Ukraina.ru распросила экономиста, исполнительного директора Международного фонда Блейзера Олега Устенко о последствиях национализации крупнейшего банка Украины.
- В чем причины национализации одного из крупнейших украинских банков?
— Нет ничего удивительного в том, что страна, которая упала практически на 18% на протяжении 2014-15 годов и показала незначительный рост на 1% в ходе текущего, страна, которая девальвировала свою денежную единицу, потерявшаю две трети своей стоимости, столкнулась с проблемами в банковском секторе. Они объективно должны были начаться.
Резко ухудшается качество банковского портфеля. Это случилось бы в любой стране, испытывающей подобные проблемы. Такое резкое ухудшение банковского портфеля и стало причиной того, что Украина лишилась десятков своих банков. В начале 2014 года на Украине было 180 банков, сейчас их всего около ста.
Когда ухудшается банковский портфель, то возможны два выхода из кризиса. Первый возможный выход, наименее болезненный для всех участников рынка, это докапитализация банков их владельцами. Тогда ничего не ложится на плечи налогоплательщиков. Второй возможный вариант — с участием государства.
Государство может принимать участие в процессе в двух возможных видах. Первый — просто закрывать этот банк. Тогда на государственные плечи ложатся выплаты из фонда гарантирования вкладов физических лиц. Второй, наименее благоприятный, когда государство должно «вешать» на себя этот банк и докапитализировать его в полном объеме для того, чтобы оставлять его на плаву. Это относится в первую очередь к группе так называемых системных банков, которые слишком большие, чтобы разрешить им упасть. «Приватбанк» именно такой.
Его собственник явно не горел желанием докапитализировать этот банк самостоятельно и согласен был отдать этот банк государству. Это означает, что банк будет продолжать работу, но уже как государственный банк. И государство должно готовиться вливать туда дополнительный капитал. А сумма, которую надо влить, превышает отметку в 100 млрд грн. Это значит, что речь идет где-то о четырех процентах украинского ВВП.
Это колоссальная, неподъемная, непосильная сумма для страны, которая упала, где была такая девальвация; страны, которая заканчивает год с долгом $2000 на душу населения, страны, где каждый украинский гражданин должен будет отказаться в своем бюджете от суммы в 2 тыс. грн только для того, чтобы поддержать отдельно взятый банк.
Эта сумма соизмерима со всем дефицитом государственного бюджета в следующем году, и мне уже все равно, как это будет происходить: за счет выпуска облигаций внутреннего государственного займа, живыми деньгами и так далее. Все равно это колоссальная нагрузка на плечах украинских налогоплательщиков.
Идеальным вариантом было бы заставить собственников вливать туда дополнительный капитал. Но я понимаю, что собственников этого банка заставить — по разного рода причинам, как экономическим, так и политическим — было невозможно. Итогом стало принятое решение.
- Почему решение о национализации Приватбанка принимал СНБО?
Потому, что, во-первых, это был первый случай «большого падения», а во-вторых, владельцы банка — крупные игроки не только в экономическом, но и политическом пространстве Украины.
В обычной ситуации, я считаю, это должно было быть решение Национального банка Украины (НБУ). Но НБУ, похоже, не был в силах принять это решение, как и украинский кабинет министров. Вот почему эту ответственность пытались распределить насколько это возможно.
- Требовал ли Международный валютный фонд (МВФ) национализации Приватбанка?
— МВФ не требовал именно приватизации, но он требовал расчистки банковского сектора и выполнения всех нормативов, которые есть в банковском секторе. Не могут все банки работать по одним нормативам, а для какого-то отдельного игрока делать совершенно другие нормативы. Должны быть равные правила игры для всех.
- Почему стресс-тесты, которые проводились в Приватбанке, показывали его устойчивость, и вдруг появилась необходимость докапитализации банка на 148 млрд грн.?
— Стресс-тесты, которые проводились, по большому счету, делались на новые курсы валют. Сколько в них нужно вливать денег при текущем курсе и так понятно. Если гривна девальвирует больше, тогда надо будет больше денег на докапитализацию, вот и все.
- Можно ли в связи с национализацией Приватбанка говорить о потере контроля НБУ над банковской системой?
— Думаю, они наоборот восстанавливают контроль, вопрос только — какой ценой? Цена колоссальная.
- Какие будут последствия национализации Приватбанка для банковского сектора?
— Первый вопрос для меня — это не проблемы банковского сектора, а где взять деньги. Деньги где? Это 4% украинского ВВП. За счет всех налогоплательщиков Украины? Это неприемлемо.
А как раз для банковского сектора я не вижу принципиальных проблем. Они же его не обанкротили, а передали государству.
Поэтому в данном случае степень влияния на банковский сектор не такая уж большая. Тут могут другие вопросы возникать. Например, что делать другим собственникам банков? Почему одним такие преференции, а другим — нет? Почему получается, если ты контролируешь медиа-ресурс, то ты можешь выторговывать себе более выгодные экономические решения?
- А что делать с другими проблемными банками?
— Если они не системные, то их можно просто закрывать. Точно так же, как все происходило до случая с Приватбанком. Как я уже говорил, из 180 банков осталось 100. Я думаю, что другие системные банки Украины не находятся в таком состоянии, как Приватбанк. К этой группе относятся, в том числе и иностранные банки, а они, в отличие от украинских банков и их владельцев, не рассчитывали на политические торги и бонусы. Они сами вливали капитал в свои банки. У них был выбор — либо полностью закрывать свои филиалы и зафиксировать убыток на территории Украины, либо пытаться тратиться на этот банк сейчас в надежде на то, что, когда ситуация стабилизируется, можно будет вернуть эти деньги.
