Продолжу предыдущую тему. Хотя и не люблю «размазывать» смыслы, когда все предельно ясно.
Да, для вдумчивых аналитиков уже понятно, что привычный мир разваливается, расползается, крошится, как батон, на глазах.
Те, кто утверждали, что пандемия лишь ускоряет привычные процессы, уже пригорюнились. Мир не только «ускоряется», но и меняется. Новые типы отношений между людьми, гражданами и властью, между государствами и даже континентами. Посткапитализм? Недосоциализм? Пик Хабберта или пропасть Мальтуса?… И спор уже идет не о том, что будут или не будут фундаментальные изменения. Будут!
Полемика смещается из сферы процессов в сферу экзистенции. Из области причин в область последствий. Что станет в Новом мире «атомом», основой, платформой приближающегося бытия? Где, черт побери, проблемы будут превращаться в решения? Где базальтовая основа «глубинного государства», на которой начнется новое строительство?.. Вот прочитал у одного из ведущих русских интеллектуалов, что такой главной бытийной ячейкой, фундаментом новой реальности станет сельская община. Ну и рука сама потянулась… нет, не к кобуре (не ношу, к сожалению), а клаве. Просто я уже видел, как одна некогда красивая, богатая, промышленная страна решила опуститься до уровня сельской бригады (на ее собственном новоязе — «аграрной сверхдержавы») и что из этого получилось… Но, главное, много лет назад был у меня поучительный смыслотворческий эксперимент. Я попытался представить и подробно в литературной форме изложить гипотетическую ситуацию.
Краткая суть. Происходит некая масштабная беда. Ее размеры не позволяют власти взять «все под контроль». Люди, сами заботящиеся о своем выживании — питании, лечении, обучении детей, начинают самоорганизовываться, искать новые формы существования, общежития… Я писал тогда этот сюжет на Украине и мысленно примерял ситуацию к различным социальным и территориальным формам. Пишущие коллеги знают, что, когда долго работаешь над текстом, текст начинает работать над тобой: он сам уже диктует логику, сюжеты, повороты, интриги.
Так и у меня: текст отторгал мои попытки сделать «колыбелью» новой жизни и отдельные регионы, и бывшие области, и мегаполисы и сельские хутора с их символичными «скотными дворами». Даже не получалось зацепиться за обласканную мечтами Туган-Барановского таежную артель. А получалось, что ад социального хаоса затухал либо в небольшом городке, либо на большой улице. (Эх, не случайно возникла концептуальная песенка про улицу Заречную.)
Я злился на диктат текста. Но, остыв и подумав, потом приходил к выводу, что «курилка» всегда прав. Вот взять те же хутора, сельские общины, артели. Не могу не вспомнить поучительную историю с философом Мартином Хайдеггером. Он избегал интервью, считая их бессмысленной тратой времени и энергии души, но однажды все же сдался перед напором маститого журналиста. Француз из знаменитого журнала среди прочего спросил у мыслителя, почему немцам удается производить такие классные авто. Мэтр, задумавшись, ответил, что, скорее всего, потому что немецкие синие воротнички, в отличие от своих зарубежных коллег, читают иногда Канта, Гегеля, Ницше.
«А какая связь между Ницше и мерседесом?» — не унимался журналист. Философ честно ответил, что не знает, какая связь между Ницше и мерседесом, но интуитивно чувствует, что рабочий, который не читал первого, не сделает второго. (Признаюсь, был когда-то на головном фирменном заводе в Штутгарте. Там таки читают работяги, делающие самые сложные шестисотые «тачки», самых сложных философов.)
Фактически это наблюдение было позаимствовано у подзабытого Карла Маркса. Тот утверждал, что любое производство, кроме своего целевого продукта, еще и производит определенный тип работника. Типа, один тип работника получается в ходе производства колбасы, совсем другой — в ходе производства, скажем, антибиотиков. То есть логика такая — организация производства сложных изделий формирует работников, читающих философов. А работники, читающие философов, способны создать сложные агрегаты…
Уф, отвык от замысловатых текстов. Так вот. Когда я писал книгу, она мне подсказала, что сельская община не создаст интересных героев. Не потому, что плохи свинари, пастухи и прочие скотники. Но сам характер труда понукает, принуждает, обязывает формировать у его субъекта набор определенных потребностей, свойств и качеств. И профессиональных, и интеллектуальных, и моральных.
