У нас в «КП» работал на разных директорских постах Геннадий Чичканов, русский из Донецка. Этой зимой он эмигрировал в Израиль: воспользовался правом на репатриацию жены и тут же изменил фамилию. Был Гена Чичканов — стал Натан Ротенберг.
Я желаю коллеге солнечных дней, а сама с удивлением читаю пост главного редактора телеканала RussiaToday Маргариты Симоньян:
«Няня моих детей и вся ее семья, которую мы эвакуировали из Донбасса, пройдя семьсот семь кругов очередей, оскорблений, волокиты, анализов, экзаменов, уже три года не могут получить даже вид на жительство в России. Со всем моим админресурсом, который я, признаюсь и даже не каюсь, обильно задействовала. Эта семья — простые русские люди русской ментальности, языка, веры, биографии и чувства родины. Хрен им, а не вид на жительство. Доколе Россия будет стесняться давать гражданство русским людям на том простом основании, что они русские? Как это делается в разнообразных рукопожатных странах от Израиля до Германии. Не понимаю».
И я не понимаю. Почему мы по примеру Израиля не собираем народ, который был искусственно отделен от нас и рвется воссоединиться с нами?
ЕСТЬ ДЕПАРДЬЕ, А ЕСТЬ ОБЩАЯ ОЧЕРЕДЬ
Лариса Шеслер — моя любимая украинка: во время «русской весны» организовала в Николаеве антимайдан, его раздавили танками, Лариса убежала в Россию. Родилась она в Якутии. В общем, такая же украинка, как пол-Москвы.
В России Лариса Виленовна стала председателем Союза политэмигрантов Украины, то есть никто лучше нее не знает, как устроена в РФ система получения гражданства (обращаться к чиновникам сейчас бесполезно: я видела представителя Главного управления по вопросам миграции МВД России, весь ее комментарий свелся к тому, что ФМС расформирована, а алгоритмы работы нового ведомства не определены).
— Общий путь, которым идут все иностранцы: получение РВП — разрешения на временное проживание в России. Если ты живешь три года по РВП, то тебе дают ВНЖ — вид на жительство, и после него можно уже подавать на гражданство. Но чтобы получить РВП, надо попасть в квоту, а их на Москву выделяется 2000 в год. Это — на всех: и на украинцев, и на жителей других стран СНГ, и на дальнее зарубежье. И это мизер, потому что поток желающих исчисляется сотнями тысяч, и все люди, приезжающие в Россию на заработки, тоже хотят РВП, им это выгодно, чтобы не платить особый платеж — трудовой патент.
Ой, сколько незнакомых слов. Но придется как-то вытерпеть: украинцы же терпят.
Всего квот на Россию от 150 до 180 тысяч, и их все равно не хватает, тем более что четверть миграционных потоков сосредоточена в Москве. Словом, товар дефицитный. Вне квоты получают РВП родственники: если жена приезжает к мужу, муж к жене, дети к родителям, родители к детям — и люди, родившиеся на территории РСФСР.
И есть еще Депардье.
«НАМ ЛИШНИХ НЕ НАДО»
В 90-е, вспоминает Лариса Виленовна, царила вольница: в Россию въезжало по миллиону человек в год, гражданство лепили на старый советский паспорт, давали его даже приехавшим учиться в российских вузах студентам. В нулевые поток «закрутили». Шла кампания: Россия бедная, приезжающие хотят наших пособий и пенсий, в газетах стало употребляться отвратительное слово «черные», которых обвиняли в наркоторговле, росте криминала и вывозе денег.
— Хотя ехали в основном русские, — грустно говорит Шеслер.
Версий две, и обе они довольно циничные: одни эксперты говорят, что на историческую родину возвращались люди в годах — то есть в глазах прогрессивных либеральных чиновников «нетрудоспособные нахлебники», другие добавляют, что эти «нахлебники» были сплошь советских убеждений. Кто еще мог сняться с обжитого места и поехать «домой», в «столицу СССР»? В бабушках и дедах с засаленными партбилетами увидели нежелательный элемент.
В общем, политика свелась к тому, что «нам лишних не надо». Гайки затягивали медленно, но намертво.
— Когда чиновники поняли, что перегнули палку, то придумали программу переселения соотечественников: переехать можно не во все регионы страны, а в самые непривлекательные, вроде Забайкальского края. Там мигрант сам должен найти работу: не миграционная служба МВД (ранее — ФМС) предоставляет рабочие места, а переселенец ищет, какие предприятия участвуют в программе. Чаще всего это полуразваленные колхозы. Потом человек сам должен сделать себе постоянную прописку — не временную, а постоянную на пять лет, — и только тогда он приходит в миграционную службу, сдает экзамен по русскому языку, и его признают соотечественником…
Понятно, что русская интеллигенция из какого-нибудь Ташкента (такие в основном горели возвращением домой) восприняла это как издевательство. Чиновники еще могли предложить пахать на соотечественниках, почему нет? «КП» писала о громких историях, когда в Россию приезжали семьи из Южной Америки (эмигранты незнамо какой волны), в слезах целовали землю… а через полгода уезжали не оглядываясь.
