Заигрались в толерантность. Заигрилась в свои европейские ценности — в свободу, демократию, либерализм, открытые границы, Шенген и далее по списку.
Конечно, жестоко сегодня так говорить. Но ведь это правда. Да и когда еще об этом говорить? В другие дни говори, не говори — бесполезно, не дойдет.
В другие дни общечеловеки либеральной ориентации бьют себя пяткой в грудь и кричат, что Саддам Хусейн был диктатор, Муаммар Каддафи — диктатор, Башар Асад — диктатор. То ли дело Европа — свобода, демократия, однополые браки понад усе. Счастье без границ. Ура!
Ну вот, повесили Саддама, растерзали Каддафи, развязали войну с Асадом. И что? Наступил мир во всем мире? Наступили свобода и демократия на Ближнем востоке?
Нет. Наступили хаос, война и террор. Просто первое время теракты гремели в пределах Ирака и Ливии, а либеральные общечеловеки предпочитали их не замечать. А когда им указывали — они в ответ читали одну и ту же мантру о диктаторах Саддаме Хусейне и Муаммаре Каддафи, которых надо было уничтожить ради торжества свободы и демократии…
Ничего не напоминает?
Януковича надо было прогнать, потому что он кровавый диктатор и агент Путина, а в наступивших после этого беспорядках… а вон, Путин виноват…
Правда, европейцам было сложно обвинять Россию в терроре, начавшемся в Ираке и Ливии после уничтожения «кровавых диктаторов», поэтому они… просто делали вид, что ничего особенного не происходит.
А потом развязали войну в Сирии. Да-да, именно развязали. Потому что поддержали «умеренную сирийскую оппозицию» — морально и материально, политически и экономически, оружием и деньгами. Вот только умеренной эта оппозиция оставалась недолго, ровно до того момента, как получила оружие. А потом умеренная оппозиция куда-то незаметно исчезла, и ее не могут найти до сих пор, зато появились ИГИЛ и ряд других террористических группировок, каждая размером с небольшую армию.
Прямо как в одном известном мультфильме — куда-то делся прекрасный воздушный шарик и откуда-то появилась безобразная рваная тряпочка.
Так и тут: ИГИЛ и другие террористические группировки размером с армию — это прямое следствие разрушения Ирака и Ливии, то есть результат свержения тех самых Саддама и Каддафи, а также результат поддержки сирийской оппозиции, которая только на словах была умеренной, да и то недолго, а в мыслях с самого начала вынашивала планы дижада и халифата.
Кто-нибудь спросит: а при чем здесь Европа? При чем здесь Франция? Да при том!
При том, что Европа, а особенно Франция, расположена очень удобно для того, чтобы жители разрушенных войной и террором стран Ближнего востока, лишившиеся работы, жилья, родственников, прежнего образа жизни, чтобы все они двинулись именно в Европу — в такую благополучную, сытую, обеспеченную, а главное — открытую.
И среди миллионов беженцев присутствуют не только домохозяйки, желающие найти теплый угол и более ничего. Среди миллионов беженцев есть и те, кто лишился дома, семьи, да и страны тоже, но не смирился с этим и полон желания отплатить Европе той же монетой.
Среди миллионов беженцев есть не только ботаники, которые ни разу не держали оружия в руках и боятся вида крови. Среди беженцев есть те, кто раньше служил тем самым диктаторам — Саддаму и Каддафи. Те, кто умеет обращаться с оружием. Те, чей отец служил Саддаму или Каддафи, но был убит ради какой-то абстрактной демократии, вместо которой на землю Ирака и Ливии пришел террор.
И, конечно же, среди миллионов беженцев есть те, кто специально был отправлен в Европу для решения тех или иных задач ИГИЛ и других группировок. Грубо говоря, в среде беженцев есть готовый материал для формирования террористических групп непосредственно на территории Европы.
Можно посмотреть на происходящее и с другого ракурса: если Европа пытается установить на Ближнем востоке свои демократические порядки, почему бы кому-то на Ближнем востоке не захотеть того же самого, то есть установления своих порядков в Европе?
Европа вмешивается в ближневосточные дела и решает, кто и как должен управлять Ираком, Ливией, Сирией. Соответственно, Ближний Восток начинает решать симметричную задачу, только своими методами, в меру своих возможностей.
Отправить авианосец к берегам Франции ни один ближневосточный правитель не может. Но они могут отправить в Париж эмиссаров для ведения войны своими методами. И обо всем этом Европе вообще и Франции в частности следовало думать раньше, 10 лет назад, 15 лет назад, когда все только начиналось. Особенно об этом надо было думать Парижу в силу своей географической близости и тесных связей с Африкой и Ближним Востоком.
Надо было думать, чем обернутся открытость, толерантность и прочий мультикультурализм, когда из разрушенных стран Ближнего востока пойдут беженцы и не только.
Будь Европа тоталитарной, будь во Франции диктатура — они могли бы рассуждать по принципу «разрушим Ближний Восток, а беженцев к себе не пустим, будем расстреливать на границе, построим концлагеря». Это была бы жестокая логика, но все же логика. И там уже стоял бы вопрос, кто кого.
А открытая и толерантная Европа — чем она может защитить себя от беженцев и террористов?
