В своей автобиографии 1937 года Михаил Аркадьевич Светлов писал: «Отец — буржуа, мелкий, даже очень мелкий. Он собирал десять знакомых евреев и создавал «Акционерное общество». Акционерное общество покупало пуд гнилых груш и распродавало его пофунтно. Разница между расходом и приходом шла на мое образование. Учился в высшем начальном училище».
А перед училищем был обычный хедер — еврейская низшая духовная школа, столь подробно описанная в произведениях Шолом-Алейхема. Как-то уже в хрущевские времена у Михаила Аркадьевича спросили, как он пишет стихи для песен, представляет ли он себе, какой должна быть мелодия, или, может быть, даже напевает свои слова на какой-то известный мотив? Светлов ответил: «Да, я всё пою на мотив «Кол-Нидрей» (литургического траурного песнопения у иудеев).
Светлов в официальных текстах не писал, но любил рассказывать: «В детстве я учился у меламеда (учителя в хедере. — Авт.). Платили ему пять рублей. И вдруг отец узнал, что в соседнем местечке берут три. Он пришел к меламеду и сказал: «Хорошо, пять так пять. Но за эти деньги обучи его русской грамоте». И тот обучил на свою голову, да так, что воспитал знаменитого русского поэта.
А чтобы хорошо писать по-русски, надо читать правильные книжки, чтобы укоренился хороший вкус. И вот как он познакомился с классикой: «Моя культурная жизнь началась с того дня, когда мой отец приволок в дом огромный мешок с разрозненными томами сочинений наших классиков. Все это добро вместе с мешком стоило рубль шестьдесят копеек. Отец вовсе не собирался создавать публичную библиотеку. Дело в том, что моя мать славилась на весь Екатеринослав производством жареных семечек. Книги предназначались на кульки. Я добился условия — книги пойдут на кульки только после того, как я их прочту. И тогда я узнал, что Пушкин и Лермонтов погибли на дуэли».
Кроме хороших книг нужна была и хорошая компания, желательно пишущая. И она у Миши Шейнкмана была. Входили в неё сначала одноклассник Коля Коробков, уроженец Бахмута Миша Эпштейн (Михаил Голодный), Саша Ясный (Яновский) и дворянский сын из будущей Макеевки Митя Кедрин.
Публиковаться он начал в 1917 году в екатеринославской газете «Голос солдата». Псевдоним Светлов появился в 1919 году, незадолго до прихода в город Добровольческой армии.
В 1919 году Светлов был назначен заведующим отделом печати Екатеринославского губкома комсомола. А в 1920 году вступил добровольцем в Красную армию, принимал активное участие в Гражданской войне. Затем переехал в Харьков вместе с М. Голодным и А. Светлым. Когда в столице УССР началась украинизация, компания молодых поэтов перебралась в Москву, но уже после их отъезда в Харькове вышло два первых сборника стихов Светлова — «Рельсы» и «Стихи о ребе» (в советских изданиях политкорректно подававшийся как просто «Стихи»).
Светлов учился на рабфаке, потом на литературном факультете 1-го Московского университета, в Высшем литературно-художественном институте им. В.Я.Брюсова. В Москве он стал членом литературной группы «Молодая гвардия», объединившей литераторов, воспевавших революционную переделку мира. При этом в 1924-1925 годах входил в литературную группу «Перевал», вокруг которой группировались «попутчики».
В 1926 году он написал стихотворение «Гренада».
Позднее Светлов рассказывал такую историю создания: шел по Тверской и увидел вывеску «Гостиница Гренада» — «и появилась шальная мысль: дай напишу какую-нибудь серенаду». Получилась баллада в духе «перманентной революции» Троцкого — мировая революция, изгнать капитал и утвердить победу рабочих и крестьян, вот отсюда и у еврейского юноши из Екатеринослава «испанская грусть»:
«Ответь, Александровск,/ И, Харьков, ответь:/ Давно ль по-испански /Вы начали петь?»
Александровск был переименован в Запорожье в 1921 г., но в революционной серенаде звучит еще старое название.
Главный герой произведения «мечтатель-хохол» вычитал в какой-то книжке о «волости» в Испании, где страдают без земли тамошние крестьяне, ради счастья которых он «хату оставил / ушел воевать». И вот уже над его «трупом склонилась луна», но «отряд не заметил потери бойца».
Балладу положили на музыку около двух десятков композиторов в разных странах. 31 декабря 1926 года Марина Цветаева писала Борису Пастернаку: «Передай Светлову (Молодая Гвардия), что его Гренада — мой любимый — чуть не сказала мой лучший — стих за все эти годы. У Есенина ни одного такого не было. Этого, впрочем, не говори, — пусть Есенину мирно спится».
Сродни интернационалисту из «Гренады» и героиня стихотворения «Рабфаковке», скромная девушка двадцатых годов, чье негероическое ежедневное самопожертвование сравнивается с подвижничеством Жанны Д'Арк и мученичеством Марии-Антуанетты. Некоторые пролетарские критики еще долго обвиняли Светлова в «абстрактном гуманизме».
