Еще рано предполагать, что местные выборы в ДНР и ЛНР состоятся этой весной по украинскому закону, чьи модальности, то есть особенности, будут, как того требует Минский протокол, согласованы с представителями республик.
Очень вероятно, весь смысл маневра с переносом этих выборов — это показать неспособность Киева выполнить Минские соглашения. Например, избирательный закон и другие определенные этими договоренностями законопроекты подаются в Раду, а там проваливаются. После чего ДНР и ЛНР правомерно сочтут, что имеют карт-бланш на полную свободу действий в дальнейшем.
Но пока вопрос обсуждается, стоит поговорить о проблемах, которые надо решить или прояснить для проведения этих выборов в соответствии с Минскими соглашениями. Причем не только о таких явных, как участие украинских партий и украинских средств массовой информации в избирательной кампании. Честно говоря, не представляю, как их можно решить без добровольного самоограничения Киева. Но, кроме проблем явных есть и другие вопросы, на вид куда проще, а на деле — таящие подводные камни.
Так Пётр Порошенко постоянно говорит, что главные модальности, которые надо вписать в специальном избирательном законе для Донбасса — это обеспечение права голоса для переселенцев, проживающих на территории Украины. Справедливо ли это? Теоретически, справедливо, но только если при этом обеспечить права еще большего числа донбасских переселенцев на территории России. Однако как практически реализовать эту справедливость, если речь идет о местных выборах, а именно — выборах мэров и депутатов местных советов?
На территории ДНР только городов — 21, а на территории ЛНР и того больше 25. Значит, на любом участке в украинском или российском городе, где живут переселенцы, должно быть минимум 92 вида бюллетеней. То есть 46 видов бюллетеней по выборам мэров и минимум 46 по выборам городских советов. «Минимум» — поскольку такое число видов бюллетеней в горсоветы получится лишь в том случае, если в каждый горсовет будут избирать по общегородским партийным спискам. А вероятность утверждения такой системы близка к нулю. В ДНР и ЛНР выступают за мажоритарную систему, а украинский закон о местных выборах также предполагает выдвижение кандидатов по отдельным территориальным округам.
Но если же города делятся на территориальные округа по числу членов совета (то есть в Донецке их должно быть порядка 80, в Луганске — 60), а переселенцы должны избирать депутатов по месту своей довоенной регистрации, то число видов бюллетеней на участке возрастает многократно и составит уже четырехзначное число. И это без учета районных поселковых и сельских советов. Представляете, сколько времени занимал бы один поиск нужных бюллетеней для избирателя. А как разместить на участке информацию обо всех субъектах выборов во всех админединицах ДНР и ЛНР?
Ну а главное — подведение итогов. Каждой комиссии надо будет составить столько видов итоговых протоколов, сколько видов бюллетеней было на участке. То есть в лучшем случае около сотни, а в худшем — тысячи. И какой простор эти сложности оставляют для фальсификаций.
А тем, кто считает, что подобную процедуру можно организовать технически, надо вспомнить о том, что миллионы украинцев, став заробитчанами (причем очень многие из них не по своей воле), никогда не выбирали ни депутатов Рады по мажоритарных округам, ни депутатов местных советов. Хотя на Западе Украины есть регионы, где за границей порядка четверти избирателей находится за рубежом. Ведь для того, чтобы зарубежные украинцы полноценно выбирали парламент, нужно было бы, чтобы в день выборов они могли получать в своих посольствах и консульствах не только общий для всей Украины бюллетень для голосования по партийным спискам, но и бюллетень для голосования по своему украинскому месту жительства. То есть на зарубежных участках должны были быть бюллетени по каждому из 225 округов. И ни одна политическая сила такого не требовала, поскольку понимала, что с практической стороны задача слишком сложна.
А ведь проведение местных выборов для переселенцев из Донбасса хоть в Киеве, хоть в Одессе, хоть в Москве с организационной точки зрения — это то же самое, что и проведение мажоритарной части выборов в Раду за пределами Украины.
Только в одном случае выборы с участием переселенцев были бы технически возможны — если бы шла речь не об избрании Донецкого Луганского и прочих местных советов, а об избрании представительских органов всей неподконтрольной части Донеччины и Луганщины (то есть ДНР и ЛНР, или же пользуясь лексикой Минских соглашений ОРДО и ОРЛО). И то лишь при условии, если бы эти органы избирались по единым для каждого из двух регионов спискам. Тогда бы переселенец на любом участке получал бы одинаковый бюллетень.
Но ведь Киев не желает воспринимать «отдельные районы» как Донецкой, так и Луганской областей как целостность. Это подчеркивает и принятый, но реально не введенный в действие закон «Об особом порядке местного самоуправления….», он трактует «отдельные районы», как совокупность населенных пунктов, которые не имеют собой надстроек в виде общей для них региональной власти. То есть даже если пройдут согласованные между Киевом и ДНР выборы, но закон о статусе не будет изменен, то после них Киев все равно может отказаться от диалога с Донецким, Луганским и другими местными советами, требуя сначала распустить структуры ДНР и ЛНР.
Впрочем, здесь мы уже отвлекаемся от темы выборов, которые как того требует Минское соглашение должны быть «проведены с соблюдением соответствующих стандартов ОБСЕ при мониторинге со стороны БДИПЧ ОБСЕ». Но обеспечит ли миссия ОБСЕ объективное наблюдение? Это еще одна неявная, но острая проблема будущих выборов.