Практически ничем. Никакие спецслужбы не смогут проверить миллион переселенцев. Никакая полиция. Просто не хватит персонала, чтобы приставить к каждому беженцу круглосуточную охрану, наружку и прослушку. Тем более что спохватились слишком поздно.
Спохватились, когда уже несколько миллионов переселенцев из Африки и Ближнего востока успели раствориться в Европе. Ведь процесс этот начался очень давно. Поток беженцев стал особенно мощным и вышел из-под контроля в последний год, но раньше-то беженцы и мигранты тоже были. Просто их было не так много и на них старались не концентрировать внимание, гостеприимно открывая европейские двери практически для всех. И за последние 10-15 лет в Европу успели переехать не сотни тысяч, а именно миллионы.
В Париже целые районы уже принадлежат арабам и африканцам, причем не первый год. В некоторые районы полиция либо не заходит вообще, либо заходят полицейские «из местных», которые не обязательно встанут на сторону Франции и закона, когда возникнет конфликт интересов.
Похожая ситуация, только в меньшем масштабе, наблюдается в других европейских столицах. В некоторых городах доля мигрантов достигает едва ли не половины населения.
Так стоит ли в свете вышесказанного удивляться тому, что случилось в Париже? Мне кажется, случившееся вполне закономерно. Очень трагично, но вместе с этим очень закономерно. Ведь все к этому шло.
Безопасность свободной, демократической, толерантной Европы обеспечивалась… теми самыми диктаторами — Хусейном, Каддафи, Асадом. А вовсе не европейскими спецслужбами. Безопасность Европы от ближневосточных террористов обеспечивалась за счет того, что Хусейн, Каддафи и Асад держали исламистов под своим присмотром и контролем. Они делали это своими методами, как умели, кому-то их методы могли не нравиться, но они работали.
И вот, Европа ликвидировала, вернее, помогла Вашингтону ликвидировать тех, кто обеспечивал ее безопасность, удерживая исламистов под своим контролем, контролируя порядок на Ближнем востоке. Так что Европа хотела после этого получить? Цветы и конфеты?
И как же фальшиво после этого звучат слова президентов США и Франции, премьер-министра Великобритании и других европейских лидеров о том, что они дадут отпор террористам, что преступники будут наказаны, что посягательство на свободу и демократию недопустимо…
Да главные преступники — это сами европейские политики, президент США и премьер-министр Великобритании. Они создали ту ситуацию, при которой теракты в Париже стали не просто возможны, но и закономерны. Они породили тех самых террористов. И неважно даже, хотели они этого или нет, важно, что породили.
И как в этой ситуации можно им сочувствовать? Это все равно, что сочувствовать человеку, который долго и упорно пилил снаряд, отмахиваясь от всех предупреждений, что снаряд рванет. В результате снаряд рванул. Нужно ли сочувствовать теперь?
Я могу передать свои соболезнования только родственникам тех, кто непосредственно погиб или был ранен в Париже. Правда, я никого из них лично не знаю. Но заочно я им сочувствую, потому что данные конкретные 120 человек ничего в политике не решали и при всем желании не могли бы ничего изменить. Они стали жертвами и заложниками чужой политики, чужой борьбы за власть, чужой выгоды.
А европейцам в целом, французам как нации, европейским и французским политикам — для них у меня нет слов сочувствия и поддержки. Они доигрались. Они получили ровно то, к чему долго и последовательно шли, отмахиваясь от всех предупреждений.
И простых европейцев, простых французов это тоже касается, ведь при их поддержке побеждали на выборах Меркель и Оланд, при их поддержке проводилась политика толерантности и мультикультурализма, они поддерживали однополые браки и прочие ценности, разложившие и разрушившие их общество, сделавшие его крайне уязвимым.
И то, что они «хотели как лучше», либо просто не задумывались о том, чем все обернется, слишком доверяли своим лидерам с их обещаниями свободы, демократии и счастья без границ — все это не освобождает их от ответственности.
Украинцы, поддерживая майдан, либо глядя на него со стороны по принципу «моя хата с краю», тоже не думали, что все обернется потерей Крыма, войной на юго-востоке и упадком экономики. Тоже доверились посулам с трибун. И они тоже ответственны за случившееся с Украиной.
Да и мы в 90-е это проходили. И мы свою чашу наивности испили, со своей войной, с терактами, с упадком, с разрухой. И за потерю Союза доля ответственности лежит на всех, кто так или иначе поддерживал демократов в 91-м году.
И я считаю правильным сказать об этом именно сегодня, после трагедии. Потому что в другой день не дойдет. Или дойдет, но далеко не до всех. Многие отмахнутся. А сегодня, надеюсь, многие задумаются.
Поэтому не буду рассыпаться фальшивыми соболезнованиями. Погибших не вернешь, да и раненым помогут медики без моих советов. А тем, кто прочитает мой текст — желаю сделать правильные выводы и не пилить гранаты и снаряды, кто бы ни обещал вам, что оттуда вылетят конфеты и цветы.
Желаю всем очень крепко об этом думать. Быть может, в дальнейшем это сохранит кому-то жизнь — ту жизнь, которую пока еще можно и нужно сохранить.
