С 17 лет подвизался в обителях Молдавии, Валахии, Буковины. И семь лет, с 25-летнего возраста, провел на Святой Горе Афон, где основал Свято-Ильинский скит.
Именно он считается основоположником возрождения древнего русского старчества, приносящего «благодатные плоды на ниве спасения чад церковных» и явившего духоносную силу монашества в обителях Отечества с конца XVIII в. до первой половины ХХ в. И, слава Богу, действующего и сегодня. Будь то в Свято-Введенской Оптиной пустыне, что в Калужской области, ставшей знаменитой именно благодаря старчеству, будь то в других прославленных пустынях — Рождества Богородицы Глинской близ Сум, Площанской Бородицкой Казанской, что на Брянщине. Подвизались старцы в скитах Валаамского Спасо-Преображенского монастыря и в других обителях Русской Церкви.
Многочисленные ученики Паисия вместе с учреждением монашеского старчества перенесли в Россию его писания и дух его устава, способствовали оживлению и возрождению русского монашества. Его ученики сами были настоятелями разных монастырей или подвизались в них влиятельными иноками. У преп. Паисия было много учеников в России и по переписке.
Завершил свой земной путь архимандрит Паисий в 1794 г. в Нямецком монастыре Вознесения Господня, который расположен к северо-западу от румынского г. Тыргу-Нямц. В этой обители подвижник возглавил полтысячи человек братии и поставил работу по переводу творений святых отцов с греческого языка. День памяти святого — 28 ноября (15 по ст.ст.).
«Крины сельные или цветы прекрасные, собранные вкратце от Божественного Писания» — так поэтично называется самая известная из книг преподобного старца Паисия Величковского. В ней, записанной его учеником — иноком-краснописцем Платоном, помещены 45 составленных старцем аскетических слов в святоотеческом подвижническом духе.
И чудотворец Серафим Саровский, и старцы Оптиной пустыни, и многие другие подвижники, имевшие учительствующим истоком преп. Паисия Величковского, оформили, по сути, новый тип Христианской цивилизации, подали пример возможного спасительного пути. Главной чертой русского старчества, ставшего результатом совершенствования и развития в течение пятнадцати столетий здешней иноческо-аскетической духовной традиции, явился непостижимый синтез, казалось бы, несоединимого: уединенного подвижничества и самоотреченного общения с миром.
* * *
Старец призывается на служение Богом, проходит святоотеческим путем тяжелый подвиг, достигает бесстрастия, чистоты сердечной, проникается изобильно Божественным светом благодати Святого Духа, преисполняется любовью. Он получает особый дар руководства — направлять души ко спасению и врачевать их от страстей. От носителя этого дара требуется мудрое и любвеобильное попечение о вверившихся ему душах и особый талант, который св. апостол Павел называет даром рассуждения.
Когда-то очевидца в старце Амвросии Оптинском, появившемся на свет через 18 лет после преставления преп. Паисия, поразила «непостижимая бездна любви». В ней-то всё дело.
* * *
Оптинское старчество полностью утвердилось к 1840 годам, и именно в Оптиной Введенской пустыни дух «старца древлевосточного типа» Паисия проявился с особенной полнотой.
По определению преп. Амвросия, старчество состоит в искреннем духовном отношении и послушании духовных детей своему духовному отцу или старцу. Послушание старцу, отсечение своей воли — это не стеснение свободы, а стеснение произвола падшего человеческого разума, не понимающего воли Божией. Нравственная христианская свобода заключается не в своеволии, а в самоограничении. Имея особый дар сострадательной, жертвенной любви, старцы чужие горести и падения воспринимают как свои собственные.
Старцы — это не старые, а мудрые люди, которые исцеляли, наставляли, учили, как поступать. Старчество — это и честь, оказанная братией, и подвиг, связанный с необходимостью самоотдачи, служения многим.
Придем ли, по слову старца Зосимы из романа Достоевского «Братья Карамазовы» (прообразом коего считают Амвросия Оптинского) «к будущему уже великолепному единению людей, когда не слуг будет искать себе человек и не в слуг пожелает обращать себе подобных людей, как ныне, а, напротив, изо всех сил пожелает стать сам всем слугой по Евангелию. И неужели сие мечта, чтобы под конец человек находил свои радости лишь в подвигах просвещения и милосердия, а не в радостях жестоких, как ныне, — в объядении, блуде, чванстве, хвастовстве и завистливом превышении одного над другим?»
Отцы Оптинские, ветви от корня старца Паисия, много размышляли о гордыне и несмирении и оставили нам прямые указания. Они видели в них корень человеческого своеволия, неизбежно приводящего к страданию, если не преждевременной смерти.
