В угоду идеологической целесообразности эти различия стали замалчиваться ещё в советское время, продолжается это и в наши дни. Если раньше не вполне обоснованно утверждалось, что «весь украинский народ, от мала до велика, встал на защиту социалистического Отечества», то теперь в почёте мифы о том, как отряды УПА* боролись «с красными и коричневыми» не только на западе Украины, но и в центральных областях, в Причерноморье, Донбассе и даже на Кубани!
Минимальный объем информации в советских документах о ходе мобилизации в Красную армию на Западной Украине совсем не случаен. Её организаторы столкнулись с очень серьезными сложностями и не могли похвастаться достойными результатами.
Сказалось быстрое продвижение гитлеровцев, занятие ими областей исторической Галиции в течение первых дней вторжения. В то же время советская мобилизация натолкнулась на противодействие со стороны многих местных жителей.
Еще перед войной начальник Главного управления политпропаганды Киевского особого военного округа Михайлов констатировал, что часть допризывников областей Западной Украины «находятся под воздействием контрреволюционной организации украинских националистов».
Показателен такой инцидент. При проведении собраний допризывников одним из районных военкоматов Тернопольской области допризывник Кубой из револьвера застрелил дежурного по батальону сержанта Манухина. Для обыска и изъятия оружия 229 допризывников были окружены. На место события прибыл народный судья Безковырный. Он предложил сложить оружие, но из окруженной группы в ответ было брошено 2 гранаты. Во время перестрелки убито 14 и ранено 11 допризывников. Убит был также и народный судья Безковырный.
На Тернопольщине из общего числа в 8900 комсомольцев были эвакуированы на восток лишь 4 тыс. человек. В Дрогобычской области из более 8 тыс. военнообязанных членов ЛКСМУ эвакуировались 3 тыс. человек.
С вторжением германских войск в тылу Красной армии активизировалось украинское националистическое подполье, представленное Организацией украинских националистов (ОУН).
Оуновцы арестовывали советских работников и партийных активистов, поджигали склады с боеприпасами и оружием, а зачастую вели бои с отступавшими частями Красной армии. Во многих селах националисты создавали свои комитеты и отделы так называемой «безпеки», впоследствии влившиеся в УПА.
Совершенно иная картина сложилась регионах исторической Новороссии. К примеру, в Одесской области с началом боевых действий на фронт ушли 73 тыс. из 116 527 комсомольцев (последняя цифра включает как военнообязанных, так и нет).
Такое разное отношение к участию в обороне Советского Союза можно попытаться объяснить тем, что регионы Галиции были включены в состав СССР лишь незадолго до начала Великой Отечественной (в 1939 г.).
Тем не менее, существенные диспропорции сохраняются и в случае, если проводить сравнение между областями Западной Украины и Южной Бессарабией. Этот край был освобождён и передан Украине на год позже, чем регионы Галиции (в 1940 г.).
Весьма показательным является масштаб антифашистского подпольного движения на Западной Украине и Измаильской области (существовала в Южной Бессарабии до 1954 г.).
Это особенно заметно на материалах 1941—1942 годов, когда ещё не произошёл коренной перелом в Великой Отечественной войне и многие будущие бойцы УПА сотрудничали с немцами.
В силу целого ряда причин, попытки создания централизованных сетей антифашистского подполья в западных областях УССР потерпели неудачу. Сказалось подрывная деятельность ОУН, относительно высокий уровень лояльности местного населения оккупационным властям, антисоветская пропаганда униатской церкви.
Крупное антифашистское подпольное объединение под названием «Народная гвардия им. Ивана Франко» возникло на Западной Украине лишь осенью 1942 г., причем автономно от Москвы. До середины 1943 г. оно занималось в основном агитационной работой, организацией актов саботажа. Вооруженная борьба антифашистского подполья в западных регионах активизировалась после овладения Красной армии стратегической инициативой в войне летом 1943 г.