Вот я сейчас живу в стране, на языке которой «санжары» означает брод. В современной же Украине хоть старые, хоть новые Санжары означают «омут»: в смысле символа нравственного падения, расчеловечивания. Дело в том, что в селе, местечке, поселке любой чужак — потенциальный носитель опасности и инородности. К этому приучает многовековой производственный опыт их жителей. Поэтому и встречают чужаков камнями, как привечали карантинщиков из Китая.
Местные жители — рагули по-другому просто не умеют. Таков их образ жизни. Таков их уклад. Таков их набор стереотипов. (Не могу не вспомнить мудрый анекдотец, демонстрирующий непреодолимую силу социально близкой дистанции: тракторист Слава попробовал «завязать». И на шестой день абстиненции начал припоминать, что 12 лет назад он, будучи успешным столичным кардиологом Соломоном Шниперсоном, приехал в это село просто порыбачить).
В моем романе получалось, что только условная большая улица, как часть города со своей достаточно сложной производственной базой, социальными связями и лифтами, системами защиты жизни и здоровья, инфраструктурой образования и взаимопомощи, способна не только сохранять, но и развивать человеческое в человеке. Ну, как в упомянутой песне: там на одной Заречной улице и «райком» — социальный лифт, и «мартеновские печи» — сложные производства, и «любовь» — высокие личные отношения… Если какого-то из этих компонентов недостает, то вся конструкция «человекотворения» рушится.
Поэтому и повествование мое замыкалось в размерах крупной улицы. Правда, тогда, выложив его в сети, я получил кучу нелестных отзывов — типа «уличный бред». Возможно, не вовремя поднял тему. А вот сейчас, не выходя третий месяц за пределы своей улицы, реализуя в ее пространстве весь комплекс своей жизнедеятельности, думаю: «А может, и не бред?»
…Вирус показал, что мегаполисы, особенно столичные, заточены в основном под уклад производства услуг. И эти услуги (транспортные, увеселительные, зрелищные, развлекательные, арендные, гастрономические и пр.) на глазах обнуляются. Но и сельская община, к которой апеллирует мой ученый друг Александр Гельевич, не выход. На уровне мегаполиса все чрезмерно, но на уровне общины — все ущербно. Ночной клуб против заимки Лыковых.
Социофилия против социофобии… Хотя вот еще апеллируют к кибуцам, как вроде и сельской общине, но полнокровной микросистеме жизнеобеспечения и личностного развития. Мол, вся продвинутая израильская элита выросла из этой «шинели» (шинель — она и на иврите «шинель»). Не знаю, не знаю. Бывал в этой глубинке. Во-первых, там много дополнительных функций, которые разительно отличают типичный кибуц от простого сельского стана. Защита, например. Насыщенность даже небольшого архаичного коллектива большим количеством современного оружия в корне преобразовывает его субъектов. Это принципиально новые навыки, модели отношений, специализации людей. Чем сложнее оружие, тем должны быть умнее его владельцы и слаженнее их взаимоотношения. Это вам не лобио кушать, как запоздало поняли бывшие грузинские крестьяне, обряженные в натовскую «цифру». А еще кибуцы — это сложная агротехника.
Например, эффективность использования земли в израильском кибуце в среднем в 100(!) раз выше, чем на украинской ферме. Это также качественное образование и медицина. Но при всем при том, мамы всех нынешних израильских лидеров всеми силами пытались вытолкнуть их из общин «в город». Только там аккумулируется критическая масса высокого человекотворения. Нет, не брод эти «санжары». Сейчас, на карантине, наверное, перепишу свой текст. Я уже знаю, что стало причиной тектонических изменений. Сейчас бы найти городскую улицу, которая ведет в правильную сторону.
Такой вот новый даосизм.