Потому что подменять репатриацию программой «Поднятая целина» — значит очень обидеть людей. Единственное исключение, если в стране исхода человеку угрожает смерть — но в нулевые русских, к счастью, почти нигде не резали…
И тут началась Украина.
ДЕПУТАТЫ КАСТРИРОВАЛИ ИМПЕРИЮ
В 2014 году в Россию въехали миллион украинцев: люди бежали, схватив детей, теряя тапки. Их рассовывали по пунктам временного размещения и палаточным лагерям (кормили, давали звонить).
Пнутая кем-то сверху Госдума быстро проголосовала за законопроект Константина Затулина о носителях русского языка: если человек или его предки жили на территории Российской империи (СССР) и этот человек говорит по-русски, то он в два месяца получает гражданство просто по признаку русской культуры (Затулин носился с этой идеей еще в 90-е, но кто его слушал).
Увы, Дума внесла две иезуитские поправки. К словам «…на территории Российской империи или СССР» они дописали: «…в пределах Государственной границы Российской Федерации» — и этим отсекли ВСЮ Украину. Коренные одесситы и люди, выступившие против майдана в Киеве, — все оказались чужими.
Во-вторых, депутаты вписали дурацкую норму, согласно которой претендент должен предоставить в миграционную службу РФ справку о выходе из гражданства прежней страны. Нет, не заявление: «Прошу больше не считать меня украинцем», — а справку с печатью незалежной о том, что она исключила человека из списков. Понятно, что Украина бумаг таких давать не собирается: щас, размечтались.
В итоге за три года гражданство по новой норме получили 1000 граждан Таджикистана, с которым у России двустороннее соглашение и странная справка не требуется (эту информацию сообщил Госдуме сам Затулин), и целых 30 (!) украинцев, которые как-то за взятку смогли шлепнуть печать в крыжопольском поссовете. Замах на рубль, выход на копейку…
В феврале 2017-го Затулин снова вынес закон на общественное обсуждение в том самом первозданном, неиспорченном виде, взяв «паровозом» Наталью Поклонскую: крымчанку, прокурора, православного человека и просто красавицу. Должна же она помочь таким же, как она сама, бежавшим от переворота в Киеве!
— Мы поддерживаем законопроект Затулина — Поклонской, — говорит Лариса Шеслер, — всем сердцем, потому что он решает проблемы большинства пророссийских украинцев. Мы все говорим на литературном русском, он нам родной, мы выбрали Россию и боролись за то, чтобы Украина оставалась частью Русского мира. Но в России многие из нас оказались чужими: статус беженца в конце 2016 года имели только 300 человек, это из миллиона въехавших! Еще 250 тысяч украинцев получили в Российской Федерации временное убежище (этот статус похож на статус беженца, но не подразумевает выплат, размещения в общежитиях и предоставления гражданства, дается на меньший срок. — Ред.). 186 тысяч человек от безысходности вынуждены были пойти по программе переселения соотечественников (это в выселенные деревни и коровники. — Ред.).
Остальные мают горе. Мыкаются по бескрайней России.
ВОПРОС — РЕБРОМ
Где ты бродишь, моя доля?
Поэт антимайдана Александр Степанков (литературный псевдоним Стефаник) уехал с женой и дочкой в Крым, не смог легализоваться, в итоге осел у знакомого священника в деревне в Тверской области. Семья в буквальном смысле слова живет впроголодь, потому что Александру Васильевичу 70 лет и его не берут даже в программу «Соотечественники» (ограничение по ней — 50 — 55 лет). Однажды Лариса Шеслер рассказала о Степанкове на какой-то телепередаче, и ни за что пропадающему человеку вызвался помочь заместитель полпреда президента в Центральном федеральном округе Мурат Зязиков: чиновник сам позвонил кому-то в Твери, и старому поэту чудом дали РВП. Но так везет не всем.
В украинской среде рассказывают про обожженного из Дома профсоюзов (героя одесского сопротивления), который долгое время платил в России патент, то есть жил на правах трудового мигранта. Сама я лично звонила беркутовцу, работающему в Москве сторожем в церкви…
Поглядев на все это гадство, люди плюют и возвращаются под бомбы в Донецк или идут воевать в АТО: ведь другого способа заслужить у Киева прощение у «перебежчиков» нет. Получается, мы своими руками превращаем друзей во врагов…
— Самое страшное, что у чиновников, по-видимому, есть негласное распоряжение сокращать количество беженцев и украинцев, получивших в России убежище, — заявила Лариса Шеслер на недавнем «круглом столе» в Общественной палате РФ. — Слишком многие приходят продлевать документы (для временного убежища это нужно делать каждый год) и слышат: «У вас в Киеве (Харькове, Одессе) войны нет, езжайте домой».
Куда?
В СБУ, на допросы?
P.S. Мы в «КП» решили взять нескольких украинцев и рассказать, как они лупятся в закрытую дверь с надписью «Гражданство». Хотели найти людей молодых, трудоспособных, полезных государству и достойных. Любящих Россию.
Примерный список был такой: военный, отказавшийся идти в АТО, беркутовец, стоявший против майдана в Киеве, одессит, ополченец и бизнесмен, имевший свое дело на Украине.
ЧИТАЙТЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ СТАТЬИ
