Президент Турции Реджеп Эрдоган во вторник 6 декабря подписал принятый парламентом страны закон о реализации проекта «Турецкий поток». В кратчайший срок, менее полугода, проект газопровода прошел путь от договоренности между компаниями, которая была закреплена межправительственным соглашением, до высшего государственного уровня международно-правовой легализации.
Поскольку практика утверждения проектов газопроводов Советом Безопасности ООН на данный момент отсутствует, более серьезные гарантии Турция предоставить не могла. Конечно, можно и соглашение разорвать, и закон отменить. Однако такой шаг нанес бы слишком большой вред репутации государства, чтобы на него можно было решиться без серьезнейшей причины.
Так что теперь мы можем быть на 99,9% уверены в том, что если не концу 2019, то в 2020 году Россия, как это и было заявлено руководством «Газпрома» еще год назад, сможет полностью отказаться от украинского транзита.
Впрочем, это далеко не самый важный результат развивающегося российско-турецкого сотрудничества.
Сирия и курдский вопрос
Россия добилась от Турции также конструктивного взаимодействия в Сирии. Несмотря на то, что по некоторым пунктам позиции сторон расходятся, операция «Щит Евфрата», проводимая Анкарой в северной Сирии, открыто координируется с Москвой, что собственно и позволило избежать масштабных столкновений сирийских и турецких войск.
В свою очередь, Турция резко ограничила помощь «умеренным» боевикам, значительно облегчив России и Сирии заключительную фазу битвы за Алеппо, которая подходит к логическому завершению, а также ликвидацию анклавов боевиков в районе Дамаска.
В результате позиции сирийского президента Башара Асада резко упрочились. На сегодня никто не сомневается, что президент Сирии выйдет победителем в многолетней гражданской войне. Хоть завершится она и не завтра. Более того, в перспективе Дамаск и Анкару, несмотря на сложные личные взаимоотношения двух президентов, должна дополнительно сблизить общая для них курдская проблема.
Так или иначе, но в результате гражданских войн в Сирии и Ираке курдам удалось впервые в своей истории не только установить контроль над практически половиной своих этнических территорий, но и создать эффективные вооруженные силы.
Это создает угрозу сепарации северных регионов Сирии и Ирака и создания на них de facto курдского государства, претендующего на населенные курдами территории юго-восточной Турции, где перманентная война курдов за независимость от Анкары идет уже несколько десятилетий.
Курдская проблема, хоть и в меньшей мере, задевает также и иранские интересы. При этом, Иран является традиционным союзником Сирии, а также поставщиком газа в Турцию. Да и в целом надо помнить, что попытка разрушения Сирии была во многом связана с намерением Катара и Саудовской Аравии проложить через ее территорию газопровод к средиземноморскому побережью, с тем, чтобы резко увеличить (и удешевить) поставки собственного газа на европейский рынок.
До тех пор, пока казалось, что фрагментация Сирии — дело решенное, активное участие Анкары в этом процессе представлялось экономически и политически обоснованным, и даже неизбежным. Турция, при помощи подконтрольных «умеренных» боевиков собиралась взять под контроль как курдские территории на севере Сирии, так и прибрежную полосу, через которую должен был пройти катарский газопровод. В целом это резко увеличило бы ее геополитический вес, а также переговорную позицию во взаимоотношениях с ЕС, в том числе и по вопросу членства Турции в Евросоюзе.
Проект создания зоны отчуждения не сработал
Можно потешаться «неоосманистскими» амбициями Эрдогана, но в 2012-2014 годах они были недалеки от реализации.
Такое развитие событий полностью устраивало США. Если бы Сирия пала, сработал бы заботливо выстраиваемый Вашингтоном «санитарный кордон». Он должен был разорвать торгово-экономические связи России и ЕС, а также блокировать саму возможность евро-азиатского транзита, похоронив и китайский проект Нового Великого шелкового пути, и российский — Большой Евразии, от Лиссабона, до Куала-Лумпура.
«Зона отчуждения» протянулась бы от Балтики, до Индийского океана, полностью закрыв сухопутные транзитные пути. Ни российское «окно в Европу» в Санкт Петербурге и Усть-Луге, ни Северный морской путь (который еще только предстоит обустроить) не смогли бы на равных конкурировать с подконтрольными США традиционными морскими путями.
К тому же Европа оказалась бы в полной зависимости от контролируемых США поставок энергоносителей, в то время, как российские поставки оказались бы блокированными и резко ограниченными.
С реализацией проекта «Турецкий поток» ситуация разворачивается диаметрально. Общий политический и экономический (включая транзитный) интерес начинает объединять Россию, Турцию, Иран, Сирию и даже Ирак и Египет. Помимо узкого балтийского окошка, в «санитарном кордоне» появляется огромная южная брешь, заделать которую в обозримой перспективе невозможно.
Приоткрытая Европа
Более того, во взаимоотношениях с Европейским союзом для России снижается роль германского фактора.
Выход через Турцию на Балканы и в Южную Европу делает Москву вполне самостоятельным игроком на этом поле. Учитывая же рост в данном регионе не просто евроскептических, но уже антигерманских настроений (неприятие «бедным Югом» идеи ЕС как зоны безраздельного германского доминирования), перспективный рост влияния России на европейские дела представляется неизбежным.
Москва уже в ближайшие годы может приобрести статус медиатора и стабилизатора европейских отношений. Причем куда более востребованного, чем Вашингтон, поскольку Россия, в отличие от США, заинтересована во взаимовыгодном партнерстве с ЕС, а не в экономическом господстве над ним.
В конечном итоге, при минимально адекватной политике как ЕС, так и ближневосточных партнеров России, в выигрыше оказываются все, кроме наиболее русофобских восточноевропейских лимитрофов (Польши, Прибалтики, остатков Украины), а также патронировавшей их глобалистской части американской и европейской элит.
Проект мира транснациональных корпораций, руководимого надгосударственной глобалистской элитой, отчетливо уступает позиции реставрированному миру суверенных государств, опирающихся на национального производителя, объединенных взаимовыгодным торгово-экономическим сотрудничеством и согласовывающих свои интересы в рамках многосторонних региональных структур.
Ростислав Ищенко
Оригинал публикации
