико, однако идейных и активных антикоммунистов из «Шумы», готовых сражаться до последней капли крови, насчитывалось не более 3 тысяч.
Поэтому сводить депортацию исключительно к наказанию за коллаборационизм было бы неверно.
Ведь это не объясняет, по какому принципу в СССР вообще депортировались народы. Почему одни народы были высланы даже при отсутствии массового коллаборационизма, а в других случаях НКВД ограничился только точечным выселением активистов и их семей?
В депортациях народов СССР сыграли свою роль несколько факторов, причем фактор наказания был далеко не главенствующим. Скорее, циничный до кощунства расчет.
Во-первых, численность татар позволяла депортировать их быстро и без особых усилий.
Если посмотреть на все депортированные Сталиным народы, у них найдется немало общего. Это замкнутые и живущие своей жизнью небольшие народы с отличной от большинства населения культурой и устоявшимися традициями, с трудом поддающиеся влиянию извне (то есть идеологической обработке). Они проживали компактно, и их численность не превышала 500 тысяч человек, что позволяло депортировать их в кратчайший срок, с привлечением небольших сил и не тратить значительных ресурсов на их обустройство на новом месте. Депортация больших народов вызывала куда большие затруднения, и там приходилось применять точечные репрессии.
Во-вторых, проживание в стратегически важном или приграничном регионе.
Нежелательность присутствия татар, греков и других нацменьшинств в пограничном Крыму отдельно отмечена даже в донесении Берии. Советская власть еще до войны практиковала депортации меньшинств из приграничных районов.
Например, в конце 30-х из приграничных с Турцией районов были выселены курды. А после войны из западных районов Псковской области была депортирована часть русского населения, ранее проживавшего в независимой Латвии и Эстонии (эти районы были включены в состав Псковщины).
В-третьих, опасение партизанской войны или повторения ситуации 1941-42 годов в случае новой мировой войны.
После депортации все народы проживали на спецпоселении. Их свобода не ограничивалась, но просто так покинуть места проживания они не могли. При Хрущеве были сняты ограничения со всех депортированных крымских народов, за исключением татар. Их депортацию признали необоснованной и огульной только в 1967 году.
С них сняли все ограничения, однако вернуться в Крым не разрешили ни грекам, ни болгарам, ни татарам. Они получили такую возможность только в конце 80-х — начале 90-х годов.
