Но так или уникальна Украина со своим уровнем депутатской неприкосновенности? Ведь само это явление — отнюдь не украинское изобретение.
Так, депутаты парламентов практически всех стран мира обладают определенной защитой от судебных преследований. В мировой практике есть три подхода к депутатской неприкосновенности, каждый из которых старше двух столетий.
Первый из них связан с колыбелью современного парламентаризма — Великобританией. Там еще в 1689 году было законодательно закреплено, что депутаты не несут ответственности за выступления в парламенте и свое голосование. Во всем остальном они равны рядовым гражданам. Например, в 2001 году левый лейборист Джеймс Галлоуэй был арестован за попытку прорваться на военную базу и приговорен к выплате штрафа в 180 фунтов.
Такой уровень депутатской неприкосновенности называется индемнитет. Он присущ странам, входившим ранее в Британскую Империю, например Ирландии и Канаде. Но имеется он и в континентальной Европе, в частности в Нидерландах. Подобную практику предлагают ввести и законопроекты, отправленные Радой 19 октября для заключения Конституционного суда.
Индемнитет, как правило, является абсолютным. Однако в некоторых странах допускается ответственность за клевету в парламентских речах, но обычно по специальной процедуре. Например в Швеции можно привлечь депутата к ответственности и за его парламентские высказывания (не обязательно клеветнические), но большинством в 5/6 от общего числа участников голосования. Индемнитет существует практически во всех государствах, где есть парламенты.
Другая форма неприкосновенности предполагает иммунитет депутата от уголовного преследования во время выполнения своих обязанностей, но при этом не предусматривается согласия парламента на задержание и арест. Например, в США конгрессмены имеют неприкосновенность во время сессии и по дороге из округа на сессию и обратно. Такой порядок установился вместе с основанием американского государства. Сходные положения существуют и в конституции Норвегии. С другой стороны, в отличие от Украины, даже вступление обвинительного приговора в законную силу не лишает полномочий американского законодателя, по закону его должны доставлять на заседания из тюрьмы.
Ну и еще одна форма неприкосновенности — та, которую обычно называют депутатским иммунитетом и которая действует и на Украине. Она предполагает, что депутат не может быть задержан, подвергнут уголовному преследованию и арестован без согласия парламента.
Возникновение иммунитета связывают с французской революцией 1789-1794, начало которой было отмечено борьбой первого подлинного парламента страны Национального собрания с королем. Среди политиков и правоведов распространилось мнение, что депутаты, как представители народа, должны обладать дополнительной юридической защитой от возможного произвола власти. Поскольку для абсолютного большинства европейских стран в позапрошлом столетии демократия и, в частности, всенародные выборы, были новым явлением, эта идея особо не оспаривалась. Сейчас она закреплена в конституциях большинства стран мира, в том числе и европейского континента.
Схожая с нынешней украинской, депутатская неприкосновенность была и в Российской империи для депутатов Госдумы, и в СССР, с 1936-го для депутатов Верховного Совета, а с 1970-х и для депутатов советов всех уровней.
В ряде стран объем неприкосновенности еще больше, чем на Украине. Например, в Румынии неприкосновенность можно снять только после заслушивания самого депутата на пленарном заседании. То есть, заблаговременно сбежавшего, как Александра Онищенко, депутата, там невозможно объявить в розыск через Интерпол. Также в Румынии и Испании судить члена парламента может только Верховный суд. В Бельгии и во Франции, в отличие от Украины, снятие неприкосновенности не является необратимым — по решению парламента можно приостанавливать уголовное преследование и снимать арест с депутата.
В Германии депутаты имеют особые конституционные права и как свидетели. Так, они «имеют право отказаться давать свидетельские показания относительно лиц, которые доверились им как депутатам, или которым они в этом качестве доверили какие-либо факты, а также относительно самих этих фактов». Сходная норма есть и в конституции Чехии, где подобное право сохраняется за парламентариями и после прекращения их мандата.
