Национальное антикоррупционное бюро решило проверить документы Генпрокуратуры, подозревая ведомство в растрате бюджетных средств.
Речь идет о событиях, которые датированы концом 2015 года. В уголовном производстве фигурируют несколько договоров по 600 000 гривен каждый.
Соломенский райсуд Киева уже разрешил доступ детективам Национального антикоррупционного бюро к договорам, платежкам и перепискам Генеральной прокуратуры Украины.
На прошлой неделе имела место обратная ситуация. Тогда представители Генеральной прокуратуры пришли с обысками в НАБУ. В ведомстве Юрия Луценко сообщили, что проверка касается проверки фактов незаконного прослушивания в рамках уголовного производства, расследуемого Антикоррупционным бюро.
Подробнее противостояние между силовыми структурами в эфире радиостанции Голос Столицы проанализировал политолог, директор Фонда «Украинская политика» Кость Бондаренко.
На прошлой неделе сотрудники ГПУ пришли с обыском в НАБУ. Сегодня мы слышим о проверке Антикоррупционным бюро документов Генпрокуратуры. Можно утверждать, что конкуренция между двумя ведомствами достигла точки кипения?
Дыма без огня не бывает. Очевидно, у наших структур взаимные претензии и есть основания подозревать друг друга в нечистоплотности. Очевидно, что в стране, где существует круговая порука, где существует коррумпированная система, не может быть чистых и абсолютно прозрачных отношений между силовыми структурами.
Второй момент — это то, что существует политизация правоохранительных органов и зависимость от тех или иных лиц, институтов или структур. Если мы принимаем во внимание Генпрокуратуру, мы понимаем, что ее возглавляет Юрий Луценко. Он формирует вертикаль, которая ориентирована на президента.
Мы понимаем, что НАБУ, которое формируется из этой структуры, больше ориентировано в политических предпочтениях на ту среду, которая представлена Саакашвили, Касько, целым рядом таких антикоррупционеров.
Сегодня они между собой соревнуются, политические разборки перебрасывают на правоохранительные структуры. На самом деле я не понимаю, зачем в стране производить такое большое количество структур, которые борются с коррупцией; мы сегодня пожинаем плоды этих популистских действий.
То есть в первую очередь здесь политика, а не борьба с коррупцией?
Я считаю, что это продолжение политики, но уже с использованием институтов, которые должны бороться с властью, использование их в политических баталиях.
Кто стоит за действиями НАБУ?
У нас сформировалась среда неких антикоррупционеров, которые делают громкие заявления, которые пытаются выстраивать политическую карьеру на этих заявлениях. Соответственно, они имеют влияние на НАБУ и на его функционирование. Бороться надо не с проявлениями коррупции, а бороться надо с причиной, порождающей коррупцию. Иначе на место одного коррупционера придут десять других.
Насколько обыски и выяснения отношений могут навредить реальным расследованиям ведомств?
У нас реальное расследование — это действительно имитация борьбы с коррупцией. Просто на каком-то этапе выпадает то или иное лицо из системы — кто в результате революции, кто в результате разборок. И против них начинают возбуждать уголовные дела люди, которые ничем не лучше. Просто им на этом этапе повезло больше и они не попались.
НАБУ расследует уголовное производство о растрате бюджетных средств ГПУ с января 2016 года. Почему об этом стало известно только сейчас?
Этот вопрос, наверное, к тем, кто расследует эти дела. Есть очень много удивительных моментов. В каждом деле есть очень много странных вопросов, на которые, как правило, мы ответов не получаем.
Возможно, в НАБУ придерживали козырь в рукаве?
Возможно. Я думаю, что это взаимно: Генпрокуратура — по отношению к людям с НАБУ, а бюро — в отношении людей из ГПУ.
