Киев не перестает утверждать, что Донбасс это — Украина, однако, переходить от слов к делу, чтобы сделать идею воссоединения непризнанных республик с Родиной привлекательной, не спешит. О реинтеграции Донбасса в Украине три-четыре года назад говорили едва ли не на каждом углу, сегодня о ней почти никто не вспоминает и не думает. Причем, как среди политиков, так и в экспертном сообществе и СМИ. Когда же отдельные робкие голоса по этой теме все-таки звучат, они разбиваются о глухую стену тяжелого молчания. Смена власти, которая в теории должна была принести в вопросе урегулирования конфликта и реинтеграции Донбасса позитивные изменения, на деле ничего не изменила. Прежним остался не только курс, но и дискурс, его сопровождающий. Тот самый дискурс, в рамках которого все, как один, жители Донбасса объявлены отпетыми мерзавцами, не заслуживающими ничего, кроме презрения, унижения, наказания.
В Киеве говорить о реинтеграции перестали. Это показательно. Украина возвращать Донбасс на условиях компромисса категорически не хочет. Как иначе следует понимать целый ряд действий и высказываний киевской власти, направленный на усиление напряженности. Вице-премьер Алексей Резников, один из переговорщиков по Донбассу, например, заявив, что на реинтеграцию потребуется двадцать пять лет, сказал, что в ее ходе надо проверить жителей на лояльность Киеву, амнистия же, если будет, то избирательная. Кто ее не заслужит, пусть лучше сразу бежит. Раз одна сторона выдвигает заведомо неприемлемые для другой условия, значит, для Киева вариант реинтеграции сегодня существует один: через победу на поле боя и парад на главной площади Донецка. Назвать его реалистичным сложно.
Выбор у самопровозглашенных республик невелик: если не в Украину, то в Россию. Но и тут все непросто. Россия, испытывающая на себе нелегкое бремя санкций, вынуждена вести себя максимально сдержанно. Вести регион по пути Крыма Москва сегодня явно не торопится, слишком рискованно. Предлагать ДНР-ЛНР вариант Абхазии и Южной Осетии, создавая полноценную, пусть и непризнанную в мире, государственность, кажется чуть проще, но тоже несет в себе угрозы. Причин тут немало, и главная из них — влияние международного фактора. Россия в своей внешней политике, как правило, играет вторым номером, избегая проявлять инициативу и делать излишне резкие движения, предпочитая выстраивать свою линию поведения как реакцию на действия Запада. Если же Запад от действий воздерживается, то Россия тоже бездействует. От решительных шагов Москву удерживает и нежелание отказываться от «Минских соглашений». Россия продолжает ждать их выполнения, хотя всё или почти всё уже не просто говорит, а буквально кричит о том, что Киев ничего выполнять не собирается.
В общем, Россия, похоже, по своей инициативе окончательно забирать Донбасс не станет. Резкое движение в этом направлении Москва, если будет готова сделать, то в ответ на резкое движение со стороны Киева. Каким оно может быть? Вариантов два: либо отказ от «Минска», либо военное обострение. Если Киев заявит об отказе от своих обязательств по урегулированию или пойдет в наступление на фронте, то Москва поможет республикам выстоять, а затем, возможно, будет поднимать вопрос об их вхождении в состав РФ. При определенных обстоятельствах, может быть даже, по согласованию с Западом в лице Европы.
Вот, правда, свежий пример урегулирования из практики Вашингтона. США придумали помирить Сербию и Косово, дав им денег. Белграду и Приштине выделили 12 млрд. $ на инфраструктурные и другие проекты. Это — та же модель, которую американцы в начале года предложили Израилю и Палестине, с той разницей, что там цена вопроса была выше — 50 млрд. В теории нечто подобное могло бы быть возможным и в конфликте в Донбассе. Но это — в теории. В реальности даже, если бы Россия попробовала предложить Киеву и Донецку-Луганску «взятку», Киев бы от нее отказался только потому, что предложение шло бы от России. Значит, в нашем случае модель: «деньги в обмен на урегулирование», если и возможна, то только при совместном предложении денег от России и, скажем, Европы, а лучше США. Но сегодня такое развитие событий маловероятно по целому ряду причин.