Преп. Макарий Оптинский сказал так: «Святые отцы… при всей их святости считали себя хуже всех и под всею тварию, и нас учат сему; и явственно показали, что где только учинилось падение, тамо предварила гордость…»
Поразительно говорил в романе Достоевского «Братья Карамазовы» старец Зосима о русском иноке и о возможном значении его: «…от сих кротких и жаждущих уединенной молитвы выйдет, может быть, еще раз спасение земли русской! Ибо воистину приготовлены в тишине на день и час, и месяц и год…. Образ Христов хранят пока в уединении своем благолепно и неискаженно, в чистоте правды Божией, от древнейших отцов, Апостолов и мучеников и, когда надо будет, явят его поколебавшейся правде мира. Сия мысль великая. От востока звезда сия воссияет…. Провозгласил мир свободу, в последнее время особенно, и что же видим в этой свободе ихней: одно лишь рабство и самоубийство! Ибо мир говорит: "Имеешь потребности, а потому насыщай их, ибо имеешь права такие же, как и у знатнейших и богатейших людей. Не бойся насыщать их, но даже приумножай", — вот нынешнее учение мира. В этом и видят свободу. И что же выходит из сего права на приумножение потребностей? У богатых уединение и духовное самоубийство, а у бедных — зависть и убийство, ибо права-то дали, а средств насытить потребности еще не указали. Уверяют, что мир чем далее, тем более единится, слагается в братское общение тем, что сокращает расстояния, передает по воздуху мысли. Увы, не верьте таковому единению людей. Понимая свободу как приумножение и скорое утоление потребностей, искажают природу свою, ибо зарождают в себе много бессмысленных и глупых желаний, привычек и нелепейших выдумок. Живут лишь для зависти друг к другу, для плотоугодия и чванства. Иметь обеды, выезды, экипажи, чины и рабов-прислужников считается уже такою необходимостью, для которой жертвуют даже жизнью, честью и человеколюбием, чтоб утолить эту необходимость, и даже убивают себя, если не могут утолить ее. У тех, которые небогаты, то же самое видим, а у бедных неутоление потребностей и зависть пока заглушаются пьянством. Но вскоре вместо вина упьются и кровью…. В мире все более и более угасает мысль о служении человечеству, о братстве и целостности людей… И достигли того, что вещей накопили больше, а радости стало меньше».
Достоевский, окормлявшийся у оптинских старцев, вложил эти пророческие слова в уста духоносного героя своего великого романа, словно прозревая нас нынешних.
Вот венец той мысли: «Смиренные и кроткие постники и молчальники восстанут и пойдут на великое дело. От народа спасение Руси. Русский же монастырь искони был с народом…. Народ встретит атеиста и поборет его, и станет единая православная Русь. Берегите же народ и оберегайте сердце его. В тишине воспитайте его. Вот ваш иноческий подвиг, ибо сей народ Богоносец».
Интересна цепочка преемственности и в книгоиздательской деятельности. Так, преп. Лев Оптинский, уроженец Орловской губернии, был духовным учеником схимника Феодора, архимандрита Софрониевой пустыни Курской епархии, воспитанного Паисием. А старец Макарий Оптинский, из орловских же дворян, был духовным чадом подвизавшегося во Флорищевой и Площанской пустынях схимонаха Афанасия (Захарова), также ученика и постриженника преп. Паисия Величковского.
Макарий со Львом сблизились еще в Площанской пустыни. У русской интеллигенции пробудился интерес к Оптиной пустыни именно в годы старчества отца Макария.
В 1819 г. в рославльских лесах на руках у преп. Антония Оптинского и его родного брата преп. Моисея Оптинского, уроженцев Ярославщины, скончался подвижник Феофан (Талунин), посещавший пустынников ради духовного общения, также ученик преп. Паисия. Феофан продолжал дело Паисия, жил в Оптиной пустыни с 1800 г.
В русском духовном окормлении старцами всё удивительно едино и взаимосвязано: супруги Киреевские, Иван и Наталия Петровна, в юности бывшая духовной дочерью преп. Серафима Саровского, стали духовными чадами старца Макария и его помощниками в книгоиздательских трудах. Это они и передали профессору Московского университета С. П. Шевыреву текст, который в 1847 г. был издан под заглавием «Житие и писания молдавского старца Паисия Величковского».
Старцы Моисей и Макарий при поступлении в Оптину пустынь привезли списки творений свв. отцов в переводах Паисия и его учеников, а также исправленные преподобным Паисием списки прежних славянских переводов святоотеческих книг. На издание этих трудов было получено благословение святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского, того самого, что возразил в стихах на знаменитое пушкинское «Дар напрасный, дар случайный…». Как известно, Пушкин с благоговением и смирением принял вразумление.
О. Макарию в издании трудов преп. Паисия помогали также отцы Амвросий (Гренков), Ювеналий (Половцев), Леонид (Кавелин). Большую помощь в качестве знатока греческого и латинского языков оказал известный ученый, магистр греческой словесности К. К. Зедергольм (впоследствии иеромонах Климент), главный письмоводитель о. Амвросия. Сын немецкого пастора, он принял православие, постригся в монашество, был рукоположен и поселился в Оптиной пустыни. Среди других лиц, оказавших ценные услуги в этом деле, — цензор и профессор Московской духовной академии протоиерей Ф. А. Голубинский.
В ноябре 2012 года в Свято-Макариевский кафедральный собор Полтавы была доставлена частица мощей преподобного Паисия Величковского. Божественную литургию 25 ноября возглавил Высокопреосвященнейший Филипп, митрополит Полтавский и Миргородский.
После чего икона с частицей мощей, написанная иконописцами Полтавской миссионерской духовной семинарии, была перенесена в Спасский храм.
Напомним, что к лику святых Паисий (в миру Петр Величковский) был причислен Русской Православной Церковью на юбилейном Поместном соборе, посвящённом 1000-летию Крещения Руси.
Станислав Минаков