В Измаильской области ещё во время боёв на Дунае в 1941 г. возникло Народное ополчение. В его состав вошли не только славяне, но и молдаване, гагаузы, представители других национальностей. В составе разведывательно-диверсионных групп ополченцы участвовали в боевых действиях, несли дозоры на дунайском побережье, охраняли важные объекты.
Ещё до эвакуации советских войск в регионе формировалось антифашистское подполье. Тогда же для координации борьбы с оккупантами был создан Измаильский подпольный обком КП(б)У, 11 подпольных групп и 3 партизанских отряда. Действовали 2 базы подпольного обкома, где хранились оружие, продовольствие, одежда и обувь.
Условия для подпольного и партизанского движения на юге Бессарабии были значительно хуже, чем в Галиции: открытая местность с редкими лесами, отсутствие больших городов, не большое количество промышленных предприятий. Центром притяжения для нелегальных групп в этой ситуации стали дунайские плавни с множеством проток и островов, обильно поросших камышом и кустарником.
С опорой на плавни активно действовал крупный (по бессарабским меркам) диверсионно-разведывательный отряд особого назначения «Дунай». Его руководители (Н.А. Олару, Г.Н. Аксельрод) были участниками войны в Испании. «Дунай» состоял в основном из рыбаков, рабочих, партийных и советских работников.
Отряд снабжал Москву разведывательными данными о движении по Дунаю немецких транспортных караванов, указывал цели для советских авианалётов, поставлял в подпольные группы пропагандистскую литературу для дальнейшего распространения. Через «Дунай» в Бессарабию и дальше в Румынию и Болгарию перебрасывались советская агентура, инструкторы по диверсионной работе, радисты.
Несмотря на то, что в первые месяцы оккупации захватчикам удалось арестовать многих подпольщиков и обезглавить подпольный обком, антифашистское движение активно действовало, нанося ощутимый урон врагу.
В июле-августе 1941 года были совершены диверсии в Измаильском аэропорту и на станции Фрикацей (Ренийский район), на железнодорожной линии Аккерман — Арциз. В марте 1942 г. в результате диверсии на станции Измаил воинский эшелон столкнулся с товарным составом. В сентябре 1942 г. было совершено нападение на охрану моста возле села Акмангит (ныне Белолесье Татарбунарского района), пущен под откос военный состав. В декабре 1942 года в результате диверсии между Измаилом и Килиёй взорвались и затонули два румынских корабля, в июле 1943 г. возле Рени были уничтожены три немецкие баржи с военным имуществом.
Несмотря на пристальное внимание румынских спецслужб к старинному старообрядческому рыбацкому селу Вилково (где находился королевский «охотничий домик» и неоднократно бывал сам диктатор Антонеску) им так и не удалось искоренить здесь советское подполье. Его основали красноармейцы — уроженцы села, прошедшие обучение в разведывательной школе: Григорий Ивашкин, Иван Милов и Алексей Ковалёв. Их раскрыли, жестоко пытали и казнили весной 1942 г., но на смену погибшим приходили всё новые подпольщики: рыбаки, рабочие, учителя.
В постоянном напряжении оккупационные власти держало украинско-молдавско-болгарское село Татарбунары.
В июле 1941 г. здесь было совершено нападение на охрану концлагеря и произошло освобождение заключённых. В связи с этим оккупационная администрация докладывала в Бухарест: «Это село является старым коммунистическим центром (имелось в виду Татарбунарское восстание 1924 года. — Авт.). Население не хочет с нами сотрудничать, не платит налоги, не сдаёт оружие…» В обращении содержалась просьба усилить местную жандармерию, «иначе, — говорилось в документе, — всем нам грозит опасность быть убитыми партизанами, которые скрываются в кукурузных полях».
Низкий уровень лояльности к оккупантам проявляли жители Измаила.