Но важное отличие заключается в том, что практически все европейские Конституции допускают задержание депутата с поличным на месте преступления (а в Германии и в течение суток после него). Далее предполагаются различные варианты — в одних странах для ареста и уголовного преследования все равно требуется согласие парламента, в других можно обойтись без него. Однако нигде не допускается, чтобы некий солидный дядя в черном «Мерседесе» сбил пешехода, и, показав полицейскому депутатское удостоверение, покатил бы дальше в Бурбонский или иной дворец на заседание своего парламента.
Отсутствием таких положений и отличается украинская Конституция от конституций практически всех европейских стран, в том числе и России. Украинская неприкосновенность формально соответствует неприкосновенности в СССР, где о задержании на месте преступления не говорилось, наверно для того чтоб не создавать впечатления о способности советских депутатов к преступлениям.
С учетом этого различия, украинский депутатский иммунитет действительно побольше европейского. И это различие, конечно, стоит устранить. Но на практике оно оказывается не существенным — не было в четвертьвековой украинской истории случая, чтобы правоохранители хватали какого-то гражданина, совершившего очевидное преступление, но вынуждены были тут же отпустить из-за депутатского мандата. Да есть, в этой истории и депутат, убивший в 2009 году человека, бютовец Виктор Лозинский, причем, об этом убийстве и причастности к нему парламентария сразу стало известно. Но будь в Конституции Украины европейские нормы относительно неприкосновенности, то все равно бы не схватили его. Ибо убивал-то он вместе с начальником райотдела милиции и районным прокурором. И дело Лозинского — это как раз доказательство того, что безнаказанность украинских власть имущих, не слишком связана с депутатским иммунитетом.
Кстати, когда дело доходило до снятия иммунитета, то как правило украинские депутаты не брали коллег под защиту. До победы Евромайдана в 6 из 7 случаев Рада голосовала за представление Генпрокуратуры о снятии неприкосновенности. При этом единственное не снятие (20 лет назад с депутата Ивана Рудика) осталось настолько незаметным, что не упоминается в публикациях на эту тему. В 2014-2016 годах Рада лишила неприкосновенности еще 6 парламентариев, не отказав прокуратуре ни разу (при этом дела Олега Царева и Вадима Новинского носили явно политический характер). А в нынешнем году ВР сняла иммунитет с 4 из 6 депутатов. Оба отказа были связаны явно с некачественными представлениями ГПУ. Таким образом, во-первых, если дело доходило до сессионного зала, то депутаты смогли укрыться за неприкосновенностью лишь в 16% случаев. Во-вторых, в последние годы количество представлений Генпрокуратуры на нардепов резко возросло, следовательно, неприкосновенность не является реальной защитой от подозрений правоохранителей.
Украинские депутаты неидеальны, как неидеальны депутаты в любой стране мира. И в последние десятилетия их неприкосновенность несколько ограничили в отдельных странах, например, во Франции и в Италии. Но нигде вопрос неприкосновенности не оказывался такой горячей темой как на Украине. Не странно ли это? Ведь в СССР существовал формально беспрецедентный уровень депутатского иммунитета (вплоть до сельсоветов), а идея борьбы с номенклатурными привилегиями была в обществе очень популярной. Но как раз неприкосновенность не была особой мишенью в этой борьбе.
Объективно, та возня, которая сейчас устроена вокруг неприкосновенности — это дымовая завеса, призванная отвлечь внимание общества от реальных проблем: войны в Донбассе, пенсионной и медицинской реформ, ограничения употребления русского языка др. За все эти решения Рада проголосовали отнюдь не в связи с неприкосновенностью ее членов. И даже арест сотни депутатов не станет компенсацией для украинца, который не сможет выживать на пенсию и оплатить не слишком сложную операцию.
Но тема неприкосновенности высвечивает еще одну проблему. Да, отношение народа к себе украинские парламентарии заслужили. Но ведь народ избирает именно их. И такая нелюбовь народа к своим избранникам влечет неутешительный вывод: избрать хорошую для себя власть украинцы не способны. Но раз так, значит, их легко морально подготовить к диктатуре. И уже детали будет ли это диктатура Саакашвили или откровенный фашизм Тягнибока и Белецкого.