В этом есть сильные сомнения, особенно после прошлогодних выборов Верховной Рады, за которыми следила Международная миссия по наблюдению за выборами, чью основу составляли представители БДИПЧ. В заметно меньшем числе в ней участвовали посланцы ПАСЕ, Европарламента, Парламентских ассамблей ОБСЕ и НАТО.
Тогда на следующий день после голосования (27 октября) глава миссии Кент Харстедт огласил: «Выборы в Украине прошли в соответствии с демократическими требованиями…. Это означает новый шаг для Украины в проведении выборов в соответствии с демократическими обязательствами… процесс голосования и подсчета голосов был организован надлежащим образом». Такое мнение — с непременной ссылкой на выводы наблюдателей — господствует и в тогдашних и позднейших оценках других западных структур, например и США и Еврокомиссии.
На самом деле на момент пресс-конференции, где господин Харстедт делал это заявление, подсчет голосов во многих округах продолжался. Ну а о надлежащем характере это процесса — прежде всего в округах Донбасса — можно самому сделать вывод, посмотрев сайт ЦИК, в частности участковые протоколы.
Так, сайт сообщает, что в округе № 60 Донецкой области (центр — Волноваха) на момент завершения голосования получили бюллетени 27688 избирателей из 85987, то есть порядка 32% Какую поддержку получили кандидатами, сообщается на другой странице. Если не полениться суммировать голоса, поданные за все 16 претендентов на мандат, то выйдет более 33 тысяч. А ведь были еще и недействительные бюллетени и немало — но это видно уже по участковым протоколам.
Впрочем, эти протоколы интересней, прежде всего, тем, что показывают, как победил в округе кандидат от блока Порошенко Дмитрий Лубинец (он обошел парламентария-регионала Александра Рыженкова, который шел как беспартийный самовыдвиженец). Более половины голосов в свою поддержку (7824 из 14 400) Лубинец получил на 7 участках в округе, насчитывающем 75 участков. Например, на первом в списке участке (№140137) за него проголосовали 1170 из 1324 участников голосования (то есть 90%). А официально пришли голосовать почти все, ибо в списки было включено 1509 человек.
Столь же аномальная явка и на всех остальных участках, где кандидат власти набрал больше 1000 голосов, и на ряде других, где он также победил с явным преимуществом (просто число избирателей в списках там было трехзначное). А по партийным спискам на всех участках с такой явкой с огромным отрывом побеждает Блок Петра Порошенко — на тех же 7 участках у него 7 256 голосов, тогда как всего партия набрала 12 926.
Очень сходная картина и в некоторых других округах региона, например в 49-м и 59-м. И что — все это соответствует стандартам ОБСЕ.
Да, справедливости ради надо сказать, что письменный доклад наблюдательной миссии, обнародованный год назад, 27 октября, был сдержанней господина Харстедта. Там подчеркивалось, что документ подготовлен до завершения избирательного процесса, а окончательная оценка выборов зависит от того, как пройдет установление их результатов. Там же утверждается, что «наблюдатели ММНВ поставили негативную оценку в 10% из 340 отчетов о наблюдении за процессом подсчета голосов в участковых комиссиях» (это по всей Украине).
Означает ли слова «негативная оценка» признание прямой фальсификации? Так, однако, ОБСЕ вопрос не ставит, в том числе и в окончательном варианте отчета, который был обнародован в декабре и сделан в еще более критической тональности, чем предварительный. Но и там подробно не сказано о выборах в Донбассе, нет сомнений по поводу официальных победителей в отдельных округах, и не анализируются участковые протоколы. А ведь обязательная публикация этих протоколов на сайте Центризбиркома стала на Украине возможной в свое время именно благодаря требованию ОБСЕ.
Впрочем, кого волнуют и окончательный, и предварительный отчеты наблюдательный миссии. Главный стандарт ОБСЕ — это проведение пресс-конференции в середине дня, последовавшего за выборами, на которой и проставляют штамп соответствия (или не соответствия) «демократическим стандартам». То, что там скажут, тут же упомянут западные СМИ и западные МИДы. А подсчитаны ли при этом голоса и как подсчитаны, наблюдателей не интересует. Ведь техническое задание, какой штамп ставить, обычно дается еще к началу избирательной кампании и пересмотр его возможен лишь, если выборы дадут совсем неожиданный результат.
Какое техническое задание поставят сейчас, если о выборах удастся договориться? А ведь в данном случае от наблюдателей ОБСЕ впервые потребуются выводы, которые напрямую должны повлечь не только политические, но и правовые последствия. Так на пресс-конференции после парижской встречи Франсуа Олланд сказал: «Мы пришли к согласию о том, что закон об особом статусе сначала вводится временно, со дня выборов, а затем вводится окончательно — с того дня, когда ОБСЕ скажет, что избирательный процесс нельзя оспорить».
А как мы уже сказали выше, свою оценку выборов ОБСЕ как правило дает в середине дня последовавшего за голосованием. Но означают ли слова Олланда, что временно статус будет вводиться на полтора дня или даже меньше (если считать от закрытия избирательных участков)? Или же в Берлине и Париже просто хотят подвесить надолго окончательный ввод, увязав его формально с итоговыми выводами миссии ОБСЕ, а реально — с решением ряда политических вопросов в выгодном для себя виде?