В отчёте местной полиции сообщалось, что уже после первой волны репрессий против неблагонадёжных элементов в течение первого года оккупации на территории Измаильского уезда зафиксировано 164 случая выступлений, являющихся угрозой государственным интересам Румынии.
Масштабные действия против оккупантов в Измаиле готовились силами молодёжной группы Евгения Дмитриева и Николая Пынтя весной 1942 г. Предполагалось осуществить вооружённое выступление, взрыв железнодорожной ветки и поджог здания Сигуранцы (румынской политической полиции). Румынским властям удалось арестовать подпольщиков лишь незадолго до намеченных событий.
План вооружённого восстания разрабатывался и в дунайском портовом местечке Килия. Здесь также проводились аресты и репрессии, но подполье действовало до самого освобождения в 1944 г.
Организацией диверсий на железной дороге у города Аккерман и пропагандистской работой занималась патриотическая группа, активным участником которой был директор промкомбината Андрей Шабин. В сентябре 1941 г. она была раскрыта. Однако ей на смену пришла новая организация, которая к лету 1943 г. насчитывала 22 человека.
Много беспокойства румынским властям доставили подпольщики в бывшей столице болгарских колонистов — городке Болграде. Осенью 1941 г. их было 24 человек во главе с В. Арнаутовым, А. Ивановым, В. Георгиевым, В. Димовым, В. Добревым. Кроме диверсионных актов на железной дороге болгарская молодёжь нападала на румынских солдат, спасла от угона в Германию 100 человек, а осенью и зимой 1941 года организовала массовый побег советских военнопленных из концлагеря. В подпольной деятельности принимали участие и гагаузы (православный тюркский народ). В июне 1942 г. шеф полиции Бессарабии заключил: «Болгары и гагаузы питают явные антирумынские чувства и надеются на возвращение большевиков».
Общая численность Южно-Бессарабского подполья в 1942—1944 годах превысила 400 человек.
На первый взгляд, это не большая цифра. Однако для довольно компактной территории (12,4 тыс. квадратных км), где после советской мобилизации и эвакуации осталось до 400 тыс. жителей масштаб подпольного движения не такой уж и скромный. Особенно если учитывать, что известный своими антирумынскими настроениями юг Бессарабии был буквально наводнён румынскими «силовиками» и чиновниками.
Для сравнения территория Западной Украины, присоединённая в 1939 г. к СССР, составляла 88 тыс. квадратных км, население — около 8 млн человек. При этом численность УПА* на пике деятельности этой организации в 1944 г. составляла до 100 тыс. человек.
Таким образом, подпольно-партизанская деятельность в Южной Бессарабии и Галиции охватывала около 1% населения. Только в первом случае она была в основном направлена против фашистских агрессоров, а во втором — против советских властей.
Эти две преобладающие модели поведения жителей Причерноморья и Галиции в условиях Великой Отечественной Второй мировой войны возникли не случайно. Они стали следствием весьма существенных различий на историческом пути этих регионов, а также тех конкретных условий, в которых они оказались в 1941 г.
Заселение и освоение Северного Причерноморья славянами и культурно близкими им народами стало результатом деятельности Российского государства. К примеру, на юге Бессарабии ещё в начале XIX века ещё господствовало мусульманское население (турки и ногайцы), произошедшие изменения были вызваны успехами России в войнах с Турцией, её переселенческой политикой, большими инвестициями в хозяйственное развитие Бессарабии. Кроме того, Измаильская область была единственным регионом УССР, где русские составляли хоть и относительное, но большинство населения.
Галиция же долгое время находилась в составе Австро-Венгерской империи. В 1941 г. были ещё живы люди, которые помнили о бурном социально-экономическом развитии региона под властью Габсбургов. В связи с этим германская оккупация не воспринималась как что-то противоестественное. Отсюда совершенно иная система координат, нежели у жителей Причерноморья.
Игнорировать эти различия — бессмысленно и, как показывает новейшая история Украины, даже небезопасно.
* Деятельность организации с таким названием запрещена в РФ
