Сразу скажу: случившееся в 1917 г. для меня — абсолютное зло. Вполне заслуженное нами — богоизбранным (с разрушением Ромейского царства) народом, к этому самому семнадцатому практически забывшим уже Творца Своего и Спасителя. А с Ним и предназначение в мире. Вот, что бы вспомнили, и попустил Господь достоевских бесов — февральских либералов и октябрьских большевиков.
И стали, скажем так, ещё в процессе попущения этого приходить в себя. Местами даже быстро. Начали с мест срамных, естественно, в сраму своём.
Если сразу же после революции победивший класс принялся воплощать идеалы «Крылатого эроса» Александры Коллонтай и подобных ей феминисток, то уже в 1924 г. выходят «Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата», в числе которых, к примеру, такие:
— Половой акт должен быть лишь конечным звеном в цепи глубоких и сложных переживаний, связывающих в данный момент любящих;
— При всяком половом акте надо помнить о потомстве.
— Любовная жизнь… не допускает лжи, подозрения, ревности.
Думаю, подобные заповеди, были бы нелишними и для свергнутой в 17-м номинально православной русской аристократии.
Пиком, скажем так, внутрисоветской регенерации стал, наверное, «Моральный кодекс строителя коммунизма». В нём тоже было 12 заповедей, и если отбросить пару чисто идеологических, остальные десять были вполне библейскими. Более того, уж простите кому это покажется святотатством, даже те две, где речь шла о «преданности делу коммунизма» были извращённым отражением «возлюби Бога своего…». Попыткой подменить Вселенский Разум коллективным разумом «безгрешной» по своей природе КПСС.
Разве что животворящей партия не была. И это главное. Отрицая Бога, «запрещая» Его, коммунисты лишали нас Жизни вечной.
Но одни ли они такие на этой Земле? Даже если взять только тех, кто опрометчиво называет себя христианами — разве не уводят человеков от спасения католики с их недейственными «таинствами» и попсовыми «литургиями»-мессами. Что уж говорить о протестантах, «заперших» Христа лишь в суперобложке Писания и, таким образом, «исключив» Его из современности. Свято место пусто не бывает, и место Бога Живаго в современной, ведомой протестантами цивилизации, закономерно занял Золотой Телец. А моралью стала чисто протестантская «теория успеха».
С убийством Союза, мы в массе своей также поклонились Тельцу. Да только, как говорится, мордой не вышли для «успеха». Вернее, душей своей славянской. А те немногие, кто знал толк в успехе, постоянно — уже с середины 90-х эксплуатировал ностальгию по СССР. Помните ошеломительный успех «Старых песен о главном»? Или даже сейчас — как на ура идёт использование подсознательно советских маркеров в рекламе мороженного, пива, ГОСТовой колбасы… И это даже при действующей-то десоветизации в фашиствующих частях бывшего Союза!
Статистика показывает, что большинство родившихся в СССР, жалеют о его распаде.
Последние замеры на Украине проводились при Януковиче, понятно. Но тогда и уровень достатка населения в среднем соответствовал застойному. Значит, ностальгия эта — не по материальному. Осмелюсь предположить — по моральному.
В советском обществе, конечно, не все неукоснительно соблюдали правила морали, но признавали все. Нравственные идеалы пропагандировались через произведения искусства. И чем талантливее эти работы были, тем отчётливее проступал в них истинный источник праведности. Но, конечно, источником жизни вечной ему быть не позволялось.
Но если ограничиваться бытием только земным, жить вполне было можно. А что ещё надо было не ведавшим живота вечнущаго? Да, кто-то не уразумевает, как можно жить, не испытывая шопинга, иль не внося в свое расписание солярий. Как можно встречать новый год не под экзотическими пальмами, а под банальной елкой. Но мы ведь не об извращенцах.
Хотя… Мне, например, в совке не хватало джаза и рока, поэтому 35 лет — большую часть жизни своей никчемной- убил я на коллекционирование пластинок, бобин, компактов, вырезок из журналов и газет. Миссию свою видел в музыкальном просвещении окружающей меня среды. Оттого к процессу звукозаписи подходил до маньячности педантично.
Многие ещё помнят, что советские ленты «Свема» и «Тасма» часто сыпались. И отставший фрагментик магнитного напыления мог на секунду-другую забить записывающую головку. Тогда по левому каналу на ту же секунду-другую образовывался т.н. «завал» по частотам. Пустяк, скажете. Но я же, как миссионер-просветитель не мог допустить такой плевок в вечность (с)! Запись делалась мною и для будущих поколений (для которых ныне уж и компакт-диски — археологические остатки), а значит, должна была быть идеальной. Поэтому винил я останавливал после каждой песни, прослушивал, как она записалась, если что, переписывал заново, и только затем ставил иголку на следующую вещь. И всё это вместо уроков, чтения книг, и прочих душеполезных дел.