Согласно более поздним документам НКВД, вместе с поэтами Михаилом Голодным и Иосифом Уткиным Михаил Светлов издавал нелегальную троцкистскую оппозиционную газету «Коммунист», приуроченную к десятилетию Октябрьской революции. Нелегальная типография, печатавшая газету, располагалась в доме у Светлова. В 1927-1928 годах Светлов вместе с Михаилом Голодным и Иосифом Уткиным устраивал в Харькове поэтические вечера, сбор с которых шёл на нужды оппозиционного нелегального Красного креста, и в дальнейшем оказывал материальную поддержку семьям арестованных оппозиционеров и «уклонистов».
В 1934 году, когда создавался Союз писателей СССР, Светлов говорил: «Чепуха, ерунда. Созовут со всех концов Союза сотню-другую идиотов и начнут тягучую бузу. Им будут говорить рыбьи слова, а они хлопать. Ничего свежего от будущего союза, кроме пошлой официальщины, ждать нечего».
По поводу одного из московских политических процессов он высказался следующим образом: «Это не процесс, а организованные убийства, а чего, впрочем, можно от них ожидать? Коммунистической партии уже нет, она переродилась, ничего общего с пролетариатом она не имеет». Позднее он сказал Варлааму Шаламову: «Я, может быть, плохой поэт, но я никогда ни на кого не донёс, ни на кого ничего не написал».
Где-то с 1927 года у Светлова начался затяжной творческий кризис, лишь изредка сопровождавшийся просветами. Такова, например, «Песня о Каховке» (1935, муз. И.О. Дунаевского), написанная для кинофильма «Три товарища» со знаменитой строчкой:
«Мы мирные люди, по наш бронепоезд / Стоит на запасном пути!»
Осталась в памяти и подаренная Лебедеву-Кумачу крылатая строка песни «Если завтра война, если завтра в поход» из одноименного кинофильма, соавтором сценария которого был Светлов.
В годы Великой Отечественной войны поэт был военным корреспондентом газет «Красная звезда», «На разгром врага» и «Героический штурм». За боевую работу Михаил Аркадьевич Светлов был награждён двумя орденами Красной Звезды, медалями. Лучшее произведение той поры — стихотворение «Итальянец» (1943), утверждавшее:
«…нет справедливости / Справедливее пули моей!»
Он писал стихи и пьесы, но их почти не замечали. В народ ушли многие изречения Светлова, такие, к примеру: «Дружба — понятие круглосуточное», «Порядочный человек — это тот, кто делает гадости без удовольствия», «От него удивительно пахло президиумом» и т.д.
В 1931-1962 годах Михаил Светлов жил в «Доме писательского кооператива» в Камергерском переулке (тогда — проезд Художественного театра) со своими родителями. Гости любили приходить в этот дом и из-за вкусной фаршированной рыбы, которую его мама мастерски готовила. В последние два года жизни он жил на ул. Аэропортовской, где, по его мнению, должна висеть мемориальная доска с надписью: «Здесь жил и не работал поэт Михаил Светлов».
Светлов был дважды женат. Ю. Язвина вспоминает, как он воспитывал сына Александра: «Он говорил, что «свойство всех детей — нарушать установленное». Поэтому он считал, что это нарушение надо показать в смешном виде и показать ребенку, что он в своем нарушении не столько грешен, сколько смешон». Поэтому когда Шурик выпил чернила, и все были в шоке дома, он спросил: «Ты действительно выпил чернила? Глупо! Если пьешь чернила, надо закусывать промокашкой».
На протяжении ряда лет Светлов преподавал в Литературном институте. И много пил, часто повторяя: «Ёрш — это не смесь разных напитков, ёрш — это когда пьют с разными людьми!» Светлов даже придумал своему пороку философское обоснование: «Почему я пью? Потому что водка помогает мне поддерживать форму. Я и сухой, худощавый поэтому. Сухой как кость. Понимаете, жидкость. Я — жид и я же — кость».
Когда на рубеже 40-х и 50-х годов советская пропаганда трубила о враждебной деятельности международной сионисткой организации «Джойнт», Светлов, по словам Сергея Колмановского, тогда уже нуждавшийся, при достаточном скоплении народа подошёл в Доме литераторов к буфетной стойке и, подбросив на ладони несколько монет, произнёс: «Чтой-то «Джойнт» зарплату задерживает!»
«Что такое смерть? Это присоединение к большинству», — говорил он. Незадолго до кончины поэт говорил знакомым: приходите и приносите пиво, раки у меня есть. Умер М.А. Светлов в Москве 28 сентября 1964 года. Ленинскую премию присвоили ему посмертно. Ни в Гренаде, ни даже в Каховке он не был ни разу в жизни.
Зато знаменитый советский комедиограф Леонид Гайдай в 1968 г. назвал в честь Михаила Светлова пароход, который в «Бриллиантовой руке» посетил Марсель и Стамбул — города контрастов. А настоящий теплоход с таким именем спустили на воду в 1985 году, и он ходит по реке Лене по маршруту Якутск — Тикси.
