Вот скажите мне, чем вызвана эта бессильная, нервическая злоба, эта падучая, которая второй день вытворяет со своими несчастными жертвами удивительные штуки? У меня складывается ощущение, что вся махина волны отрицания приведена в движение странным, почти эпохальным отчаянием, нежеланием смириться с очень простой, явно не заслуживающей подобного отношения реальностью.
Если просто держаться на расстоянии неразличения идейных мотивов писателя Прилепина, то очевидно, что его поступок — это, прежде всего, его личная жизнь. Каждый Байрон волен сам решать, когда и за свободу какой Греции ему сражаться и умирать. Принципиально лишь то, что он не пошел воевать на стороне Гитлера, все остальное — частности. Но сам Захар, будучи человеком артистичным и не сторонящимся некоторой позы, очевидным образом приложил усилия к тому, чтобы событие стало медийной темой. И очевидно, что не просто так — не пофорсить. Его интервью «Комсомолке» с фантастически провокационным заявлением о том, что военной целью является Киев, было трамлином, закинувшим диковинный сюжет на самую верхнюю строчку новостных лент.
И в этом я вижу, несомненный и замысел и успех ньюсмейкера, которому удалось вполне себе приватную историю превратить в грандиозное происшествие, случившееся сразу и с русской литературой, и с русской свободой, и с русской войной, и с русской государственностью. Насколько я способен понять идею Захара — не только по его интервью и публичным высказываниям, но и из личных разговоров — уходящая в тень тема добровольного служения Русскому миру, в том числе, и на самых опасных рубежах, постоянно затираемая в тень, нуждается новых красках и сюжетах, в доказательствах своей непреходящей актуальности, в предметном воплощении. Ну вот Захар взял, да и воплотил.
Кроме того, российскому обществу, к сожалению, иногда приходится напоминать, что в Донбассе идет кропопролитная, жестокая война, что этот оплот русского духа уже три года безжалостно расстреливают и уничтожают Вооруженные силы Украины. Необходимо также объяснять, что брать своих под защиту, спешить им на помощь не стыдно, а нормально, пусть даже ты — образованный человек, чурающийся насилия. Ведь причина насилия в этой войне — не ты, а агрессор, тот, кто напал на этот край, стремясь задавить людей, не желающих признавать над собою власть нацистов. И эта борьба с агрессором — это общее дело, что, думаю, и пытается своей личной судьбой и выбором продемонстрировать популярный русский писатель.
Будет он воевать или нет — дело десятое, хотя война — это мужская работа, и Захар уже выполнял ее в прошлом, на двух чеченских войнах. Я не вижу причин, которые помешали бы ему применить свои навыки в отстаивании той правды, которую он сегодня считает правдой будущего своей страны, своих детей, своих людей, о чем говорит открыто. Но символическое значение прилепинского поступка, конечно, шире его личного вклада в дело защиты рубежей Донецкой Народной Республики. Он сам прекрасно отдает себе в этом отчет, указывая на русских писателей и поэтов начала XIX века как на своих предшественников. А сколько, помимо и поверх этой адресной отсылки, рождается исторических аллюзий, соответствий и рифм и в этой веселой, отчасти даже залихватской истории. Здесь и имена писателей-фронтовиков, прошедших Гражданскую и Великую Отчественную. Прилепин восстанавливает образ общей, исторически и географически, родины, уже не разделенной никакими границами — нет ни постсосветских республик, ни непризнанных образований, есть общая боль, общая для всех забота: вызволить наших людей из нацистского плена, где бы они не находились — в Киеве, в Харькове, во Львове, если, конечно, львовянам понадобится такая помощь.
И для этого русский писатель, русский инженер, русский учитель или предприниматель, русский тракторист и шахтер берут в руки ружье и отправляются на войну защищать себя и всех своих, как по ту линию фронта, так и тех, кто за спиной и уверен, что им ничего не угрожает.
Сюжет об уходящем на войну литераторе стал предметом неслыханного по силе, глубине и всполохам отчаяния на полнеба отрицания и гнева. Что только не прочли мы в течение двух дней: циничный клоун, военный турист, позер, пытающийся похитить славу у истинных героев Донбасса, убийца (пока потенциальный, но готовящийся стать действующим), оплаченный наймит Суркова и еще многие и многие тонны чепухи и заполошной дребедени.
Я бы сказал так. Заслуга Захара в том, что все вышеперечисленные смыслы о Родине и истории за эти два дня были на тысячах площадок оговорены отдельно и они обязательно срастутся, как уже бывало не раз. Что же касается военной службы — почему заранее надо ставить Прилепину «двойку», считая его неизвестно по каким причинам профессионально непригодным? Почему в другом лагере уже проливаются реки слез по тем украинским детям, которых новобранец, как рисуют это наши либеральные соотечественики, собирается убивать в массовом порядке?
Давайте просто подождем. Будет ясно, справился или нет. Он взялся за дело, которое посчитал своим. Понятно, что многим из нас возможность сойтись накоротке с войной, смертью, мужской правдой грезилась по ночам в далеком детстве, что, будучи вынуждены по совсем прозаическим причинам расстаться с несбыточной мечтой, мы навсегда затаили на нее обиду. Но Прилепин здесь ни при чем. Он, наоборот, пытается убедить нас, что все может стать таким, каким мы когда-то мечтали это видеть.