Оформлял бобины также «нетленно». Например, в районной библиотеке мог вырвать из журнала «Ровесник» статью о рок-группе, чтобы обклеить ею соответствующую коробку от бобины. Разумеется, всего спектра моей эстетической потребности печатный орган Ленинского Комсомола удовлетворить не мог, поэтому, чаще приходилось творить художественные «шедевры» самому.
Вот пример собственноручного оформления бобины с записью оперы Jesus Chrhist Superstar.
Чудно здесь всё — и написание имени Иэна Гиллана, и откуда-то взявшийся 1966 год выхода, и то, как я тогда представлял себе Иисуса на фоне барабанной установки.
Понятно, что это была перезапись с бобины (с первой записи!), иначе содрал бы всю информацию с обложки пластинки как есть. Но достать её мне, школьнику, было нереально. Как говорили «знающие люди», т.е. одноклассники, у которых были «просвещённые» старшие браться и сёстры, эта рок-опера была запрещена в Союзе, потому что именно оттуда происходила «антисоветская» песня «Боже, Царя храни!»
Кроме музыки и джинсов к остальным атрибутам Запада я оставался равнодушен. Единственной мечтой была — забраться где-нибудь в Англии в магазин грампластинок, чтобы закупиться всеми альбомами «Битлз». Ну и ещё десятком-другим «плит» для обмена на запись.
Дело в том, что в столице чуть ли ни каждой союзной республики существовало «тайное» место, где по выходным собирались рок и джаз-меломаны, большей частью даже не торгуя пластинками, а обмениваясь на запись. В Киеве такая точка называлось «Балка» — от оврага в университетском Ботаническом саду, скрытого от бдительных глаз общественности. Правда, очень быстро выяснилось, что данная форма рельефа идеальна для милицейских облав, и «балка» стала кочевать по Киеву, раз в два-три года меняя дислокацию.
Первую фирменную «плиту» я заимел в начале 10-го класса. На день рождения уговорил родителей подарить мне 35 рублей (ощутимую для них — классических советских инженеров — сумму). Денег этих хватило на покупку альбома Led Zeppelin Houses of the Holly без обложки. Записав диск себе и товарищам, бросил по школе клич, что ищу временный обмен. Весть дошла до соседнего микрорайона. Там предложили Black Sabbath. Как на крыльях нёс меня трамвай №8 на площадь Урицкого к месту моей первой в жизни серьёзной сделки! Оказавшейся первым в жизни разочарованием в людях.
Киевский трамвай №8, проезжающий мимо «балки» (нижнего входа в университетский ботанический сад)
Обмен происходил в подъезде «сталинки» с парадным и чёрным входами. В общем, вы догадались — классический «сквозняк». Человек взял мой «Цеппелин», и, сказав, что сейчас вынесет из своей квартиры «Саббат», ушёл навсегда через чёрный вход. А я ещё с час мёрз в подъезде, не в состоянии поверить, что меломан меломана так может надуть…
Через полгода я скопил на школьных завтраках ещё рублей 30, и как раз попался мне альбом Queen Jazz. Записав его, я поехал на балку. Она тогда находилась на Чёрной горе (да, это только меломану понятно, что балка бывает и на горе). Охочих обменяться не было, но нашлись желающие купить. А что, — подумал я, — сейчас продам Queen и сразу же куплю себе что-то другое. В момент передачи денег нас взяли люды в штатському. Им — уже в отделении — я пытался объяснить, что никакой спекуляции в составе моего «преступления» и помине нет — я за 30 рублей диск купил, за 30 и продавал. Но недрожащей рукою в протокол неотвратимо вносилось орудие преступления — грампластинка «Оуэн» (именно так былинные украинские сержанты транскрибировали английскую королеву).
Мне светил выговор по линии ВЛКСМ, а родителям — штраф и письмо на работу по решению суда. Последний вопрос, насколько я понимаю, папа «порешал» с немалым ущербом для семейного бюджета прямо в кабинете судьи. Чистой, в этот раз оказалась и учётная карточка комсомольца: уже готовилось общешкольное собрание с соответствующим пунктом повестки дня, как по аналогичному делу залетел отличник из параллельного класса, секретарь школьной комсомольской организации. Повестку дня срочно изменили, чтобы не портить мальчику карьеру.
После этого было ещё много радостей и ещё больше разочарований на околомузыкальной волне. Но в остальном жизнь моя в совке казалась прекрасной.
Именно, что казалась. Ибо была она без Бога. Вернее, Он-то со мной был. Вёл. Спасал. Как нельзя лучше всё устроил, в конце концов. Но я был без Него. Далеко не я один, увы. И всё-таки, в очередной раз бросил он нам трап на Корабль Спасения, попустив Перестройку. Вернее, переломку. И испытание «Золотым тельцом». Но и мы уже готовы были хоть как-то внимать Спасителю. Не в последнюю очередь потому, что нравственные устои, заложенные советскими книгами и фильмами, сохранили в душе.
И в переформатированную душу России Христос вновь бросил свои зёрна.
